— Ради меня? Тебе что, на тренировке неудачно мяч в голову прилетел? — злюсь, я так злюсь на тебя. Ты хоть понимаешь это? Похоже, что нет!

— Малыш, прекрати… — он качает головой, и я вижу, как на его лице гнев сменяет досада.

— Тернер, ты понимаешь, что ты творишь? Понимаешь, что я спать не могу — пока ты не напишешь смску, что ты уже дома. Я уже умирала! Ты понимаешь, какого это? Быть там во тьме, в холоде и полном одиночестве. А теперь я живу, но каждый день — это страх… Ты вообще соображаешь, каково мне? Переживать каждый день, что что-то случится. Я не верю в Бога, но молюсь за тебя! Пройдет двадцать лет, а я не перестану молиться. Зачем тебе всё это? Зачем, Майкл? — я буквально захлебываюсь в своих словах и слезах, руки дрожат, но мне уже не холодно. Мне больно, обидно, и это сжигает меня изнутри.

— Сара, успокойся! Не плачь! Я не могу, когда ты плачешь! — Майкл говорит, а меня выворачивает наизнанку.

— Успокойся? Не плачь? Легко сказать, когда твой парень связался с бандитами. Блять, да зачем тебе всё это?

— Затем, что я не смог защитить тебя! — он кричит, а его зеленые глаза становятся темнее, вены вздымаются на шее, но для меня это ни ответ, ни объяснение.

— Защитить меня? И чем тебе помогли Драконы в тот вечер, когда Райан Хоупс похитил меня и Саймона прямо у вас из-под носа? Как? Как, блять? — звучит жестоко, но это ведь правда, какой бы она ни была. Чем ему помогли драконы? Ну вот чем?

— Не говори так… — он отводит взгляд в сторону, сжимает кулаки, чтобы справиться с эмоциями. В воздухе пахнет болью. Я задела его, и мне очень жаль, но не вижу больше способов достучаться до его разума.

— Ты не виноват, Майкл… Ты просто не знал откуда ждать беды. Тебе не нужны Драконы… Ты понимаешь, что ты, твою мать, сам Майкл Тёрнер? — мне хочется броситься к нему в объятия, но я не могу, не сейчас. Он должен понять, понять сам, что это не выход.

— Сара, я принял решение, — великолепный ответ, ничего не скажешь. От злости пинаю бордюр и даже не замечаю боли.

— Значит это глупое решение. Я ухожу…. Я не… — я не понимаю, как тебе ещё объяснить, что ты лезешь в самое пекло, когда мне нужно спокойствие. Как ты можешь в один момент взять и испортить всё. Что мне делать? Хвататься за призрачную надежду, что всё будет хорошо?

— Ты не понимаешь… — он произносит еле слышно.

— Это ты не понимаешь…— ухожу, оставляя дракона позади вместе с его одиночеством и глупостью.

— Сара… Сара, мать твою, вернись! — он кричит мне вслед, но я даже не оборачиваюсь.

Идти, бежать, куда бежать. Ещё этот чёртов телефон названивает. Да ну его в жопу. Выключаю и бреду куда глаза глядят. Дома, улицы, дороги и тропинки. Чёртов Сентфор остаётся позади. Я шагаю по дороге, шагаю и думаю о том, как несколько дней назад всё было по другому. И почему так больно и пусто на душе?

Даже не понимаю, как прихожу к месту собственной смерти. Ноги адски устали от такой дальней прогулки. Колени ноют, а мышцы неприятно тянет.

С вечером приходит холод. Я поднимаюсь на гору к тому самому месту. Меня должен окутывать страх, но почему-то не чувствую ничего, только тишину. Желтые ленты полиции, разбросанные повсюду и незакопанная яма — единственные вещи, что могут напоминать мне о том дне. Это моя могила. И похоже здесь мне и место. Присаживаюсь на упавшее дерево и смотрю сквозь мрак в яму.

Интересно, чтобы было бы, если б я умерла?

Влюбилась бы ли мама в Дженнифер? Стала ли она бы жить ради себя, а не ради меня?

Забавно… Осознавать, что я ничегошеньки не знаю.

И именно здесь, у собственной могилы, я пропадаю в темноте. Нет никаких мыслей, переживаний, только пустота. Похоже, я сгорела, и больше не осталось сил. Всё меняется, земля уходит из под ног. Никакой тебе гимнастики, спокойствия. Опять всё по кругу.

Не знаю сколько времени прошло, знаю только что уже стемнело. Среди деревьев показался силуэт, но мне не стало страшно. Похуй, я ведь уже умирала.

Свет фонаря слепит мне глаза. И только когда он стал ближе, я поняла, что это Саймон.

— Как ты узнал, что я здесь? — услышав свой дрожащий голос, осознаю, как сильно я замерзла. Как каждая мышца моего тела охвачена холодом и мраком, что таился где-то в моём разуме почти полгода, ожидая своего часа.

— Не знаю, просто пришел… — он садится рядом со мной и смотрит в яму, в которой так много снега, будто это покрывало было уготовано для мертвых, мертвых нас.

— У нас бы была общая могила… — эти слова просто срываются с моих уст.

— Не говори так… — Стелс обнимает меня за плечи и притягивает к себе, он такой холодный, не такой как я, но мне почему-то кажется, что мы два мертвеца.

— Мне кажется, что я умерла… И осталась здесь… — всхлипывая и кусая губы до боли, я обнимаю друга. Это порыв отчаяния, не иначе, сейчас мне понятно только одно — ему не надо всё объяснять, Саймон и так все знает. Кажется, я уже думала сегодня об этом.

— Он мне снится… — я никому не говорила, что мне именно снится. Никто не знает, что каждое утро с ружьем наперевес ко мне является мой палач.

— Кто?

— Райан… Иногда кажется, что это не сон… — меня почему-то пугает больше мысль о том, что все признают меня сумасшедшей, чем факт моих мрачных кошмаров. Боюсь признаться, что не отличаю сна от реальности, признаться, что чувствую боль так же, как и в тот день здесь на горе Зверя.

— Мне тоже снится… — друг вздыхает, — и ты снишься… Каждую ночь я отталкиваю тебя и он стреляет в меня… — в воздухе повисла тишина после его неловкого признания. Наверное парням сложнее рассказывать о таком.

Саймон обнимает меня сильнее, и почему-то начинает качать, как маленького ребенка укачивают родители, чтобы тот постарался заснуть.

— Мы мертвы? — задаю странный вопрос, но он так и просился наружу. Всё это надуманное спокойствие, вся эта фальшь. Сколько можно притворяться, что всё хорошо?

— Мы живы, Сара. И ты должна понимать это, — Стелс трясет меня за плечи и пытается привести меня в чувство.

— А ты понимаешь это? — я смотрю на его размытый от слёз образ и задаю самый страшный вопрос. Как только его лицо становится таким цепким и ясным, замечаю, что под его левым глазом свежий синяк. Похоже, Саймон уже успел встретиться с Майклом.

— Не знаю… — он качает головой и смотрит вглубь меня, даже мурашки по коже от осознания того, что не только я чувствую это, чувствую тьму.

Я вспоминаю об иконке святого Христофора, что ношу на шее, и тут же решаю её вернуть ему. Выуживаю цепочку из-под горловины свитера и пытаюсь расстегнуть замочек.

— Не снимай, если захочешь — отдашь её тому, кому будет нужнее, — Стелс останавливает меня, коснувшись образа святого пальцами, а затем целует меня в лоб, — Нам нужно идти. Твоя мама беспокоится и Майкл тоже…

Саймон помогает мне подняться на ноги, и мы медленно начинаем идти в сторону города. Два одиноких мертвеца зачем-то идут к живым. Зачем? Может затем, чтобы не было так пусто.

========== Сонный паралич ==========

14 марта 2008 года. Ночь сменяется утром, а сон застывает в реальности. Я будто попала в фильм ужасов, который никак не хочет заканчиваться. Райан Хоупс стал не только моим палачом, но и личным адом. Его усмешка, ледяной взгляд отпечатались в моей памяти словно выжженное клеймо. Но кошмар заключался не только в зрительном образе, но и чувстве, которое мне пришлось переживать снова и снова. Сон стал самой настоящей пыткой. Сегодня я даже почувствовала, как частички дроби вонзаются в плоть и рвут лёгкие на части. И это не просто боль, ведь ощущения настолько реалистичные, что даже во рту разливается вкус крови. Только меня никто не разбудил, никого не было рядом.

Мне даже показалось, что я так и не проснулась, просто встала, хватаясь за грудь, и побрела в ванную, чтобы увидеть в зеркале, что со мной ничего не произошло, что нет никакой крови, ран… Чтобы убедиться, что это всего лишь сон, всего лишь иллюзия. Не помогло, даже несмотря на то, что единственное, что могло меня напугать в отражении — это дикие мешки под глазами, но я всё равно не почувствовала себя живой.