— Ну, посмотри на это, — сухо говорю я, когда он поворачивается к нам лицом, его глаза расширяются от удивления. — Как раз тот, кого я хотел увидеть.

— Коннор… — Лиам стоит там, его лицо напряжено, как будто он пытается решить, что сказать. — Ты дома.

— Разочарован? — Я криво улыбаюсь ему, и он сглатывает, качая головой.

— Нет, я… — Он поджимает губы. — Я должен был прийти к тебе. Грэм пригрозил мне, если я подойду ближе чем на сто футов к твоей больничной палате… короче, как только я узнал, что ты не умираешь, я подумал, что лучше подождать. Но я волновался за тебя, я… — Его челюсть сжимается, и я вижу, как подергиваются маленькие мышцы. — Я думал, что потерял своего брата.

Мы стоим там мгновение, глядя друг на друга, воздух между нами наполнен осознанием того, что мы все это время были на грани срыва. 

— Мне нужно кое о чем с тобой поговорить, — говорю я наконец. — Сирше и мне, нам обоим. Я знаю, что Анастасия сейчас не в состоянии справляться с большим напряжением, но она действительно должна быть здесь для этого разговора.

Лиам на мгновение застывает на месте. Он выглядит ошеломленным, и я делаю глубокий вдох.

— Брат, — говорю я спокойно. — Пожалуйста. Нам нужно поговорить. И Анастасия не должна услышать это после того, как ты это сделаешь.

Он кивает, на мгновение замявшись, прежде чем повернуться, чтобы подняться по лестнице. Сирша провожает меня в гостиную, убеждается, что я устроился на диване, прежде чем пойти за конвертом, в котором содержится информация, которую нужно знать Лиаму, независимо от того, как мало мне хочется рассказать ему.

Он спускается несколько минут спустя, Анастасия выглядит усталой и бледной рядом с ним. Она садится в одно из кресел с подголовником, а Лиам стоит рядом с ней, весь его вид напряжен, когда он смотрит на нас прищуренными глазами.

— Я рад, что ты жив, Коннор, — спокойно говорит он. — Я не хочу твоей смерти больше, чем ты думаешь. Но ты не можешь отрицать, что между нами не все в порядке, и я был предупрежден, что ты можешь подумать, и обвинить меня в том, что произошло. Если дело в этом…

— Нет, — быстро отвечаю я. — Я не верю, что ты имел бы к этому какое-либо отношение, Лиам. Дело не в этом.

— Тогда что?

Сирша тянется за конвертом, вручая его мне, когда я протягиваю его Лиаму. Он бледнеет, как только видит, что это, и качает головой. Он кладет руку на плечо Аны, его челюсть сжимается.

— Мы приняли решение не узнавать результаты, — твердо говорит он. — Это наш выбор, и мы решили, так лучше для нашей семьи.

— Кстати, откуда у тебя это? — Резко спрашивает Анастасия тонким и высоким голосом. — Это было спрятано…

— Ты, наверное, предпочла бы не знать, — мягко говорит Сирша. — Но я уверяю тебя, что мы этого не искали. Это дошло до меня, и я отдала это Коннору.

— Ты… — начинает шипеть Ана, но Лиам мягко сжимает ее плечо.

— Если бы ситуация изменилась, ты бы сделала то же самое для меня, — тихо говорит он ей. — Мы не можем притворяться, что это неправда, не сейчас, когда у нас с Коннором такие разногласия.

— Тебе нужно знать, — твердо говорю я ему. — Или ты хочешь, чтобы эта информация была у меня, а не у тебя?

Анастасия бледнеет при этих словах. 

— О боже, — шепчет она. — Если бы ребенок был твой, он бы не… — она поднимает взгляд на Лиама, ее глаза наполняются слезами, и я вижу, как двигается его челюсть, но он стоит твердо, положив руку на плечо жены и глядя мне прямо в глаза.

— Почему бы тебе тогда не сказать мне, Коннор? — Тихо спрашивает он. — Хотя, как сказала Ана, если бы ребенок был моим, ты бы не сидел здесь и не разговаривал со мной об этом.

— У нас был бы разговор, — говорю я ему. — Это было бы просто немного по-другому. Вот, Лиам. Посмотри сам, не верь мне на слово.

Он колеблется, но берет конверт у меня из рук. Он медленно вытаскивает бумагу, разворачивая ее так, словно для этого ему требуется вся его сила. Анастасия задыхается, прикрывая рот рукой, а ее глаза наполняются слезами. 

— Лиам, — она тихо шепчет его имя, и он хватает ее за руку, сжимая ее, его глаза тоже блестят. Ни Сирша, ни я не двигаемся с места, и я отвожу взгляд, чувствуя, что вторгаюсь в их отношения, когда между ними вспыхивают эмоции.

— Мне так жаль, — шепчет Ана, и Лиам яростно качает головой.

— Тебе не за что извиняться, — твердо говорит он ей. — Мы прошли через это. А что касается этих результатов… — он мнет бумагу в кулаке, глядя прямо на меня. — Мне все равно. Этот ребенок мой, неважно, что какой-то тест ДНК говорит об обратном. Для меня это не имеет значения. Ана - моя жена, и этот ребенок наш. Мой. Мне насрать на тест, и я никогда не изменю своего решения.

Я киваю. 

— Основываясь на том, что я слышал, Лиам, это то, что я ожидал от тебя услышать. И я уважаю тебя за это. Ты вырос хорошим человеком, брат, и я знаю, что это не благодаря мне. Я... — я замолкаю, глядя на него, и в груди у меня щемит от слабой надежды, что все получится так, как я хочу. — Я горжусь тобой.

Лиам напрягается, его заросшая щетиной челюсть сжимается, но, когда Анастасия сжимает его руку, вытирая слезы другой, он медленно расслабляется.

— Это неправда, — наконец говорит он. — Без тебя, брат, я не знаю, каким человеком я бы стал. Ты был рядом всегда, когда нашему отцу было наплевать на меня.

— Пока я не стал таким же — тихо говорю я.

— Пока ты не ушел.

— Я хочу это исправить, — говорю я ему и чувствую, как пальцы Сирши скользят между моими, придавая мне сил продолжать. — Я был неправ, что ушел от тебя много лет назад, Лиам, и я был неправ в том, как вел себя с тех пор, как вернулся. Я думал, что единственный способ обезопасить тебя, это убедить тебя уйти, вернуть мне место, но даже если бы это было правдой, я все сделал неправильно. Я углубил пропасть между нами и причинил тебе сильную боль, и я знаю, что это не то, что можно исправить в одно мгновение. Но я хочу начать здесь и сейчас с извинений.

Я медленно встаю и подхожу к своему брату, который застывает. Но я останавливаюсь в нескольких дюймах от него, смотрю в глаза моему младшему брату и тогда я знаю больше, чем когда-либо, что это правильный выбор. Я не могу потерять свою единственную семью, когда есть другой вариант.

— Мне жаль, Лиам, — четко говорю я ему. — Мне жаль, что я бросил тебя и оставил с нашим отцом, потому что мы с ним не сошлись во взглядах. Мне жаль, что я никогда не пытался выяснить, что произошло. И больше всего мне жаль, что я с самого начала пришел сюда с конфликтом, а не с миром.

Лиам тяжело сглатывает, его зеленые глаза снова блестят. 

— Я ценю твои извинения, — тихо говорит он. — Но я не знаю, что ты подразумеваешь под миром, Коннор.

— Мне нужен мой брат рядом со мной. Мне не следовало уезжать, и мне не следовало возвращаться, думая, что я смогу справиться с этим без тебя.

Лиам поджимает губы, делая шаг назад. 

— Однажды я потерял тебя, когда ты ушел, — тихо говорит он. — И снова, когда ты вернулся, ты больше не был тем братом, которого я знал. Я думал, что мне придется смотреть, как ты умираешь, когда мы оказались в ловушке в том огне. А потом, совсем недавно… — он замолкает, и по выражению его лица становится ясно, насколько сильно все это потрясло его. — Я не знаю, сколько раз я смогу терять своего брата, снова и снова. Я решил, что мы уедем, как только Ана сможет. Я не знаю, что ты подразумеваешь под миром…

— Я имею в виду, я хочу, чтобы мы сделали это вместе, — твердо говорю я. — Ты и я, ведущие королей, как братья. — Я делаю паузу. — Я познакомился с Нобурой Накамурой и его сыном в Японии, и они поделились со мной историей о том, как вражда между братьями может разрушить гораздо больше, чем просто их связь. То, что они мне рассказали, заставило меня задуматься о том, как все можно было бы сделать по-другому, о том, что, возможно, то, как мы всегда все делали, не обязательно является лучшим способом. — Мы все совершали ошибки, — тихо говорю я, прежде чем Лиам успевает заговорить. — Все мы здесь. Но мы можем добиться большего. Ради нас самих, ради наших детей, ради нашего будущего и их…