– Исполни мое желание, Дракон! Я знаю, что оно неисполнимое, что такого не бывает в нашем мире, но я так хочу этого! – прошептала Мила, глядя в снежные глаза с вертикальными зрачками, сделанными из палочек, повернулась и побежала домой. Уже стемнело, и очень хотелось на теплую кухню с горячим чаем.

Неделька выдалась та еще. Несколько свободных часов, которые оставались в сутках после репетиции, спектакля и сна, Мила тратила на беготню по магазинам, в судорожных попытках закупиться подарками для родных и друзей. Потом будет уже не до этого. О снежном дракончике вспомнила только ближе к вечеру в день перед отъездом. Решила проведать творение собственных рук, напомнить о своем желании. Глупости это все, конечно. Ну, она просто поиграет в сказку, почему бы нет.

Мила раздвинула кусты, которые скрывали от редких прохожих небольшую полянку в центре палисадника, и ахнула.

– Как это… этого не может быть, ты… ты как стал таким? – Мила помотала головой, поморгала, потом еще зажмурилась и снова открыла глаза. Ничего не изменилось. На поляне посреди девственного не тронутого снежного покрывала стояла роскошная скульптура, настоящее произведение искусства. Дракончик был прекрасен. Четкие линии, плавные изгибы, чешуя, слегка раскрытые крылья, гребень на шее, мощные когтистые лапы – все было идеальным.

– Как настоящий, – пораженно выдохнула Мила. Это точно была не та смешная кособокая уродинка, которую вылепила она.

– А как же это? – Мила все не могла поверить своим глазам, обходя и обходя дракона по кругу, – разве так бывает? Ты что, и вправду волшебный? Так изменился… Как живой… только белый. О! – воскликнула Мила, – сейчас уже не успею, я через неделю приду с краской и покрашу тебя в зеленый цвет, чтобы ты был совсем как настоящий.

Она тихонько рассмеялась, а потом спохватилась: как там ее секретик, который внутри дракона, он остался или исчез?

И колечко, и записочка были на месте, их точно никто не трогал, потому что они даже вмерзли в снег. Только вместо снежка отверстие закрывал сверкающий ледяной кристалл – словно волшебный амулет на груди дракона. А на снегу у его ног лежал еще один такой же. Мила подняла его, покрутила в руках – красивый.

– Был один снежок, стало два ледяных алмаза, – Мила удивленно покачала головой. Вот это волшебство! Она осторожно дотронулась до скульптуры, покрытой тонкой белой корочкой, словно глазурью. – Я приду через неделю, – прошептала она дракону, – жди меня.

Домой она возвращалась в странном состоянии. Неверие, восторг и ощущение чуда, от которого замирало сердце. Раздеваясь в прихожей, обнаружила зажатый в варежке ледяной камушек. Сама не заметила, как принесла его с собой. Жаль, растает такая красота. Но он и не думал таять, оставался совершенно сухим и немного прохладным. Мила покрутила его в руках, не в состоянии даже размышлять – сознание пребывало в каком-то ступоре – и сунула в сумочку.

В поездку она отправилась с твердой уверенностью, что чудо с ней все-таки случится. То, которого она так хотела. Невольно начала даже присматриваться ко всем встречным мужчинам – в аэропорту, в самолете. Потом одернула себя. Чудо не может произойти вот так как-то обыденно, оно должно свершиться чудесно и само. Поэтому, нечего на всех глазеть, тем более, что коллеги уже начали посмеиваться и спрашивать, что это с ней такое сегодня.

По прибытии они дружной гурьбой погрузились в специально присланный микроавтобус, отправились сначала заселяться в гостиницу, а потом в местный театр – знакомиться с обстановкой. И Мила как-то отвлеклась от своих переживаний. Почти каждый день по два спектакля, вечером только бы до номера добраться. Да она и не переживала ни о чем, потому что ощущение предстоящего ожидающего ее чуда по-прежнему жило в душе, словно шептало: «Сейчас, сейчас, подожди еще немного, уже скоро». И она ждала. Знала: оно будет, оно произойдет, само, его не нужно подгонять.

В предпоследний день, после того, как они отыграли единственный на сегодня утренний спектакль, Борька Эйлин, обнимая красотку Ангелину, сообщил, что они решили пожениться, он сделал Ангелине предложение и по такому случаю приглашает всех на базу отдыха «На лесной поляне». Есть здесь такое романтическое место. Кругом настоящая природа, свежий воздух, а еще шашлыки, баня, ну, в общем, все удовольствия.

– Только, чтобы завтра на сцене были как огурчики, так что держите себя в руках, – заявил Борис, – ешьте мало, пейте еще меньше, лучше гуляйте по лесу, там, говорят, невероятная благодать.

Да им не привыкать к таким банкетам, между спектаклями всегда так. Никто не протестовал, наоборот, рады были хоть на вечер сменить обстановку. А у Милы сердце забилось быстрее. Она чувствовала: вот он, этот момент, он приближается, совсем скоро все произойдет.

На турбазе и вправду было хорошо. Уютно, чисто, жарко натоплено. Девчонки по-быстрому рубили салаты из привезенных с собой продуктов, мужчины занимались баней, шашлыком, кто-то даже колол дрова.

– Уф-ф, – Мила отодвинула от себя миску, полную оливье, и положила нож, – девочки, нужно еще что-то сделать или я пойду прогуляюсь?

– Да иди, – отпустили ее коллеги, – подыши, а то ты странная какая-то сегодня.

Мила надела пуховик, потом, вспомнив отчего-то газетную старушку, накинула сверху большой толстый пуховый платок из тех, что висели на вешалке – явно для гостей. Так будет уютней.

На улице было несказанно хорошо. Молчали сосны, укрытые снегом, звенел прозрачный морозный воздух, небо завораживало синевой. Мила восторженно ахнула – надо же, какая красота.

– Зимний родник, 100 метров, – прочитала она на указателе и пошла по тропинке.

В лесу царило умиротворение. И Мила тоже как-то незаметно попала в состояние внутренней тишины и покоя. В какой-то момент осознала, что прошла, наверное, уже полкилометра, а родника все нет.

– Где же он? Может, ошиблись с расстоянием? – она покрутила головой и повернула обратно. Вскоре вышла на полянку, через которую во все стороны тянулись тропинки.

– Странно, – подумала Мила, – не помню этой поляны, как же я ее прошла и не заметила.

Хуже было то, что она совершенно не представляла, по какой из тропинок нужно идти.

– Ну ладно, попробуем эту, куда-нибудь же она приведет, – пробормотала Мила и пошла по самой широкой и нахоженной. Тропинка увела ее в лес, поплутала, а потом вывела на ту же полянку.

– Это как так? – Мила нахмурилась, – ну ладно, тогда пойдем по этой. Через десяток таких попыток она растерянно опустилась на заснеженное бревно. Одна тропинка привела ее к болоту с редкими чахлыми березами, другая закончилась непроходимым буреломом, а все остальные вернули назад, на эту же полянку.

Мила посмотрела вокруг.

– Э-эй! Люди! Девчонки! Боря! – робко закричала она. И от того, как одиноко звучал ее тонкий голосок среди молчаливых сосен, ей вдруг сделалось жутко.

– Э-э-э-эй! Кто-нибудь! Ау! Помогите! Кто-нибудь меня слышит? – закричала она уже в полную силу. Лес ответил ей молчанием. Только снежный сугробчик свалился с сосновой ветки.

Миле стало как-то совсем не по себе. Достала из сумки мобильник. Не хотела звонить, беспокоить их, думала, сама выйдет. А теперь ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы ее вытащили отсюда, немедленно, прямо сейчас, сию секунду. Пять пропущенных? Опять забыла звук включить, вот дурында. Нетерпеливо нажала на кнопку вызова.

– Милка, ты куда пропала, почему телефон не берешь? Мы тебя тут обыскались уже, где ты ходишь-то хоть, мы за стол сесть не можем, – орал в трубку Боря Эйлин.

– Борь, я тут, в лесу, на поляне, – проговорила Мила, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно.

– На какой, к черту, поляне, что ты там застряла, иди уже обратно, мы все ждем, – снова прокричал Борька.

– Боря, я не могу, тут куча тропинок, но они все возвращаются назад, уже час по ним брожу и не могу выбраться. Я хотела сходить к ручью, там указатель есть, а попала сюда. Я не знаю, где я, Борь, – голос все-таки начал предательски дрожать.