Скоро Лена почувствовала, что веки ее тяжелеют. Противиться она не стала и решила, что лучше всего ей сейчас немного отдохнуть. В ее случае вечер был действительно мудренее утра. И через десять минут, будущая ведьма уже посапывала, свернувшись калачиком под огромным одеялом. Она заснула безмятежным сном «чистокровной» женщины, так и не сумев до конца определиться с ближайшим будущим человека, который сидел сейчас перед телевизором, тупо переключая каналы, и мучительно соображал, что же ему сейчас предпринять: напиться, придушить директора его съемочной группы или самому шагнуть под одесский трамвай.

У Павла Артемьевича Векшина возникли серьезные неприятности. Настолько серьезные, что в данный момент ему не хотелось ни есть, ни пить, ни заниматься сексом, ни смотреть советские фильмы шестидесятых годов. Проблемы, для разрешения которых один из продюсеров кинокомпании «АС-ВИДЕО» прибыл на место съемок самого многообещающего проекта фирмы, оказались гораздо сложнее, нежели представлялись в столице. Три часа назад встретивший его в аэропорту оператор-постановщик фильма Никола Губанов произнес несколько слов, от которых бывалый киношник Векшин впал в ступор:

– Паша, у нас исчезла пленка… Весь отснятый материал, понимаешь?!

Уже в гостинице, слушая сбивчивый рассказ Николы, Векшин поймал себя на мысли, что такой поворот событий был вполне уместен для сюжета самого фильма. Мистический антураж, загадочные и непонятные (судя по всему, и самим авторам) персонажи, таинственная смерть одной из героинь в фильме, внезапное исчезновение покойницы и хэппи-энд с большой натяжкой. А в диалогах – пространные рассуждения о смысле бытия, судьбе страны и возникновении оргазма… В общем, авторы самовыражались по полной. Но сейчас все это, вместе с судьбой фильма, было под большим вопросом.

Векшина перекинули на этот проект пару недель назад, после того как предыдущий его фильм был запущен в прокат и начал потихоньку собирать кассу. «Павел, мы очень рассчитываем на тебя. Фильм должен выйти на международный фестивальный уровень. Это для нашей компании будет серьезным рывком вперед», – сказали учредители «АС-ВИДЕО» и предложили ему две тысячи ежемесячно и 10 процентов с проката. Хоть и не лежала его душа к этому назначению, но отказывать доверявшим ему людям Паша Векшин не привык. Поэтому, несмотря на всегдашнее свое скептическое отношение к фестивалям, он подумал и согласился.

Теперь он имел в сухом остатке: режиссера в предынфарктном состоянии, деморализованную съемочную группу и бесследно исчезнувший материал практически снятого фильма. Полгода серьезной работы, 250 тысяч долларов, куча нереализованных творческих планов и дюжина несостоявшихся кинокарьер канули в Лету.

Никола постучался в номер ровно в десять. Вместе с директором картины – невысоким, лет пятидесяти, с тяжелым английским подбородком и щегольским бачками на одутловатом лице – они составляли скорбную группу кинематографистов.

– Паша, это невозможно, но это так. Коробки с пленкой исчезли в буквальном смысле слова. Позавчера вечером посмотрели материал после проявки и закрыли в сейфе на студии. Я лично закрывал, Павел Артемьич… Надеюсь, ты не думаешь… – заговорил Губанов.

– Никола, ты не дергайся. Сядь. Кто-то еще был с тобой?

– Ну, да… Иннокентий Михалыч в двух шагах стоял, – сказал оператор.

– Ты ничего необычного в этот вечер не припомнишь? Или чуть раньше? – спросил Векшин.

– В каком смысле?… Человека в черных очках и с деревянной ногой?

– Муля, не нервируй меня!.. Припомни лучше, не расспрашивал ли кто-то тебя или кого-нибудь из группы о съемочном материале, о фильме, о режиссере? Люди какие-то новые не появлялись на горизонте? Может быть, поссорился кто-нибудь из вашей команды с кем-то, набезобразничал?

– Да все как обычно, вроде… Обычная работа, нормальный съемочный процесс, насколько он может быть нормальным. Паша, в милицию надо заявлять! И чем быстрее, тем лучше! – заторопил Никола.

– Ну-ну, Коля, скоро только сериалы снимаются. А ты подумал, с кем, прежде всего, захотят познакомиться сыщики? А потом и допросить с пристрастием? – как всегда, немного гнусаво, проворчал директор.

– Но что-то надо делать с этими пиратами! – взвился Никола и забегал по номеру. Векшин при каждой встрече с большим интересом и удовольствием наблюдал за абсолютно уникальным для операторской профессии характером Николы. Увы, сегодня повеселиться не получалось.

– Ты думаешь, это наши «коллеги» по цеху безобразничают? Нет, дружище, по-моему, тут что-то другое.

Директор, посасывая карамельку, согласно закивал головой.

– Павел Артемьевич, прав. Какой смысл этим бандитам воровать на треть незаконченный фильм. Слишком хлопотно это. Им куда проще сделать свое черное дело прямо перед премьерой.

– Так какому же неврастенику могла понадобиться наша пленка?! – повернувшись через левое плечо, Никола едва не сбил с холодильника графин с водой.

– Неврастенику говоришь… – Векшин переставил графин на стол и силой усадил Николу в кресло. – Во всяком случае, в целеустремленности этому нервному больному не откажешь. Забрать пленку из сейфа на охраняемой студии – это надо очень захотеть.

– Но зачем?

– Никола, ты, между прочим, работаешь на фильме в жанре мистического детектива. А что говорят в детективах?

– А что говорят в детективах? – спросил Никола.

– Чтобы ответить на вопрос «зачем», надо сначала узнать «кому это надо». Вникаешь, коллега?

– Собственно говоря, и в основе нашей картины та же ситуация, друзья мои, – гнусаво добавил Артшуллер из своего угла.

– Кстати, о фильме. Что вы снимали накануне происшествия, Иннокентий Михалыч? – спросил Векшин.

– Это был эпизод в ресторане. Главные герои расстаются смертельными врагами после бурного объяснения. Режиссер импровизировал по ходу съемок, поэтому снимали в две смены. А после – сразу материал в проявку. На следующий день после этого был назначен просмотр. Так, Коля? – сказал директор.

– Точно так. Только режиссер не импровизировал, а преодолевал разгильдяйство и непрофессионализм администрации.

– Николай Александрович! – возмутился Артшуллер.

– Стоп-стоп-стоп, коллеги! Не здесь и не сейчас! Давайте-ка лучше продолжим наши размышления. Как там, кстати, режиссер?

– В больнице сказали – состояние нормальное. Сегодня собирались навестить его, – сказал Артшуллер.

– Обязательно съездим. Иннокентий Михалыч, расскажите подробнее: как называется ресторан, в котором снимали, где находится, с кем договаривались о съемках, как расплачивались, на чем расстались.

– В том-то и дело, что режиссер сам нашел и договорился с этим заведением. Находится ресторан в двух шагах отсюда. Насколько я знаю, денег с нас не попросили. В начальниках там довольно эффектная дама. Название у кабака тоже шикарное – «Мефисто», – сказал директор.

– Как-как? – удивился Векшин.

– «Мефисто». Черт, значит. Довольно специфическое место, надо вам сказать.

– Что же там специфического, уважаемый Иннокентий Михалыч? – спросил Паша.

– Это сложно объяснить, Павел Артемьевич. Как-то не совсем благополучно себя ощущаешь в тамошних пределах, – сказал Артшуллер, поморщившись.

– Да-с, про нехорошую квартиру я читал, а вот про нехороший кабак узнаю впервые, – сказал Векшин.

– Черт его знает, что вы напридумывали, Иннокентий Михалыч! Нормальный кабак, нормальная обстановка, кухня там прекрасная, кстати… Единственное в чем прав, господин Артшуллер, так это в оценке хозяйки заведения. Лариса Андреевна – действительно уникальная женщина!

На мужественное лицо Николы легла тень лирической задумчивости. Векшин усмехнулся про себя и, усиленно потирая подбородок, осторожно заметил:

– Вообще-то необременительное состояние влюбленности чрезвычайно полезно для всякого творческого человека.

Никола махнул рукой в его сторону.

– Да ты прав… Значит-ца, вот что я думаю, господа кинематографисты. Пленка исчезла по чьему-то злому и вполне определенному умыслу. И в этом, как мне кажется, виноваты мы сами. Кому-то перешли дорогу, кого-то задели, кого-то заинтересовали… У меня есть в этом городе кое-какие знакомства в департаменте частного сыска. Постараюсь подключить к делу профессионалов. А пока о пропаже – никому. Группу – в отпуск на неопределенный срок из-за болезни режиссера. С выплатой зарплаты и суточных. Ну, а теперь давайте нанесем визит нашему больному. Может статься, режиссер-постановщик мистического детектива внесет ясность в мистическую ситуацию вокруг собственного фильма. Предлагаю встретиться в фойе через час.