– Уровень напряжённости слишком высок, убытки в случае пожара не отобьются и за тысячу лет.

– Это всё лишь модель, в которой не учитывается скорость подавления толпы силами совета.

– Фантастика, – чуть ли не воскликнула Лизз, но удержала свой пыл. – Войны света на страже золотых горшков. Себя то послушай. Я здесь не для того, чтобы поддерживать бедных и помогать слабым. Моя задача как начальника – сохранение баланса сил и удержание цивилизации в цивилизованных рамках.

– Я понимаю, но это решение от нас не зависит.

– Ты знаешь, как был создан мой департамент и отчего он обладает столь обширными полномочиями?

– Естественно знаю, поэтому и сижу здесь. Пойми, Лизз… мы давно знакомы и сейчас я хочу только предупредить тебя – сделать ты ничего не можешь.

Лизз немного подумала и сказала:

– Думаю, что могу. У меня есть определённый набор обязанностей, который необходимо выполнять. Так было до меня, так будет после.

Её тон давал понять, что это окончательное решение и по-другому быть не может. Поэтому Крестнер опустил голову и покачал ей некоторое время. Затем поднял на Лизз взгляд и несколько резко бросил:

– Я предупредил и сделал все что в моих силах.

Он встал и пошёл. У двери его остановила Лизз.

– Дэниел, если это был искренний поступок, то спасибо.

Крестнер не поворачивался.

– Не надо благодарить, – сказал он и покинул кабинет.

Лизз долго не могла взять себя в руки. Некое предчувствие чего-то плохого или сложного не давало покоя и не покидало её, с учётом того, что за её жизнь ей приходилось исполнять задачи крайне сложные и важные. Она никак не могла понять для чего так необходимо это повышение и почему так поспешно. Все её мысли по этому поводу упирались в стену недостатка образования или его качества.

Лизз ещё со времен студенчества волновал вопрос о единственности «правильности», которое преподносилось, как истина, без возможности оспорить. Почему только такая экономика, политика, социальное устройство? Тысячи лет развития, всё отшлифовано, подогнано твердили преподаватели. Но это было не так. Доступная ей информация говорила об обратном – устройство цивилизации последние тысячелетия медленно, но верно менялось. Почти всегда незаметно и лишь изредка выливаясь в такие потрясения как «Восстания Мелочи». Это наталкивало её на мысль, что стремительное развитие искусственно затормозили, преследуя неизвестные ей цели. Нет, конечно, ей приходила в голову мысль, что реально власть предержащие таким образом сохраняют её – власть в своих руках, продолжая жить в роскоши и достатке, но её этот ответ не удовлетворял. Лизз думала, что при нынешнем развитии сложно управлять человечеством, прибегая к такой крамоле, как искусственная остановка развития, да и реализовать данное действо по её разумению было затруднительно. Выработанное системное мышление подсказывало – данный путь ведёт в никуда. Он заставляет деятельное сознание свободного человека топтаться на месте; вырождается генофонд; убивает будущее миллиардов людей и через поколения перестаёт работать ведь это всё действует не только на обывателя и его потомство, но и на потомство самих властителей, что в конечном итоге выльется в катастрофу галактического масштаба.

Лизз шла по длинному коридору ведущему к лифту. Вдоль стен стояли большие серые горшки с древовидными белыми розами. Они излучали чудесный аромат, а небольшой каблук чеканил шаг по гладкому камню.

Лизз вспомнила, как впервые попала в это здание. Она была в обуви на высоком каблуке и строгом, отдающим синим отблеском, костюме. Швы на нем были качественными, ткань крепкой, но плохо тянулась. В один момент прямо перед её кабинетом правая нога поехала и, тогда ещё девушка, рухнула на пол. Шов на заднице расползся на самом видном месте, вогнав в краску. Крестнер шёл с ней и помог ей подняться. Как ей казалось он сделал вид что не слышал треска, который не услышать было невозможно и довёл неуклюжую красавицу до её кабинета. Внутрь Крестнер вошёл первым, Лизз остановилась у двери. В кабинете было три рабочих места – два занято, третье, – у двери, – пустовало. От тех двух женщин средних лет Лизз давно избавилась, сослав в другой департамент, по причине их полнейшей профессиональной непригодности, но тогда она благодарила все на свете за то, что именно они занимали свои места. В тот день Лизз просидела на работе до ночи и покинула здание в гордом одиночестве, а её зад могла увидеть только система объективного контроля, но это было не страшно. С тех пор женщина носила только нескользкую обувь и только на небольшом каблуке.

Будучи трудоголиком, она частенько засиживалась на работе допоздна. Сегодняшний день исключением не стал. Роскошный скоростной лифт опустил её на второй парковочный уровень, и через некоторое время, по пустой стоянке она дошла до своего гравкара. Обтекаемый белый силуэт встретил её отблесками света, постепенно загорающегося на потолке по мере её продвижения по уровню. Как только Лизз приблизилась к своему роскошном средству передвижения, дверь пилота сложилась вдвое и открылась вверх.

– Добрый вечер, госпожа Демеруг. Домой? – спросил приятный мужской голос.

Лизз плюхнулась на сиденье. Его прохладная кожа и анатомическая форма заставили тело расслабиться и сбросить напряжение. Некоторое время она молча сидела и наслаждалась моментом – так происходило ежедневно на протяжении многих лет, затем собралась с силами и сказала:

– Домой.

Дверь закрылась, в кабине стало темно. Система автоматического пилотирования, управляющая передвижением гравкаров по Земле, плавно подняла гравкар и повела на поверхность.

Вечерний город горел множеством разномастных огней. Полосы всех уровней были заполнены ручейками гравкаров. Небоскрёбы стояли друг от друга на небольшом расстоянии и маленькие точки всюду поднимались и опускались, вклиниваясь в потоки.

Автопилот выбрал один из средних уровней и повёз тело своей хозяйки домой. Лизз прикрыла глаза, уставшие от дневной суеты, и на мгновение задремала, а в следующую секунду её разбудил тактичный автопилот.

– Госпожа Демеруг, – тихо сказал он, пытаясь не ввергнуть Лизз в состояние маленькой, вечно злой и трясущейся собачки.

– Да. – Лизз приоткрыла глаза.

– Письмо из совета.

– В десять вечера!? – удивилась Лизз и резко выпрямила размякшую спину. Она почувствовала неладное – так поздно от совета ещё никогда ничего не приходило. – Давай.

На лобовом стекле появился небольшой экранчик, а на нём документ. Лизз быстро пробежалась по символике и с виду она вопросов не вызвала. Создан документ был примерно через тридцать минут после ухода Крестнера, им же самим. Она опустила взгляд вниз и во всех графах напротив фамилий стояли подписи. И лишь в одной не было – напротив её. Лизз быстро прочитала основную часть, в которой её благодарили за долгую и верную службу совету, исполнительность и компетентность. Её направляли куратором от Совета Семи на Радугу. По их мнению, данная должность должны была ещё в большей степени раскрыть возможности столь ценнейшего сотрудника как Лизз Демеруг.

Дочитав полный лицемерных строк документ, она тихо выругалась.

– Сменить маршрут? – спросил автопилот.

– Нет, – резко ответила Лизз.

Сегодня Крестнер дал мне последнюю попытку, думала Лизз, и походу про железную Стюрт не врал. Конечно, не врал – сам он такое провернуть не способен.

– Седьмая башня, тринадцатый сектор, – скомандовала Лизз.

– Будет сделано, – отозвался автопилот.

Она хотела было объясниться, вытянуть из Крестнера ещё что-нибудь, но почувствовала резкое отвращение ко всему происходящему. Ей стало противно от самой себя, всю взрослую жизнь, варящуюся в одной кастрюле с дерьмом и отрепьем. На секунду к горлу подступил комок, а к глазам слезы, но внутренний стержень приказал им немедленно отступить, не желая участвовать в акте страданий.

– Нет, домой, – сказала Лизз.

– Будет сделано, – ответил автопилот, хотя все ещё не сменил маршрут.