- А ты уверен, - Гайвен все же выказал долю сомнения, - что это все не было просто сном?
- Я же говорю - уверен. Не бывает таких снов. Чтобы голова была ясной и светлой, и вещи вокруг осязались плотными и материальными, совсем как настоящие. Не иллюзия… явь… нечто настоящее, подлинное. - Артур пожалел, что вынужден убеждать принца в своей правоте с помощью слов, неуклюжих и косных. Словами, как бы хорошо не умел он их плести, никогда нельзя выразить другому именно то, что испытал сам, изложить во всех подробностях, нигде не исказив. Можно лишь передать общий абрис явления, и услышанное собеседником, понятое им в меру своего разумения и опыта, будет отличаться от того, что ты сам хотел сказать. А жаль, насколько бы было легче, если б было возможно взять и швырнуть слушателю собственные мысли, поделиться с ним горстью пережитых ощущений, чтобы тот воспринял чужую память как свою. - Можешь мне поверить, - закончил Айтверн, - если б ты сам видел то, что видел я, ты бы ни на секунду ни в чем не усомнился.
- Хорошо, предположим… Но тогда… - Гайвен потер подбородок и замолчал, явно что-то припоминая.
- Что тогда? - осведомился Артур, когда молчание стало затягиваться.
- Даже не знаю… Было одно старое поверье… Ты слышал про память крови? - Не дожидаясь ответа, Ретвальд принялся рассказывать. - Если верить преданиям, ничто из того, что мы видим, слышим, делаем… ничто из того, во что мы верим, не исчезает бесследно, когда мы умираем. Человеческая память отпечатывается в крови - и передается потомкам, ведь мы все носим в себе частички, унаследованные от наших предков, даже самых далеких. Старая память спит крепким сном, и это правильно, неси мы на себе все предыдущие поколения, их груз просто раздавил бы нас, погреб под собой… но иногда этот сон… иногда сон может прерваться. Мэтр Райхерд писал и об этом. Он полагал, легче всего разбудить древнюю память Одаренным, людям, несущим в себе Силу, даже если они не умеют ей владеть. Одаренные острее всех прочих смертных ощущают магию и тонкий мир. И это значит…
- Это значит, во мне эта самая проклятая Сила тоже есть, - очень спокойно закончил Артур, плотнее закутываясь в алый плащ. За окном стоял теплый майский вечер, да и огонь неплохо прогревал комнату, но Айтверну вдруг почему-то сделалось зябко. Он вспомнил о Бледном Государе с его резким насмешливым голосом и глазами цвета жемчуга, о ледяных искрах, во все стороны разлетающихся от темного повелителя. "Во мне та же кровь, что и в демоне из древних легенд, - подумал Артур. - Которым матери стращают расшалившихся детей. Не играй допоздна… не уходи далеко из дома… не дерзи старшим… а иначе за тобой придет Повелитель Бурь, коснется ледяной рукой и заберет с собой, на север… Вытащит у тебя сердце из груди и заменит его на кусок ртути, и ртуть потечет по твоим жилам. И это - мой, чтоб его разорвало, родственничек. Что прикажете делать с этаким раскладом?" - Прекрасные новости, - подытожил Айтверн. - Послушай, а этот твой мэтр, как его там, часом не рассказывал, как научиться управлять Силой? Право слово, от парочки-тройки записанных на бумаге заклинаний вышло бы больше толку, чем ото всех на свете мудрствований.
- Не рассказывал… Я же говорю, магические знания утеряны много веков назад, и мэтр Райхерд полагался лишь на…
- Понятно, - перебил принца Артур. - Понятно… Ну что ж, спасибо и на этом. Мне будет легче сознавать, что я не схожу с ума, а всего-навсего попал в непростой переплет. Неприятности - это ерунда. К ним мне уже как-то и не привыкать, - он усмехнулся. - Ладно, оставим эту тему. Я буду ждать тебя завтра утром на дворе, при оружии и на коне. Не опоздаешь?
- Не имею привычки спать до полудня, - ответил Гайвен с долей надменности, и Айтверн вновь подумал, что принц начинает подражать ему в своих манерах. Хорошо это или плохо? Артур не знал.
- Вот и прекрасно, - подытожил он.
Покинув Ретвальда, Айтверн отыскал Рейсворта и при его помощи отобрал двадцать рыцарей, пригодных для того, чтобы охранять принца в пути. Все - из малерионской гвардии. Не то чтобы Артур испытывал особенную неприязнь к людям Тарвела, просто он предпочитал видеть рядом своих. А союзники, какими бы честными они не казались… отец доверял многим из тех, кто выглядел честными. И где теперь отец?
Дядя Роальд порывался составить им компанию, но Артур приказал графу оставаться в Стеренхорде. Здесь от него выйдет куда больше пользы - Айтверн не сомневался, что сможет сам защитить принца, а вот их армии присутствие еще одного толкового военачальника не помешает. Тарвел, конечно, знает толк в командовании, но… Айтверн сознавал, что так и не смог до конца простить бывшего наставника за тот выбор, перед которым тот его поставил. И, наверно, уже никогда не сможет. Артур любил лорда Дерстейна и питал уважение к его опыту, но временами затаенная обида все равно вырывалась в приступах гнева, который Айтверн пытался скрывать от окружающих. Порой этот гнев заставлял его молотить кулаками стену в своей спальне или до крови прокусывать губы. Тем не менее, на словах Артур по-прежнему относился к Тарвелу с почтением.
Когда с делами было наконец покончено, уже успело стемнеть. Артур долго стоял на балконе, любуясь на горящие в небесах крупные, как игрушки с рождественской елки, звезды и на пылающие внизу, у замковых стен, костры. Молодой герцог сбросил плащ и расстегнул ворот рубахи, полной грудью вдыхая обдувающий кожу свежий ветер, пахнущий одновременно зеленью, речной водой и огнем. Издалека доносились обрывки нестройных солдатских песен. На минуту Артуру отчаянно захотелось спуститься в лагерь, может быть сесть у какого-нибудь из костров, поболтать с простыми воинами, ненадолго, всего лишь до утра, сделать вид, что он ровня им, совсем ничем от них не отличается. Так хотелось отдохнуть и развлечься. Айтверн слабо улыбнулся, захваченный шальной мыслей. Он подумал о том, что охотно бы променял выпавшую ему судьбу на какую-нибудь иную, попроще. Артуру безумно захотелось сделаться не повелителем Запада, маршалом королевских войск и сеньором обширного феода, а простым солдатом, может быть даже не благородного происхождения, а обычным наемником, не имеющим ничего, кроме меча, копья и коня, и вольного жить, как вздумается. Решать за одного себя, не принимая груз ответственности больше ни за кого, и не ломать голову над непосильными задачами. Просто воевать, бражничать и любить, ни на шаг не подходя к мировым судьбам. Подобные мысли были малодушием, но до чего же притягательным. Артур с невеселым смехом покачал головой. Мечтам суждено остаться мечтами, ему не убежать от того, что он есть, даже если очень хочется. Отсмеявшись, он еще долго смотрел с балкона, вдыхая окрестную ночь. Подумать только, еще не закончился май, и месяца не прошло с дня, как все завертелось, а до чего же изменилась его жизнь. Айтверн вспомнил другую ночь, такую недавнюю и такую далекую - когда он в последний раз кутил с друзьями, поставив с ног на голову один из столичных трактиров. Стены ходили ходуном, пол и потолок менялись местами, вино лилось рекой, шум и гам закладывали уши, и над всем этим безобразием плыла подмигивающая окнам луна. Юноша покинул едва не развалившееся от их гулянки заведение на рассвете, напоследок хлопнув всех завсегдатаев по плечу, расцеловав официанток и спев прощальную песню. Он был совершенно бодр и не испытывал даже капли усталости. Быстро сбежал по ступенькам, насвистывая легкомысленный мотивчик, вскочил в седло и поскакал домой. Солнце поднималось над городскими крышами, утро выдалось до невозможности чудесным и свежим, и так весело было поздравлять с его приходом сонных лавочников и редких прохожих. А дома Артура ждали ворчливый мажордом Мердок, как-то он теперь, бедняга, жив ли еще? и сестра…
