Right seenil am I gi’en to bannin,

But, by my saul, ye was a cannon,

Cou’d hit a man had he been stannin

In shire o’ Fife,

Sax lang Scots miles ayont Clackmannan,

An’ tak his life.

The hills in terror wou’d cry out,

An’ echo to thy dinsome rout;

The herds wou’d gather in their nowt,

That glowr’d wi’ wonder,

Haflins afley’d to bide thereout

To hear thy thunder.

Sing likewise, Muse, how Blue-gown bodies,

Like scar-craws new ta’en down frae woodies,

Come here to cast their clouted duddies,

An’ get their pay:

Than them what magistrate mair proud is

On king’s birth-day?

On this great day the city-guard,

In military art weel lear’d,

Wi’ powder’d pow and shaven beard,

Gang thro’ their functions,

By hostile rabble seldom spar’d

O’ clatty unctions.

O soldiers! for your ain dear sakes,

For Scotland’s, alias, Land o’ Cakes,

Gie not her bairns sie deadly pakes,

Nor be sae rude,

Wi’ firelock or Lochaber aix,

As spill their blude.

Now round an’ round the serpents whiz,

Wi’ hissing wrath and angry phiz;

Sometimes they catch a gentle gizz,

Alack-a-day!

An’ singe wi’ hair-devouring bizz,

Its curls away.

Shou’d th’ owner patiently keek round,

To view the nature o’ his wound,

Dead pussie, draggled thro’ the pond,

Taks him a lounder,

Whilk lays his honour on the ground

As flat’s a flounder.

The Muse maun also now implore

Auld wives to steek ilk hole an’ bore;

If badrins slip but to the door,

I fear, I fear,

She’ll nae lang shank upo’ all four

This time o’ year.

Neist day ilk hero tells his news,

O’ crackit crowns and broken brows,

An’ deeds that here forbid the Muse

Her theme to swell,

Or time mair precious to abuse

Their crimes to tell,

She’ll rather to the fields resort,

Whare music gars the day seem short,

Whare doggies play, and lambies sport,

On gowany braes,

Whare peerless Fancy hads her court,

And tunes her lays.

Роберт Фергюссон (1750–1774)

Веселые деньки

Под хмурым взором декабря

Бегут мгновения зазря.

Заря, вздыхая втихаря.

      Встает украдкой, —

Через сугробы путь торя

      Походкой шаткой.

Замолкла птичья кутерьма,

Не льется песнь из-за холма,

Здесь ныне царствует Зима

      И дни, и ночи.

Природа, как вдова, нема,

      Смежила очи.

Из дома лучше ни ногой,

Когда над пустошью нагой

Мороз швыряется пургой,

      Исполнен злобы.

Не навоюешься с брюзгой —

      Кругом сугробы.

Дымина! Милый старина!

Без крова твоего — хана!

У камелька — плевать нам на

      Буран и вьюгу,

Коль кубок доброго вина

      Пойдет по кругу.

Когда наступит Рождество,

Возрадуется естество,

Насытят выпивка, съество

      Любое брюхо!

Со всеми всяк найдет родство —

      Слегка под мухой.

Голубушки, несите эль,

Веселию потребен хмель, —

Хоть он отнюдь не самоцель, —

      Снимите пробу!

Развязывай тугой кошель,

      Зальем утробу!

Согласьем полнятся сердца,

Когда отведаешь пивца.

Тут настает черед певца —

      Прочистим глотку.

Допьем бочонок до конца, —

      Споем в охотку!

Вам скрипачи покажут класс

Без иноземных выкрутас,

Лад италийский — не про нас,

      Он портит quorum.