Впрочем, прочитать повесть будет полезно и тем, кто ведёт и не слишком праведную жизнь и уже внутренне готов к заключению – там вы обнаружите совсем не то, что показывают в сериалах: чтобы сломать человека, не нужно никаких пресс-хат, само нахождение что в тюрьме, что в колонии сделают своё чёрное дело одной обстановкой жизни там. У известного российского шансонье Ивана Кучина, который провёл в заключении около 12 лет, припев одной из своих песен содержит вопрос: «Что страшнее все же, смерть или тюрьма?». В ней нет на него ответа, но для меня тюрьма была смертью всей моей прежней жизни, планам, возможности творить и потерей семьи – из заключения ты выходишь совсем другим человеком. Некоторые – законченными негодяями, и снова возвращаются туда. А Кучин, который был вором, на воле стал популярным бардом. И я по выходе из колонии был уже не тем романтическим рыночником, что до ареста. Я перестал стараться для людей и стал выполнять только ту работу, которые обеспечивали мне сносное существование и возможность заниматься наукой, чтобы публиковать статьи и книги по экономике.

Хотелось также донести до читателя, что романтизация кодекса морали, чести и солидарности тюремного мира не имеет ничего общего с тем, с чем реально встречаешься в заключении. Например, меня сильно избили в камере, хотя по уголовным понятиям старых зэков, даже если они виноваты, вообще нельзя наказывать физически. Но на практике мне предъявляли претензии, что это я поступил против понятий, а не расправившиеся со мной отморозки, т. к. по неопытности искал защиты у администрации, что потом обернулось негативным отношением ко мне до конца срока. С другой стороны, мне там не довелось наблюдать и часто живописуемых по ТВ жестоких расправ в пресс-хатах – в тюрьме всё достаточно буднично, там главный фактор наказания – время, бесконечно долго текущее, без видимого движения по твоему делу, которое ты ускорить никак не можешь.

Те читатели, которые в дневнике прочтут про то, как часто у меня были сердечные приступы, простуды и прочие проблемы со здоровьем, могут засомневаться в том, что заключение сильно подорвало моё здоровье, если я описываю это через 25 лет, пребывая уже в довольно преклонном возрасте. Значит, там было не так уж и плохо? Опровергать с пеной у рта не стану, просто сошлюсь на примеры долголетия жизни известных людей. Например, философ и вольнодумец Вольтер с юности страдал многими заболеваниями, но прожил почти 84 года. Он придерживался принципа, что труд должен доставлять наслаждение: "только работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока и нужды", а также считал, что её надо сочетать с физическими упражнениями. Так и я неукоснительно следовал этим принципам: никогда не пил, не курил, с юношеского возраста занимался то гимнастикой, то велосипедом, то лыжами и коньками, то настольным теннисом и туризмом. И даже когда держал в тюрьме 13-ти дневную голодовку, каждый день делал зарядку. Творчество – вот главное условия долголетия. Томазо Кампанелла тоже дожил до почтенного возраста, хотя в тюрьмах пробыл не в пример мне дольше – 27 лет и вынес жесточайшие пытки на дыбе, потому что он, движимый идеями улучшить мир, даже находясь в нечеловеческих условиях, искал и находил возможности творить. Так ведь и у меня основные идеи по реформирования денежного обращения зародились в тюрьме, именно оттуда я написал статью о законах финансовых пирамид, писал письма и обращения председателю Центрального банка Геращенко и другим руководителям страны. И сейчас, несмотря на возраст, продолжаю работать – продвигаю свою теорию денег в научную среду, выступаю с докладами на конференциях и форумах, публикую статьи, веду свой блог…

На возможности заниматься работой и творчеством после освобождения повлияло и то, что вместе со свободой я получил возможность вовремя получать нужную медицинскую помощь, и в итоге стал как дедушка-трансформер: в центральной вене у меня стоит кавафильтр, кардиостимулятор регулирует ритм сердца, а вставная челюсть позволяет жевать. Я перенёс 10 хирургических операций, и только 2 из них пришлись на дотюремные годы. Ковидом я дважды переболел вместе с женой, но в лёгкой форме, потому что делали всё возможное для укрепления естественного иммунитета. Но, конечно, старение организма идёт неотвратимо. И если я раньше ежедневно проходил 8–10 км в день, мог отжиматься и приседать, то теперь уже хорошо, если осилю половину прежней дистанции, а от силовых упражнений давно пришлось отказаться. Вы когда-нибудь испытали, как из вас вытекает ручьём кровь? Я такое пережил – два года тому назад к утру резко подскочило давление и из носа стала хлыстать кровь. Скорая, больница – кровотечение остановили. Но не устранили полностью, чуть что не так, снова кровит из носа, хотя не так сильно. Усталость, скачущее давление, неровный сон тоже не дают возможности трудиться так как раньше. А сколько у меня планов! Главное, успеть бы основное – издать учебник по теории денег, предложить миру свою теорию роста…

И последнее, но очень важное замечание: повесть написана спустя более четверти века после описываемых событий. Все его участники выведены под своими настоящими именами и фамилиями, но я нисколько не опасаюсь встреч ни с бывшими сокамерниками, ни с потерпевшими. Когда меня судили, в зале висела тяжкая атмосфера ненависти, которая разряжалась проклятиями в мой адрес, когда меня выводили из зала суда по окончанию каждого заседания. Но ведь не один из них не встретил меня где-то в тёмном переулке и не приставил нож к горлу: «Верни мои деньги, мошенник!». Вероятно, поняли, что для того, чтобы не стать потерпевшими, именно они должны были требовать не сажать меня в тюрьму. Да и я вряд ли кого из них узнаю при встрече, всё настолько забылось и стёрлось из памяти, что сам с интересом читал свой дневник. Знаю также, что ещё живы некоторые из тех, кто приложил руку к тому, чтобы усугубить мои тюремные злоключения. Но пусть им Бог будет судия и своя совесть. Я не интересовался – продолжает ли кто-то из них нести службу, мне бы больше хотелось узнать, как по прошествии стольких лет оценивают моё «преступление» так называемые «потерпевшие», по милости которых я оказался в тюрьме. Помогло ли им требование самого жёсткого наказания для меня? И поняли ли они, наконец, что вернуть им деньги мог я, только находясь на свободе?

И небольшое пояснение. В описании некоторых диалогов используются считающиеся нелитературными матерные выражения, и вроде мне, учёному, это не к лицу. Да, не к лицу, я сам не матерюсь, и потому, многократно возвращаясь к написанному, старался по максимуму избегать использование мата, хотя пришлось буквально жить в его атмосфере, оставив скабрёзные выражения только там, где иначе дело или ситуация выглядели бы совсем по-другому. Ну, книга и так имеет пометку 18+, она исключительно для взрослых.

Итак, как я оказался в тюрьме? Что меня довело до жизни такой?

А дело было так.

Как вы знаете, в начале 90-х страна резко встала на путь капиталистической трансформации, а потому работы по хозяйственному расчёту экономической лаборатории главка нашего министерства, которой я руководил в то время, оказались никому не нужными – у всех стоял вопрос как выжить в новых условиях, а не о внедрении современных экономических методов (хотя, возможно, как раз они и потребовались бы …). Пришлось думать, где искать работу – экономисты оказались в первом ряду тех, от кого поспешили избавиться на заводах и в НИИ. Так что надо было идти торговать Сникерсами и барахлом на рынке или заниматься операциями с недвижимостью. Я выбрал последнее и зарегистрировал ИЧП. Удача сопутствовала мне: мой однокурсник был начальником БТИ, где в ту пору регистрировались все сделки, разрешил мне открыть у себя офис. И дело пошло так споро, что я один перестал справляться, у меня появились помощники и стал складываться коллектив. Однако, и текучка была не позавидуешь – не успевал какой-нибудь брокер освоиться и оглядеться, как начинал работать на себя. То есть, офис, телефон, база данных были общие, а он, как мелкий воришка, гонорар от сделки клал себе в карман, получая, кроме того, у меня и зарплату. Таких я сразу выгонял, однако потом многие встречались мне в качестве хозяев собственных агентств, т. е., всё же у меня была неплохая школа, только я от этого ничего не имел…