Я докурил в гордом одиночестве и переваривал как в такой маленькой девочке поместилась такая адская смесь – красивая, умная, в свои одиннадцать уже жизнью побитая, но не сломавшаяся. Если и дальше так пойдет, то должен выйти толк, подумал я.

Через два с половиной месяца интенсивной терапии Мишку отвязали от кровати, разрешили самому посещать туалет и мыться, но двери в ванную и туалет до сих пор запирать не разрешалось. У Мишки был сейчас период стабильной депрессии, он мог и руки на себя наложить, ломка то и дело давала о себе знать, но угрозы жизни уже не было. Выходили его практически с того света, теперь надо было удержать результат, стабилизировать. Наташка одного его не оставляла, всегда рядом был кто-то кто мог адекватно присмотреть за его поведением и действиями и при необходимости вызвать ее. Знахарка дом принять отказалась, да и говорила, что ещё рано радоваться, надо проявить настойчивость и терпение, чтоб он снова не сорвался.

– Не нужен мне твой дом, есть у меня другая беда, вот когда Мишка твой совсем на ноги встанет приду к тебе с ней, рано ещё, – сказала знахарка и начала собирать свои вещи.

– Я тут круглосуточно больше не нужна, приходить ещё буду, уколы, капельницы ставить и смотреть как организм в целом справляется. А ты глаз с него не спускай, он сейчас хуже чумного, тело поправляется, а голова ещё больная совсем, вытворить может все что угодно.

– Поняла, это уже мое дело уследить, второй раз не допущу такого, хватит мне греха одного на совести, ведь могла же уберечь Мишку, упустила…, – сказала Наташка и голос ее предательски задрожал.

Это вообще на нее не похоже было, знахарка аж испугалась.

– Наташ, ты чего, дать может капель успокоительных? – затараторила она.

– Не надо, нормально все, – бросила Наташка и ушла на свой пост.

Как то Мишка попросился посидеть на скамейке у подъезда, воздухом подышать, на людей посмотреть. До этого ему только с балкона дышать дозволяли.

– Мам, ну пусти посидеть, я рядом с тобой, ничего ж не будет, я не могу уже дома, ну мам, сжалься, – причитал Мишка уже не один день.

– Ладно, утомил, пойдешь со мной, но только вот так, – сказав это, Наташка показала ремешок кожаный с веревкой. Она собиралась привязать его к себе.

– Ты что, как собаку хочешь выгуливать меня? Может намордник ещё наденешь? – заорал Мишка и попятился от матери.

Но Наташка была непреклонна.

– Надо будет надену, я не знаю что там у тебя на уме, выпущу побежишь, я что тебя догоню что ли? Ты сам сейчас за себя не отвечаешь, дурь мозги твои съела, забыл что ли? Хочешь гулять, надевай. Не наденешь, дома сиди.

Наташка ждать не планировала, повернулась и направилась к двери.

– Стой, ладно, надевай, изверг ты, а не человек, – прорычал ей в спину Мишка.

Так и стали они гулять, Наташка сидела на скамейке, а рядом Мишка, издалека и не видно было, что он на привязи, только кто рядом присесть решался замечал.

Светка, возвращаясь со школы, каждый раз мимо скамейки проходила с Наташкой и Мишкой, сначала просто смотрела на них, потом начала здороваться. А однажды любопытство взяло вверх и она села рядом со стороны Мишки и решила поговорить с ним.

– Привет, я Светка, а ты кто? Чего сидишь тут каждый день? Тебе что разрешили не учиться? На дауна ты вроде не похож, хотя такой тощий, пипец просто, ты что анорексик?

Мишка застыл, такая красотка, он уже давно на нее пялился, и всегда ждал когда же она мимо пройдет, а тут она села рядом сама и разговаривает с ним.

– Ты что немой что ли? – спросила Светка.

– Тебе что надо то, а? Шла бы ты девочка домой, мать небось заждалась тебя, – обратилась к ней Наташка.

– Вас забыла спросить, – ответила Светка и тут заметила, что парень то на привязи сидит.

– Охренеть, вот это высокие у вас отношения, вы что сектанты? Ты что его на привязи держишь? Ты ему вообще кто? – явно обеспокоенным тоном набросилась Светка на Наташку.

– Я его мать, а он наркоман конченый, который пару месяцев назад чуть Богу душу не отдал. Вот теперь под присмотром, на реабилитации так сказать. Так понятно? – резко ответила Наташка.

– Вполне, а мать мою не возьмёте на поруки, ей бы не помешало тоже на привязи посидеть, а то отец с ней все сю-сю, мусю-сю и толку ноль. Как была алкоголичкой конченой, так и осталась, – по деловому, без тени сарказма обратилась Светка к Наташке.

– Знаю про вашу беду Светка, но женский алкоголизм вылечить нельзя, только что сечь пожизненно, чтоб не бухала. Это уже не мне, а отцу твоему надо делать. Хотя не пойму нахрена ему это надо. Я то мать этому аболтусу, а он себе другую нормальную бабу вполне мог бы найти и зажить с ней, а не мучиться с Веркой. Думаю и вам детям спокойнее бы стало, так ведь Света? – ответила Светка.

– Все так, тетя Наташа, все так, жаль отец мой этого не понимает, – сказав это, Света встала, подобрала свой школьный рюкзак и пошла домой.

– Не скучай Мишка, я тебя буду навещать – крикнула она уже издалека парню на привязи.

Наташка посмотрела вслед Свете и подумала:

– Знает как ее зовут, знает имя сына ее, подготовилась прежде чем подойти, смышлёная, не по годам взрослая, надо бы присмотреться к ней.

Когда Светка начала подсаживаться к Мишке после школы поболтать, Наташка не препятствовала, она наблюдала. Во-первых, Мишке явно шло на пользу это общение, он втюрился в Светку по самые уши и поток его мыслей занимала теперь не только наркота, во-вторых, так она могла изучить психотип Светки и сделать нужные выводы для себя.

Как-то Светка не пришла, Мишка занервничал, ждал ждал и вдруг выдал:

– Мам, где Светка, ты же наверняка знаешь что с ней, заболела может?

– Мать у нее ночью вены вскрыла, в больнице Светка, ждёт когда с реанимации ее переведут в палату, – спокойно ответила Наташка.

– Вот блин, жалко Светку, – только и сказал Мишка и замолчал.

А Светка тем временем сотый раз пересматривала ролики в тик токе, уже зарядка на телефоне была на минимуме, а врач все не выходил. Она даже не знала, чего больше хочет, чтоб мать наконец то сдохла, и они смогли выдохнуть, или чтоб ее смогли спасти врачи. Она не плакала, не было у нее давно слез по матери, да и себя жалеть она уже устала. Отцу она пока не звонила, он в командировке, чего дергать лишний раз, пока все равно не ясно чем ее попытка суицида закончилась.

Светка в этот раз удивилась с чего у ее матери в голове щелкнуло, вроде все было как обычно, панических атак не было, она при ней не срывалась, к чему это она решила вены вскрыть непонятно.

В это время Вера очнулась в реанимации, открыв глаза и оценив где она, она тяжело вздохнула.

– Да как же так то, ну почему меня спасли, я же все спланировала, никто не должен был догадаться, – мысли бегали у нее в голове, а из глаз брызнули слезы.

Светка ночью совершенно случайно заглянула в ванную, просто она вечером мылась и забыла свой телефон, а обнаружила только ночью, когда проснулась и решила посмотреть сколько время.

Открыв дверь в ванной, она не сразу поняла что там ее мать, свет был выключен, пощупав рукой на тумбочке и не найдя телефон, Светка включила все таки свет и замерла.

В пустой ванной в одежде сидела ее мать, поза у нее была странная, голова запрокинута набор, казалось она спит. Но стоило Светке подойти поближе, как она все поняла, вся ванна была уже в крови, а мать была ледяная. Светка осмотрелась, увидела телефон, набрала 112 и спокойно сказала, что произошла попытка суицида и описала ситуацию. Вызов приняли, Светка перемотала полотенцем рука матери, открыла настеж входную дверь и стала ждать. Сколько скорая ехала Света не знала, она задремала сидя у ванной, ее разбудил домофон, она вскочила, пошатнулась, ударилась головой об раковину, выругалась и побежала открывать.

Врач скорой строго спросил есть ли кто взрослый дома.

– Нет, я только, документы ее подготовила, будете в больницу забирать или она померла уже? – спросила Светка.