Вера Любовна даже успела спуститься в подвал, принести оттуда завещанное предками вино, оно томилось так долго, что успела обрасти паутиной и даже плесенью, не задевая содержания.

Оливия прошла в свою комнату, выбирая наряд на ужин посвящённый отцу. Расстёгивая молнию на платье и оголяя свою гладкую спину, с ровной осанкой, она открыла свой шкаф – настоящую кладезь из образов принцесс, дочерей других аристократов, дорогих комплектов нижней и верхней одежды. Шкаф был так глубок, что казалось, там есть проход в другой мир, полный счастья и оживших сказок, но ей абсолютно туда не хотелось, в реальном мире – она была счастливее всех прочих людей и дабы порадовать своего отца, она достала своё старое, бальное платье. Чёрная юбка, с розовыми оттенками, украшенное цветущей вишней. Рукава от локтя – были свободны, оголены как и плечи со спиной. От одного плеча к другому, красовалась чёрная, широкая лента, расплетающаяся с двух сторон до таза. Она продела золотую заколку через свои волосы, собирая их вместе – она досталась ей от матери, когда та бежала прочь в ночь, полную тумана.

Причина её побега – осталась неизвестной, ни записки, ни слова, только оставленная на память золотая заколка, так хорошо подходящая её красавице дочке. Оливия посмотрела в зеркало, платье отлично сидело, облегая талию и плечи, но вот лицо! Расплаканное и опухшее от горя. Она немедленно взялась за косметику.

Этажом ниже, в мраморной ванной, промывали раны. Вера Любовна обливала хозяина Душнолистом – целебным растением, размешанным в горячей воде. Служанка молчала, точно зная, как делать свою работу. Тишина прервалась, когда Александру перестало щипать раны.

– Она молодец… Я уже успел написать ей предсмертное письмо, что не вернусь. Слава Всевышнему, не дошло.

– А вам откуда знать, дошло или нет? Почту вы не проверяли, я вас сразу мыть повела – Вера Любовна взяла самую мягкую губку и растирая на ней мыло, начала аккуратно мыть хозяина.

– Ты бы не позволила маленькой девочке узнать, что её отец сдох как шавка в снегу. Не оставив за собой ничего, обременяя её на жизнь мещанской крестьянки.

– Ну что вы, Александр, вы мне льстите. Смерть близкого – дурная новость, но чем раньше её пережить – тем лучше. Да и не отпустила бы я Оливию на свободный ветер, уж привязалась к ней, как к родной.

– Раны… Болят. Больше душнолиста, не жалей, мы теперь богаты, дорогие вы мои…

В это время, ловкая Оливия успела поправить своё лицо, она спустилась на первый этаж, выходя во двор.

Конюшня, что стояла у правой стороны дома, впервые за долгое время, была полная. Недалеко курил Бизар – матёрый следопыт и старый палач, на счёту у которого служба у всех знатных людей, его работа искусна не только на словах, Бизар известен тем, что рассекает мясо одним ударом, до костей. Его просили именно о таком способе убийства – показательный пример нарушителям. Бизар, как и подобает палачу, был с уставшим лицом, потрепанным и суровым. Могло показаться, что этот мужчина слаб телом, но его неописуемая стойкость сыграла свою роль в поимке. Одежда его была в не лучшем состоянии, заштопанная дешёвой кожей куртка, грязные сапоги, испачканные в крови плотные портки, перебинтованные руки и свисающая с пояса плеть, красивая на вид, но всё такая же потрепанная. Краска на рукоятке стёрлась от частого использования. Местами потрескалась, будто она сейчас рассыпется, однако и это не правда. Она была в лучшем состоянии, это было зрелое оружие, всё ещё готовое к пыткам и активному пользованию.

Он вызывал своим видом страх, особенно когда кашлял, а кашель его был громким и оглушающим.

Бизар бил себя по груди, пытаясь прокашляться. В припадке, он и не заметил, как возле него стояла Оливия, сложившая руки.

– О, а ты должно быть, дочь этого старого засранца. Ну, пожалуй, так оно и есть. Глаза отцовские, лицо тоже – точно родная.

– Вам бы не помешало следить за своей речью, говорите вы грубо и бестактно, прошу, больше вежливости.

– ХА! – Бизар выпустил дым из носа, затягиваясь ещё сильнее – Я тебе не лакей, милочка, буду говорить с тобой как того и заслуживаешь.

– Хам! Как так можно? Где ваши манеры? Будьте уверены, папенька вам это припомнит – Оливии впервые так нагрубили. Она привыкла слышать лесть и пустые поэмы, написанные от желания быстро завладеть ей.

Бизара не интересовали женщины последние десять лет – одна лишь охота и курево, да алкогольное самобичевание на уме, в купе с внутренними терзаниями совести за каждого убитого в муках нарушителя. Он видел перед собой всё то же исхудавшее тело, готовое к мукам. Курил он что – то поистине крепкое, такого табака не было на рынках, он сам его выращивал, практически полностью чистый продукт.

Его насмешило, как Оливия называет своего отца, к его грубому голосу, добавился насмешливый тон.

– Твой «папенька» мне жизнью обязан. Всё что он мне припомнит – как мне мешала покурить назойливая девка. Поди отсюда, дай расслабиться. ОДНОМУ.

Оливия фыркнула на него, развернувшись и заходя на заднюю сторону дома – в заброшенный сад. Вера Любовна не тратила силы на задний двор, подметая только листья домашних яблонь и экзотических кустарников. Кирпичный забор, что окружал всё поместье Кровострелов – был покрыт мхом, от обычного зелёного, до редко – оранжевого.

В ванной, продолжался сеанс лечения. Порванная плоть на спине, разодранная нога, сломанная рука, изуродованное лицо – всё было обработано. Осталось вновь зашить – по науке. Для такого, пригласили врача, безымянного как и многие предыдущие слуги дома Кровострелов.Узкие тропинки были чистыми, их подмели ещё утром, листья были собраны в кучки, раздуваемые сильным ветром. Над головой тучи уже совсем сгустились, обретая совершенно чёрный цвет. Загремел гром и первые, тоненькие капли начали падать на землю, Оливия удалилась домой, провожая обиженным взглядом Бизара, всё там же стоящего у конюшни.

Оливия всё думала о том чудище, что поймал отец. Бурые волосы не выходили из головы, образ скованного в цепях – перед глазами. Она испытывает страсть любопытства, ей хочется рассмотреть как следует, а не мельком оглядеть главную легенду её рода.

Дома у них была библиотека, пока Александр готовился к грядущему обсуждению вопроса празднования , Оливия обратилась за помощью к единственным рукописям, сохранившихся ещё со времён, когда писали не на бумаге, а на камне – скрижали, настолько древний род Кровострелов.Там у ворот, в клетке, оглянув Вилориса мельком, отдалённо она почувствовала что – то. Необъяснимое, тянущее к нему, она как заворожённая потянулась к нему. Привёл её в чувства гром, вытаскивающий из необычного транса. Такого она не испытывала прежде, любопытство переросло в научный интерес, а любое объяснение можно было найти в книгах.

Они всегда лежали в витринах как настоящая достопримечательность, написанные на забытом языке, таящие знания о неизвестном под портретами тех, кому посчастливилось найти их. Удачей или тяжёлым трудом – было не важно, главное было само достижение.

Оливия прошлась со свечей по тёмной библиотеке, пытаясь найти что-нибудь о загадочном драконе. Книги ей были не интересны, особенно исторические – от них она всегда засыпала, но в этот раз это нужно прочесть. Скрижали пылились всё там же, надломанные или собранные по кусочкам, одна лишь была не тронута временем, превосходно сохранившая свой вид. Над каждой скрижалью лежала ваза с прахом того, кто сумел её отыскать.

Оливия вспомнила, как отец ночами изучал вырезанные когтями символы, язык до того был сложен, что в попытке перевода – получалась ерунда, непонятная бурда.

– Восьмой ряд, буква «Ю»… Юриспруденция – нет. Юриспруденция села – нет. Юриспруденция города – нет! Юриспруденция посёлка городского типа – НЕТ! О, Южный квартал – Открыв книгу, она начала читать, чуть зевая перед стартом – «Пособие юриспруденции»… Папа! Ты помешан.

Пятый ряд, буква «И». «История искусства» – нет, ох, совершенно не то – Краем глаза, она увидела потёртую книгу, на которой было написано неразборчивым шрифтом «Кровострелов», она вытянула её, красная книга, на которой чёрным по красному написано «История Кровострелов. Автор: Кир Кровострел» – Дедушка? – Автором книги был её дед, она никогда не видела эту книгу, не впервой проходя здесь, просто так перелистывая книги в поисках ярких картинок. Но эта книга… От неё веяло монотонной историей, она словно так и пестрила ответами на вопросы, книга знала всё.