– Мам, извини, я тут побывала в прошлом. Ты не помнишь случайно, с кем поругалась на Кубе лет тридцать назад?

Нет, не рискну. Мама ненавидит Кубу и морщится при одном ее упоминании. Поэтому папа всегда рассказывал мне об этой стране, когда мамы не было рядом.

– А я уже заждался. Думал: ну всё, утащил док принцессу в тёмное царство, – мои мысли прервал густой бас.

Я вздрогнула от неожиданности. Тот самый здоровяк, что ударил меня дверью, ждал возле входа в клинику, облокотившись спиной о черный «Джип Эвенджер».

– Напугал? Извините! На всякий случай представлюсь еще раз, если после моего удара вы не запомнили. Я – Никита, но для друзей просто Кит.

А он и был похож на Кита. Большой и добродушный. Крепкий и ширококостный мужик. К такому хочется прижаться, чтобы от всего заслонил.

На ярком солнце он смотрелся эффектнее, чем в кабинете Матвея. Что неудивительно: сложно рассмотреть человека, если из глаз сыпятся искры от удара. Высокий, мощный, но не квадратный, как качки, а пропорциональный. Короткий ежик светлых волос, карие глаза, лицо довольно узкое для такого мощного тела. Скулы такие высокие, что, кажется, будто глаза чуть раскосые. Внешне похож на актера Сидихина в молодости. Мой папа его любил. Поэтому я запомнила бесконечные фильмы про братков, в которых он сыграл.

– Нет, не напугали, – улыбнулась я.

– Давайте все-таки отвезу в больницу, – он шагнул ко мне и протянул руку ладонью вверх.

– Прошу вас: не нужно. Спасибо, конечно, но я прекрасно себя чувствую.

– Да ладно, – улыбнулся он, – после сеансов доктора всем малость не по себе. Я вот сладкого очень хочу всегда. Прямо так и съел бы всю кондитерскую вместе с витриной и главным кондитером. Вам точно хочется. Нет, не возражайте! Давайте руку.

Я положила руку в его ладонь. Он накрыл ее второй рукой.

– Всё, вы в плену, принцесса. Не вырваться. Я же бывший боксер, да еще и в тяжелом весе. У меня захват смертельный. Так что не сопротивляйтесь. Мы едем в ресторан есть сладости и пить кофе ведрами.

Ну и кавалеры у меня пошли. Ударные во всех смыслах. До ретро-гипноза меня хотя бы по голове не били. Как-то не так у меня работает терапия. Но этого ему, конечно, говорить нельзя. Мужик и так переживает.

– Ну если выхода нет, – притворно вздохнула я.

– Вообще никакого, – подтвердил он, повел меня к машине и распахнул дверь:

– Прошу.

Я удобно устроилась на пассажирском сидении. После холодного, как змея, Матвея Никита показался мне теплым солнцем. Захотелось простого человеческого участия. Может быть, Матвей прав, и я действительно слишком доступная? Но как же тогда знакомиться?

Что-то здесь было не так. Ошибки в этом случае исключались полностью. За годы практики он видел многое, но не такое. Лаура должна была увидеть себя глазами матери, как бы изнутри. Вместо того ей показали фильм, в котором она была хоть и второстепенным, но всё же реальным персонажем. Бред какой-то! Фантастика. Так не может быть, это в корне неправильно. Хотя мать она видела тоже, но в очень странном ракурсе. Послание оставила не мать, а другая женщина. А такого быть не могло. В принципе исключалось.

Матвей задумчиво повернулся в кресле на колесиках, взял в руки телефон и увидел множество сообщений на ватсапе. Заказчик был нетерпелив и забросал его вопросами. Матвей вздохнул и перезвонил.

– Есть результаты? – голос заказчика дрожал от нетерпения.

– Есть, но очень странные, – осторожно ответил Матвей. – Мне понадобится больше времени, чем мы с вами рассчитывали.

– Это исключено. Времени очень мало.

– Мы не на базаре. Не нужно меня подгонять, – Матвей забарабанил пальцами по столу. – Я перезвоню, у меня пациент, – не слушая возражения на том конце линии, он оборвал разговор.

Может быть, он сам ошибся и неправильно провел введение в гипнотическое состояние? Матвей схватил пиджак и вышел вслед за Лаурой. Она, наверняка, еще на стоянке в своей машине. Если поспешить, то можно ее застать.

– Отмените всех пациентов на сегодня, пожалуйста, – на ходу бросил он секретарше.

Матвей вышел на улицу. Ему хотелось поговорить с Лаурой, обсудить это все. Слишком много вопросов накопилось. Если бы она не сбежала так поспешно, он бы успел их задать.

А вот и она. Матвей поднял руку и хотел было ее окликнуть, но она села в машину Никиты. Только этого тупого качка здесь не хватало! Вот жлобина ловкий. Отирался здесь, пока она не вышла.

– Ну подожди, я тебе сейчас как вдарю интеллектом по тупизне! Моментально отучишься лезть, куда не просят, – прошептал Матвей, садясь в машину.

А Лаура тоже хороша. Никакие грабли ее ничему не учат. По голове получила, но все равно, как собачонка, побежала за первым встречным. Да так резво, что даже забыла о плохом самочувствии после сеанса. Кажется, у нее не венец безбрачия, а венец безмозглости. Курица! Летать не может, но крылышками бяк-бяк-бяк. Вот курица и есть!

Никита познакомился с Матвеем, когда по советам знакомых привел на сеанс свою девицу. Аппетиты ее росли с каждым днем. На закуску девица потребовала шубу, на горячее Мальдивы, а на десерт новую роскошную машину. Поэтому Никита попросил охладить пыл хищницы. Матвей честно выполнил свою работу. Просветленная девица укатила исправлять ошибки прошлых жизней в Индию к довольно скромному по деньгам гуру. Никита связался с гуру и щедро заплатил ему, чтобы исправление длилось как можно дольше.

Вскоре Никита привел к Матвею еще одну девицу с утиными губами и завышенными требованиями. И ее тоже отправили исправляться в жаркие страны. А потом Никита пришел сам. И грустно сопя, попросил Матвея выяснить, почему он вечно выбирает не тех.

– А почему вы считаете, что они не те? – спросил Матвей.

– Потому что они мне надоедают через месяц. А та самая, одна, точно не надоест.

С тех пор Никита регулярно посещал сеансы. Видимо, они ему помогли. Потому что в первый раз он выбрал не уткогубую, вусмерть обколотую ботоксом девицу с искусственной грудью, а обычную девушку. Умненькую, с которой можно поговорить. Без кричащего маникюра. Довольно приятную в общении, хотя и мышеобразную.

Лаура была худенькая, мелкая, с аккуратным, слегка острым носом, щедро усыпанным веснушками. Прежние девицы Никиты содрали бы с себя кожу живьем, но веснушки извели бы. Так как это не фотогенично! На одежду ей явно плевать. Платьице скромное. Хотя тонкую фигурку подчеркивает, давая возможность рассмотреть, что рассматривать, в принципе, нечего.

Размер бюстгальтера из серии: «Ищите да обрящете». Кроссовки детские: белые, с розовыми шнурками, да еще и хорошо заношенные. Волосы блеклые, светло-русые, средней длины и забраны в хвостик. Ни фенов, ни укладок. Колец и серег нет. Макияжа тоже. Глаза птичьи, кругленькие, но довольно большие. Взгляд типично мышиный, затравленный такой. И не потому, что перенесла горе, а просто такой был всегда. Матвей эту затравленность сразу узнавал. Слишком часто видел у пациентов. Даже цвет глаз никакой: ни голубой, ни серый, вода с мылом.

Матвей был в курсе, что сейчас в моде натуральность. Его бывшая, с которой он встречался три месяца, тратила тонны косметики, денег и краски для волос на эту «натуральность». Матвей, может быть, даже и не заметил бы этого всего, по мужской наивности принимая за настоящее и природное, но ее постоянные окрики: «Не трогай волосы, они уложены! Не гладь мое лицо, оно накрашено» убедили его в том, что натуральность – это просто очень дорогая декоративность.

Особенно его поражало, как она собирается утром на работу. Думая, что Матвей спит, она спокойно красилась. Матвей из-под ресниц пытался сосчитать слои краски, которые она черпала разными кистями из каких-то причудливых коробочек, но очень быстро сбивался со счета. Зато убедился в том, что женский макияж раз в пять сложнее, чем ядерная физика.

Но Лаура явно не владела всеми этими женскими хитростями. И тем более его разозлило, что и без этого всего она быстро нашла себе очередного козла. И это сразу после того, как рассталась с предыдущим. Козломером она также не умела пользоваться, как и косметикой.