Хозяин кивнул, помолчал, видимо, тоже раздумывая, как реагировать на мои слова.

- Есть хочешь, пацан?

- Не откажусь, – честно признался я.

Целый день во рту не было маковой росинки, поэтому подкрепиться я был не прочь. Лившиц махнул рукой за на единственный пустой стол во всем заведении и сказал, чтобы я располагался, пока он принесет еду. Я поблагодарил хозяина, уселся за столик, чувствуя, как от одного упоминания запоздалого обеда урчит в животе. И снова перевел взгляд на столик у стены, откуда доносился гогот. А увидев второго игрока, тотчас его узнал. Какие люди! За столом сидел хорошо запомнившийся горе-шулер из лазарета. Занят он был тем, что обувал на деньги мужичков. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как картежник проиграл мне последние штаны и так и не понял, как мне удалось его обыграть. Судя по тому, что паренек приоделся, дела у него шли куда лучше, чем тогда в лазарете, и та ситуация его ничему не научила – разве что выкручиваться получше. Играл тот явно с умом, пуская работягам пыль в глаза. Не выигрывал все партии подряд, а чередовал победы и поражения, горяча народ и увеличивая ставки. Вот и сейчас, гогот поднялся после того, как шулер проиграл партию, и уступил место за столом другому игроку. Желающих оставить кровно заработанное было хоть отбавляй.

- Приятного аппетита, – Лившиц отвлек меня от наблюдений и поставил на столешницу полную деревянную миску с наваристым супом.

- Сколько должен? – осведомился я.

- За счет заведения, раз в день для бегунков еда бесплатная, – хозяин при этом присел ко мне за стол, сложил на столешнице руки. – Попробуй, вкусно?

Я зачерпнул ложкой бульон, подул и попробовал. Вкус был просто изумительный, чем-то напомнив мне стряпню бывшей женушки. Чего-чего, а при всех своих недостатках готовить бывшая умела и сочиняла порой совершенно умопомрачительные блюда. Попробовав, я показал Лившицу большой палец.

- Пальчики оближешь.

Хозяин промолчал, да и я прекрасно понимал, что Лившиц сел за стол не для того, чтобы интересоваться у меня вкусом супа. Ждать, пока он продолжит, я не стал и принялся уничтожать суп.

- Режиссер действовал в Ростове по приглашению и с разрешения, – тихо сказал хозяин.

Хм, новые вводные подоспели Я, не подавая виду, что заинтересовался, продолжил есть суп, уплетая за обе щеки. О том, что Иннокентий, или, выходит, Режиссер, промышляет по наводке, я, признаться, не догадался сразу,. По факту надобности бандитам как-то пробивать банкиров не имелось. Маршрутов инкассации, каких-либо мудреных графиков и прочей банковской лабуды ещё не существовало. Деньги в банковском хранилище есть всегда, плюс они арестованы советской властью. Хотя… о том, что деньги находятся в банке, еще надо узнать, а попасть в банк – не то же самое, что открыть хранилище. Ладно, теперь более понятно, как удалось выйти на толстожопого, который, видно, за свою часть от навара, согласился хранилище открыть. Вот так дела. Не знал, что преступность в Ростове настолько «организованная»… Ситуацию это особо не меняло, для меня уж точно, но определенно осложняло. Если у Режиссера такие связи, он или “приглашающая сторона”, могут захотеть мести за убитого – или за всю мою проделку с банкиром. Но тут уж правило боя просты, или тебя, или ты, как в одной хорошей песенке поется.

– Если ты думаешь, что это сойдет тебе с рук, – продолжил Лившиц, всё ещё сидя напротив и буравя меня взглядом, – то заблуждаешься. У местных в деле имелся свой финансовый интерес.

- Я по финансовому интересу не в курсе, - спокойно возразил я, подняв на Лившица взгляд. – И ни в чей карман за деньгами не лез, а по остальным моментам действовал вынуждено.

Я все же отложил ложку, пусть суп остывает, горячий. Заинтересовало меня другое. Не исключаю, что Лившиц был в курсе ограбления, но не могу понять, зачем он это все мне говорит и вскрывает карты по раскладу? О том, что у меня неприятности, я сам знаю, а вот Лившиц – что? Хочет предъявить? Вряд ли, хотел бы – предъявил, а не ходил вокруг да около, как невеста в свадебном платье перед зеркалом. Решив не мучиться домыслами, я спросил у хозяина напрямую.

На вопрос про то, знал ли он про ограбление заранее, Лившиц не ответил, зато сказал кое-что другое.

- Бежать тебе надо из Ростова, ты толковый парень и нигде не пропадешь, а здесь сгинешь.

На какую-то доли секунды в его глазах промелькнула отеческая забота, но быстро растаяла, как наваждение. Нет, Лившиц не догадывался о моем плане, просто чересчур очевидным он был.

- Есть варианты? – прямо спросил я.

- Будут деньги, найдутся и варианты. Деньги у тебя есть?

Рубли после пары дней работы на разносе у меня действительно имелись, пока, конечно, недостаточно, чтобы свалить из Ростова, но все к этому шло.

Видя, что я молчу, и денег у меня нет, Лившиц, сунул руку в карман. Достал оттуда клочок бумаги, на котором имелся адрес.

- Тут еще есть заказ, – пояснил он и следом намекнул: – С хорошими чаевыми.

Я взглянул на адрес, написанный на бумажке, и подметил, что такого заказа не видел утром в блокноте. Предположу, что его в принципе там не было.

- Надеюсь, не такого характера, как был в банке? – прямо спросил я.

- Посмотри адрес, – многозначительно улыбнулся Лившиц.

Похлопал по столешнице ладонью и грузно поднялся из-за стола. Я покосился на листок. Посмотри, говорит – так смотрел уже… Богатяновка. Ровно четыре бутылки горячительного. Наверное, Грише это должно было о чем-то сказать, вот только мне ни хрена не сказало. Я взял листок, сунул его теперь уже себе в карман. Продолжил доедать подостывший суп и не стал бороться с желанием, как в детстве вылизать тарелку до блеска – так и сделал, не обращая внимание на косые взгляды с соседних столиков.

А вот за столиком, где играл мой старый знакомый, засуетились.

Бух!

Это кто-то лупанул по столешнице кулаком. Здоровенный мужик с красной мордой, разгоряченный алкоголем, резко выпрямился, вставая из-за стола. Удар, и кружка полетела через весь зал, разбившись о стойку. Лившиц со вздохом посмотрел на осколки, но промолчал. А вот раздосадованный мужик двинулся прочь от стола, к выходу, судя по всему, оставшись без денег. Ну… знал, куда лез.

Мой старый знакомый, Васька (я даже имя паренька вспомнил), глядя на это, видимо, решил, что пора и честь знать. Поднялся из-за стола и принялся откланиваться, несмотря на большое число желающих продолжить игру.

- Простите, мужики, я на сегодня все, кто хочет отыграться – сыграем завтра, – на голубом глазу заверил он, поднимая руки.

- Карты у тебя не меченые, отыграться? – подбоченился один из работяг, кивая на колоду в руках шулера.

- Возьми, проверь!

Тот сунул колоду работяге, и он, в свою очередь, не постеснялся, схватил карты и принялся их листать, проверяя. Понятное дело, что меченых карт не нашел – не для простачков это делается. Васька улыбнулся, снова откланялся, двинувшись к выходу, и на этот раз его никто не остановил. Проходя мимо моего стола, шулер усердно засовывал колоду в карман, чуть высунув от усердия язык, когда я кашлянул, привлекая его внимание.

- Ничего себе, сколько лет, сколько зим! – Васька, разумеется, сразу меня узнал.

- Здорово, аферист, – улыбнулся я, показывая, что картежник может присесть на стол.

Тот воспользовался моим приглашением, сел, поерзав на стуле и располагаясь удобнее.

- Как здоровье? – живо поинтересовался он.

- Живой, как видишь, а тебе не западло честный народ на деньги греть?

- Да был бы честный, – отмахнулся Васька, вытащив спичку, которую он использовал вместо зубочистки, и сунув её в рот. – Хочешь жить – умей вертеться, Гриш.

- Ну, можно однажды так навертеться, что закружиться и упасть, – я пожал плечами, видя, что Лившиц, хоть и ничего не говорит, но смотрит на Ваську исподлобья. – Ты же, вроде, собирался из города сваливать, почему передумал?

- Так и свалил, неделю гастролировал на поезде, пассажиров разувал, — честно признался шулер и поежился. – Но там сейчас такой контингент ездит, что – на тебе боже, что нам негоже. Два раза у меня пистолет ко лбу был приставлен. Да и что не станция, то шмон, белый или не белый…