So vanish schemes of bliss, by fancy made;
Which, fragile as the fleeting dews of morn,
Leave but the withered heath, and barren thorn!
On Being Cautioned Against Walking on an Headland Overlooking the Sea, Because It Was Frequented by a Lunatic
Is there a solitary wretch who hies
To the tall cliff, with starting pace or slow,
And, measuring, views with wild and hollow eyes
Its distance from the waves that chide below;
Who, as the sea-born gale with frequent sighs
Chills his cold bed upon the mountain turf,
With hoarse, half-uttered lamentation, lies
Murmuring responses to the dashing surf?
In moody sadness, on the giddy brink,
I see him more with envy than with fear;
He has no nice felicities that shrink
From giant horrors; wildly wandering here,
He seems (uncursed with reason) not to know
The depth or the duration of his woe.
Шарлотта Смит (урожд. Тёрнер) (1749–1806)
Паутинка
Где вереск цвел, терновник или дрок,
Там нити паутинки протянулись;
Ее качает легкий ветерок —
Ведь пальцы феи к прядям прикоснулись.
И в сотнях капель сладостной росой
Покрыто фейное плетенье это,
Как будто нежных сильфов грустный рой
Оплакал дни исчезнувшего лета.
Но дунет ветер — и придет конец:
На землю упадут обрывки пряжи…
Так гибнут заблуждения сердец,
Фантазии и юности мирáжи,
Подобны утренней росе летучей,
Являя чахлый дрок и терн колючий!
Перевод А. Серебренникова
На предостережение не гулять по мысу, возвышающемуся над морем, поскольку там бродит некий безумец
Что за несчастный бродит, где утес,
То замедляя шаг, то ускоряя,
Безумный взор, что полон диких грез,
В волну, внизу ревущую, вперяя?
Кому на голых скалах довелось
Лежать, покуда шторм несется с воем,
И бормотать стенания без слез,
Беседуя с неистовым прибоем?
Средь головокружительных высот
Он мне не страшен, а скорей завиден —
Он вне блаженств и радостей бредет,
И жуткий страх совсем ему не виден;
Его не безобразит разум ясный,
Не знает он глубин беды ужасной.
Перевод А. Серебренникова
Edward Jenner (1749–1823)
Address to a Robin
Come, sweetest of the feather’d throng!
And soothe me with thy plaintive song:
Come to my cot, devoid of fear,
No danger shall await thee here:
No prowling cat, with whisker’d face,
Approaches this sequester’d place:
No schoolboy with his willow-bow
Shall aim at thee a murd’rous blow:
No wily lim’d twig ere molest
Thy olive wing or crimson breast:
Thy cup, sweet bird, I’ll daily fill
At yonder cressy, bubbling rill;
Thy board shall plenteously be spread
With crumblets of the nicest bread;
And when rude winter comes and shows
His icicles and shivering snows,
Hop o’er my cheering hearth and be
One of my peaceful family:
Then soothe me with thy plaintive song,
Thou sweetest of the fearther’d throng.
Эдвард Дженнер (1749–1823)
Обращение к красногрудке
О, пташка, песню пой скорей!
Ты всех пернатых мне милей!
В моем жилище гостьей будь,
Здесь безопасно, страх забудь.
Ведь в эту глушь усатый кот,
Поверь, дороги не найдет,
А школьник ивовый свой лук
Сюда не принесет, мой друг!
И желтых крыльев, и твоей
Пурпурной грудки гладкий клей
Не загрязнит. И стану я
Водой кристалльного ручья
Тебя поить. Не будешешь ты
Во вкусных крошках знать нужды.
Когда ж зима нам принесет
И снег, и иней, и свой лед,
Тогда в моей семье готов
Тебе гостеприимный кров;
И вот тогда скорей, скорей
Мне сердце песенкой согрей!
Перевод П. Гомзякова
Robert Fergusson (1750–1774)
The Daft Days
Now mirk December’s dowie face
Glowrs owr the rigs wi’ sour grimace,
While, thro’ his minimum o’ space,
The bleer-ey’d sun,
Wi’ blinkin’ light, and stealing pace,
