Внезапно раздался резкий стук в дверь. Это всегда было плохим знаком – звонок сломался еще до того, как мы въехали, так что если кто-то стучал в дверь, это означало, что они уже две минуты звонили в звонок и, не добившись цели, переходили к более агрессивным способам привлечения внимания.

Я закрыла глаза и очень постаралась закрыть уши, но каждый новый удар был убедительнее предыдущего, и на двенадцатый раз я неохотно поднялась.

Натянув вчерашние джинсы и халат, я поплелась вниз. Я открыла дверь, ожидая увидеть озадаченного курьера из «Амазона», сующего мне в руки соседскую посылку. Вместо этого я обнаружила, что стою лицом к лицу с двумя мужчинами – один был приземистым и с торчащими усами, а второй парень, помоложе, одетый в аккуратную рубашку и темно-синий пиджак, держал в руках удостоверение.

Сквозь завесу похмелья я едва смогла разобрать его слова.

– Полиция.

Знаете, это странно – видеть полицейского так близко. Конечно, я видела их по телевизору и когда ехала по городу, но видеть полицейского на расстоянии метра в 8.45 утра довольно странно. У меня моментально появилось ощущение, что я вляпалась в неприятности, несмотря на то что ничего плохого не сделала. Ну, если только безупречное исполнение хитов Мита Лоуфа с бильярдным кием вместо гитары не считалось незаконным.

– Гвендолин Тернер? – буркнул мужчина постарше.

– Да, – сказала я, защищаясь, будто он обвинял меня в том, что я – это я. И хотя в этом я полностью виновна, я была уверена также и в том, что это не является преступлением.

– Мы можем войти? – поинтересовался парень.

Я отошла в сторону, пропуская их в дом. В подобных ситуациях, когда тебя застают врасплох, мне всегда казалось, что чем меньше говоришь, тем лучше. Кроме того, меня немного беспокоил тот факт, что огромное количество текилы, все еще плескавшейся в моем животе, может в любой момент выплеснуться наружу. Поэтому я держала рот на замке, глядя, как офицер постарше прошел мимо меня в гостиную и, не спрашивая разрешения, уселся на диван. Я прошла внутрь за офицером помоложе. Я не предложила ему присесть, так что он неловко топтался посреди комнаты, а сама пошла и села на стул в кухне.

У нас была объединенная кухня-гостиная – очень удобно есть хлопья за барной стойкой и одновременно смотреть телевизор, а также, как оказалось, сохранять дистанцию с не внушающими доверия копами, сидящими в твоей гостиной.

Как раз когда я размышляла, сколько мне придется тут провести до того, как смогу заказать двойной макмаффин с яйцом и вернуться в кровать, Усатый откашлялся.

– Я старший инспектор Форрестер, – объявил он. – А это детектив Лайонс. Мы хотели бы поговорить с вами о недавнем убийстве.

Не знаю, чего я ожидала, но, когда он произнес эти слова, острый удар страха рассек мое похмелье, словно кто-то нацелил тесак для мяса на мой пульсирующий, желеобразный мозг. Но я сидела неподвижно, из-за чего он, вероятно, подумал, что я либо убийца, либо совершенно чокнутая. Или все вместе.

– Я имею в виду, ведь большинство убийц чокнутые, да?

– Простите? – пробормотал детектив Форрестер, приподняв одну из своих кустистых рыжеватых бровей.

Внезапно я осознала, что произнесла это вслух.

– Извините, ничего, – промямлила я. – Так, эм, при чем тут я?

К тихому гулу паранойи, от которого сосало под ложечкой, теперь добавилось ощущение, будто кто-то громко играет на бонго в моей лобной доле. Словно моим нынешним состоянием руководил очень плохой дирижер, и это совершенно не помогало.

– Вы знали Роба Гамильтона? – спросил детектив Лайонс спокойно, но обдуманно. Его ясные голубые глаза слегка опухли, видимо, из-за недостатка сна.

– Роба? Да. Я имею в виду, я читала об этом – то есть о нем. Я прочитала о случившемся. Я не очень хорошо его знала. Совсем. У нас было свидание.

– Когда? – уточнил Форрестер. Отстраненный, почти скучающий тон его вопроса навел меня на мысль, что он вел такие беседы множество раз.

– Э-э, примерно неделю назад, наверно, – сказала я.

– И вы не были близки?

– Ой, нет. У нас было всего одно свидание.

– И оно прошло неудачно? – Форрестер поднял кустистую бровь.

– Э-э, наверно, нет, – ответила я, думая о том, куда ведут эти вопросы. – Он казался приятным парнем, просто он не был… не был Тем Самым? Ну, вы знаете. Вы знаете? Может, не знаете. Прошу прощения.

Детектив Лайонс кивнул, будто и вправду не знал, и записал что-то в своем блокноте. По мере того как шок от того, что в моей гостиной сидят двое полицейских и задают вопросы о мертвых людях, начал проходить, я заметила, что Лайонс едва ли сильно старше меня. На самом деле чем больше я его разглядывала, тем более знакомым он казался. Я подумала, не пролистывала ли его в «Коннекторе» или еще где. У него были короткие темные волосы и, несмотря на белые проблески в щетине, приятная мальчишеская внешность, которая совершенно не вязалась с его деловитыми манерами. Форрестер, с другой стороны, был невысоким и коренастым, как рыжий Супер Марио.

– Мы нашли сообщения от вас в его телефоне, в приложении «Коннектор», – продолжил Лайонс. – И его соседи по квартире рассказали нам, что он был немного расстроен вашим свиданием.

– Расстроен? Что вы имеете в виду? – спросила я внезапно пересохшим ртом.

– Они сказали, это было неудачное свидание, – пробормотал детектив Форрестер, не глядя на меня. – Кажется, он едва не плакал, когда вернулся домой.

– Что? – воскликнула я. – Если кто-то и должен был плакать, так это я! Может, это и не было лучшим свиданием на свете, но ему не из-за чего было плакать. Может, он был расстроен из-за своей бывшей? Кажется, он был действительно огорчен этим.

– Его соседи сказали, что вы сбежали и бросили его, предоставив ему возвращаться домой одному под дождем, – продолжил он.

– Ох, ради бога! – воскликнула я. – Все было не так! Он пытался меня облапать, потом появился автобус, и я поехала домой! Я не отвечаю за то, чтобы он вернулся домой в целости и сохранности.

– Все в порядке, Гвен, – произнес детектив Лайонс. – Мы просто пытаемся установить его последние передвижения.

– Что вы имеете в виду под «последними передвижениями»? Свидание было неделю назад.

– Как вы уже знаете, его нашли мертвым в Соверен-парке, – вставил детектив Форрестер все тем же безэмоциональным голосом. – Но тело находилось там около трех дней. Его нашли не сразу, потому что его занесло снегом.

Обычно дождь со снегом – это лучшее, на что можно рассчитывать в Истборне. Ну, и еще мороз, который покрывал траву инеем и делал воздух колючим. И это нормально. Снег никогда не держался долго, и, если только вы не встаете до час-пика, к моменту выхода на улицу снег утаптывали, превращая его в коричнево-черные комья, которые сгребали с дорог в сточные канавы. Но в этом году настоящие, пухлые снежинки мягкой белой пудрой засыпали все в пределах видимости.

– Оу, – протянула я, внезапно сообразив, что являюсь потенциальной подозреваемой в убийстве и одета в розовый халат и пушистые тапочки, которые даже не сочетаются.

– Что означает, что он был убит первого февраля, – продолжил детектив все тем же плоским голосом. – На следующий вечер после вашего свидания.