– Катёна, я не выдержу. Пошли в душ.

Шевелиться всё ещё лень, кровать идеально подходящее место для горизонтального положения и минимальных энергозатрат с моей стороны. Но моя рука, которая вот только нежила что-то шелковистое, каменное и несгибаемое, оказалась вероломно пленённой. Я была грубо сдёрнута с кровати, что голые пятки скользили по паркету не поспевая, мой похититель не церемонился и не обращал внимания на возмущённые вопли. Он нетерпеливо впихнул меня в душевую кабину и собственным телом перегородил выход и единственный путь к отступлению.

Зато пока он настраивал температуру воды, я изучала языком крепкую грудь, изредка задевая коричневые пятнышки сосков.

– Не балуйся. – Мужчина торопился, от него раздавались сдавленные ругательства, но замирал, когда я губами обхватывала сжавшиеся камешки, а последующие громкие звуки от него с лихвой компенсировали раннее пробуждение и похищение из кровати.

Мне было сложно удержать свои руки не на члене, который поутру казался безупречным, восхитительным творением природы. Мои губы … они тоже мечтали испробовать совершенство на вкус, даже несмотря на то, что он был знаком давно и полюбился. Воспользовавшись минутной заминкой, я опустилась на колени. Мускусный аромат забивался в ноздри и почти ощущался на языке, я вовсю фантазировала как обхвачу…

– Плохой котёнок. – Кисти рук снова в плену, а через мгновение я стояла на ногах спиной к мужчине, упираясь ладонями в холодную плитку цвета морской волны, который темнел до синевы, светлел до едва голубого или менялся до изумрудного, создавая узор натуральных волн. Тёплая вода омывала тело, но пожар внизу живота не затухал. Я слизывала капли с губ, и жалела, что не успела попробовать другое.

– Любимый, тебе пора заняться делом. – Моя попка бесстыдно тёрлась о того, кто довёл до кипящего состояния.

– Я бы так и поступил, любимая, но ты сама мне препятствуешь.

– Хм… – Я сильнее вжалась ягодицами в торчащую часть его тела, которой положено быть внутри меня. – Мне казалось, что мои действия расцениваются как способствующие, но никак не препятствующие.

– Ка-тё-на, ты дразнишь.

«Естественно, любимый, до тебя только дошло?»

– А ты помнишь, что случается после, мм? – его пальцы пробрались к бугорку, который жадно пульсировал и требовал ласки. Нежные движения по кругу, затем вниз, чтобы собрать проступившую влагу и вернуться.

– Не-ет… о-о-о, как хорошо… Совсем не помню… Да-а…

Губы жёстко сомкнулись на задней части шеи, лаская грубо, царапая зубами, травмируя нежную кожу. Ну во-от, будет новый засос. Я же предупреждала, чтобы никаких отметин на видных местах. Мне на учёбу в конце концов.

– О-ох. – Скользкие ласки напирали, убыстрялись, воспламеняли, – ещё-о-о… Только не останавливайся.

Два пальца вошли внутрь под углом, что глоток воздуха застрял поперёк горла, а из моих глаз выкатились две слезинки. Подушечка большого надавила на клитор, зубы прикусили шею, и я вытолкнула громкоголосый стон, пока билась крупной дрожью. Низ живота часто сжимался, а я выкрикивала любимое имя.

Пальцы выверенными движениями возносили меня к облакам, прочно удерживая на вершине, пульсация казалась непереносимой, наверно матка скрутилась узлом, но добровольно прекратить мучения было невозможно. Пальцы исчезли, а я не успела даже вздохнуть. Полностью, без остатка, выбивая воздух из лёгких, крепкий член заполнил меня на всю длину. Я вонзила ногти в кафельную плитку, но пальцы скользили. Тогда я поднялась на носочки, чтобы чуть умерить натиск. Волны оргазма бурлили, я кряхтела, головокружительная эйфория не ослабевала.

– О-ох, я больше не могу.

– Чш, котёнок. Ещё как можешь. Не убегай, прижмись попкой.

Мужчина перехватил мои запястья и вытянул вверх, упирая в стену, второй рукой притягивая за талию ближе к себе. Я прогибала спину до ломоты в позвонках, чтобы он тут же вошёл глубже, а я застонала громче.

– Полегче, котёнок, не сжимай, иначе мы закончим слишком быстро.

Быстро? Мне казалось, я не переставала кончать, внутри всё ходило ходуном, будто первый оргазм загостился и отказывался прощаться. Я не могла расслабиться даже если пыталась. Ошеломительный эффект продлённого удовольствия доводил до изнеможения. Наслаждение с каждым движением разгоралось ярче, разбрызгивая пламя вокруг.

Твёрдый член входил установленным ритмом, не сбиваясь, не останавливаясь, я могла только поскуливать, и сильнее выпячивать попу назад. Мышцы одеревенели, и я почти не чувствовала своего тела, кроме дикого, одержимого пожара, сводящего с ума.

Любимый ускорился, вышел на финишную прямую, и я даже обрадовалась, что моё удовольствие покорив недосягаемую высоту, получит наконец передышку. Оргазм – это сладко. Затянувшийся оргазм похож на чистый мёд, царапающий горло. Сверхоргазм – уже приторность, нуждавшаяся в глотке воды.

Мужские бедра впечатались в меня напоследок, замирая. Ладонь освободила запястья, но лишь для того, чтобы нырнуть под мой подрагивающий живот и возобновить острую ласку.

– Ах ты ж чёрт…

– Не ругайся, просто расслабься.

Глумливый смешок опалил ухо, томительные экзекуции не останавливались и мне понадобилась не больше двух минут, чтобы раствориться во взрыве, прокатившемся по каждой клеточке измученного тела. Я не только ослепла, но и временно оглохла. Кровь шумела в ушах, а сердце билось о рёбра. После мы долго обнимались в тишине, которую нарушали сбивчивое дыхание да журчание воды.

– Котёнок, ты как?

Я неохотно открыла глаза, чтобы рассмотреть белозубую ликующую широкую улыбку. Фантастический оргазм полностью смыл ориентиры, в том числе память о собственном имени.

– Кто мы и где мы?

– Планета Земля вызывает Катёну. Я рад, что тебе хорошо, но ты опоздаешь в институт, а я на работу.

Прежде чем остаться в одиночестве, я удостоилась томного бархатистого поцелуя.

– Изверг, сам довёл до умопомрачения и сам сбежал. А что делать мне? – Поскольку стоять без поддержки и не шататься получалось плохо, пришлось опереться о стену.

– Ворчунья. – Вихрастая светлая голова заглянула обратно в ванную комнату, явила подвижную физиономию и выдала короткую, ёмкую фразу: – Пока ты моешься, я организую завтрак. – И окончательно исчезла.

Готовка – самое нудное занятие после мытья полов, только поэтому я свернула брюзжание. Удовольствие постепенно скрывалось за дымкой, я горела пламенем, но не жадным, а спокойным, сытым и уже не дёргалась в конвульсиях.

Пока я завёрнутая в халат и с тюрбаном на голове, цедила апельсиновый сок, сидя за кухонным столом, передо мной появились чашка кофе и тарелка с бутербродами.

– Поешь как следует.

– А я что делаю. – Всё-таки активные движения с утра пораньше – то, что любил Антон, но терпеть не могла я. Заранее проигрышный аргумент для недовольства.

– А ты сидишь и корчишь гримасы. Но точно не завтракаешь.

– Остынь папочка.

– А ну цыц, иначе вечером отшлёпаю чью-то непослушную попу. – Прозвучало от него угрозой, но я хихикнула.

– Ещё посмотрим кто кого отшлёпает.

Не нарываться – не получалось никогда. Глядя на Антона, я ловила себя на мысли, что мне его мало. Полчаса назад мы сношались хуже кроликов, а сейчас я с трудом представляла, как дождусь его возвращения с работы. Моя провокация осталась без ответа.

– Чем займёшься после института?

В отличие от меня он поглощал один бутерброд за другим, прихлёбывая ароматный кофе.

– Хотела съездить на квартиру, проверить почту и посмотреть всё ли в порядке.

– У соседки снизу кажется есть твой телефон. Она бы позвонила.

– Я знаю. Просто на всякий случай. Хочу убедиться.

– Ты помнишь, что на выходных мы едем к моим на обед?

– Такое вряд ли забудешь.

– Не трусь. Ничего страшного не случится. Родители как правило не кусают молоденьких голубоглазых девочек.

– А кого они кусают?

– Вечером точно отшлёпаю. – Из-под насупленных светлых бровей сверкнул недовольный взгляд.