Дмитрий Михайлович Володихин, на первый взгляд относящийся к Басманову-старшему уважительно, с чувством морального превосходства смакует особенности нравственного падения воеводы, рассуждая о дальнейшем наказании за греховный проступок. Однако эти художественные домыслы историка, склонного в своих работах к очевидному литературному творчеству с придумыванием ярких, запоминающихся сюжетов, мы оставим на совести самого Дмитрия Михайловича.

Алексей Данилович Басманов – скала. Русская скала. Русская твердь. Он прекрасно понимал, что неисполнение государева приказа – это плохо. Но и исполнение такого приказа тоже плохо. Будучи советником, государевым помощником, мог ли он ослушаться? Вряд ли. Тем более здесь не о жизнях солдат шла речь (как во время казанского взятия). Да и в результате ослушания, он жизни других не спас бы. Скорее наоборот. Никто не задумывается о том, что Басманов мог по собственной воле вызваться исполнять приказ, дабы уберечь от этой тяжести молодую поросль. В том числе и сына. «Грехом больше – грехом меньше» – именно так должен был рассуждать русский воевода, подставляя под удар свою спину, а возможно, и душу. На семь бед – один ответ.

Мне очень хотелось бы сказать про женщину, которая находилась рядом с таким человеком как Алексей Данилович Басманов. Настоящую русскую женщину богородичного типа, голубку теремную. Женщину, которая терпеливо ждала своего мужа с битв, не зная, вернётся ли он. Басмановой везло: она всегда дожидалась своего удачливого победителя, отмеченного небом и святыми. Вряд ли эта Женщина молилась искреннее других. Но счастливую путеводную звезду для своего Алёши она каждый новый раз всё-таки вымаливала. Воевода Алексей Данилович Басманов возвращался домой живым и здоровым. Возвращался ненадолго. Отдать хозяйственные распоряжения, обнять свою ясноглазую и… снова в путь по царскому указу. Жизнь обычная для всех. Других вариантов в XVI веке не знали.

Казань, Судбища, Ругодив… Судьба русской женщины (чей образ нынче уничтожается современной прозападной психологией), ждущей, терпеливой, всепрощающей, умеющей молиться за своего любимого – всегда одинакова. Но не приходится сомневаться, что, несмотря на все тяготы, Басманова чувствовала себя рядом с Алексеем как за каменной стеной.

Шли года, и ей уже пришлось провожать двоих: мужа и сына. Вымаливать для любимых новый день, который оба проводили в кулуарах государева дворца, где могут бросить яд в чашу или всадить нож под лопатку. А могут, государевым указом арестовать вчерашние «свои».

Вчерашние «свои» за Фёдором и Алексеем всё-таки пришли. Но гораздо позже. Басманова этого не застала. Сколько же могло выпасть на её долю при жизни? Сколько вынуждена она сносить сейчас, глядя на то, как таскают и насилуют имя позднего, желанного сына, первенца. Увы, от этой женщины со светлыми глазами и сильным характером (а другого характера у супруги Алексея Басманова быть и не могло) не осталось даже имени. Елена? Ольга? Екатерина? Назовите любое. Русские женщины не столь горделивы, им не всегда нужно, как измученному оболганному молодому опричнику, чтобы потомки позвали её по имени. На что ей это? Русская женщина, супруга воина – это чистый сверкающий звездный поток, похожий на полноводную реку. Возле таких рек останавливался в походах Алексей, чтобы напоить своего коня. Позже, стал останавливаться сын.

Вероятно, в 1564 году А. Д. Басманов уже был вдовцом. 2 декабря 1564 года сын Фёдор сделал вклад по матери в Троице-Сергиеву Лавру[100]. Место захоронения Басмановой, так же как и место захоронения матери Алексея Даниловича – неизвестно.

Изучив документацию московского Чудова монастыря[101], куда часто вкладывался род Плещеевых, можно обнаружить рядом с фамилией воеводы сразу несколько детских имен: «Инока Кирилла, иноку Александру, Иоанна, инока Мисаила, Данила, иноку Варсонофию, Екатерину, Сергия младенца (Л. 174, об.), Василия младенца, Якова младенца, Феодора, Василия, Марию младенца, Евфимию, князя Дмитрия, князя Василия».

Эти дети умерли во младенчестве, не дожив до отроческого возраста. Учитывая особенности составления документации подобного типа, можно предположить, что это дети А. Д. Басманова. Подтверждением данного предположения может служить и тот факт, что единственный сын воеводы Фёдор появился на свет крайне поздно. Ситуация для русского средневековья редкая и нетипичная. Несмотря на то что большую часть жизни мужчины проводили в походах, на поле брани, потомством (как раз по этим причинам) старались обзаводиться пораньше. Жизнь была быстрая, интенсивная. Завтра или даже сегодня вечером могут убить, а потомства не останется, род не продолжится, прервётся… Времени на философские раздумья (как сейчас) не оставалось. Вопросов «хочу – не хочу», тем более не возникало. Продолжение рода – не роскошь, а средство выживания. Так почему же воевода так сильно затянул с вопросом деторождения? Что могло им двигать? Возможно, именно документация Чудова монастыря и отвечает на данный вопрос. Не тянул. Трагически не получалось. Гибель детей младенческого возраста в те времена тоже не исключение, а норма. Но Басманову не везло упорно и страшно. Через это же пройдет его единственная правнучка Фетинья. Будет хуже, страшнее, трагичнее. Потому что всех своих погибших детей Фетинья носила под собственным сердцем.

Алексей Данилович нежно любил сына. Выросший без отца, нахлебавшийся вдоволь мутной водицы в этом жестоком мире, он постарался сделать всё, чтобы путь Фёдора был проще и легче.

Считается, что был у Алексея Даниловича и второй сын – Пётр. По всему получается, что младший. Некоторые в принципе сомневаются в наличии у Басманова второго ребенка, но существование этой призрачной персоналии подтверждают некоторые документы. Во-первых, духовная грамота[102] данная Никитскому храму села Елизарово, где Басманов упоминает обоих сыновей Фёдора и Петра. Во-вторых, судебное дело по разделу Елизарово. Подробно рассказывая историю семьи, родственники упоминают двух сыновей. С. Б. Веселовский ссылается также на родословец кн. Ромодановского: «А у Алексея Басманова дети: Федор да Петр, бездетен»[103].

Скорее всего, Пётр был младшим сыном Алексея. На момент гибели он вряд ли достиг пятнадцатилетнего возраста новика. Иначе бы разрядники зафиксировали служебное назначение. Мог ли Пётр быть старше Фёдора, служить, при этом не отметиться? Вряд ли. Человек такого уровня как А. Д. Басманов привел на государеву службу множество своих родственников Плещеевых. Привёл сына, о котором наш главный разговор. Неужели не устроил бы и второго сына?

Вспоминая А. Д. Басманова, чего только не вспоминают. Обычно самое плохое, в фантазиях наших современников гиперболизированное раз в пять. Все сплетни, которые прилипли к двум опричникам за пять столетий, «кровавую опричнину» с её самыми жуткими эпизодами, которые чаще всего оказываются кусками из художественных романов, а не летописей. О якобы «плохих» характерах Алексея и его сына. О каких-то интригах, примеров которых у нас нет. Некоторые учёные любят фантазировать и придумывать пуще литераторов. Например, Р. Г. Скрынников, рассказывает о лютой вражде между Басмановым и казнённым в 1565 году князем А. В. Горбатым-Суздальским. По словам учёного, Басманов и Горбатый «делили славу». Откуда взята такая информация? Ниоткуда. С потолка. Источник этих сведений вы, естественно, не найдёте. Его нет. Подобного не придумывали даже Курбский и иностранцы. Дмитрий Михайлович Володихин выстраивает целые диалоги и подает их с такой эмоциональной силой и интонацией, будто они имели место быть. При этом учёный не считает нужным сообщать читателю, что это всего лишь предположение. А ведь Дмитрий Михайлович не только крупный историк, но и хороший литератор. Литератор, который берёт энергией и «напыхом», может повести за собой. Сколько людей, прочитав его исследования, так увлекутся, что не проведут в сознании черту между художественным и документальным? Будут искренне считать, что «так и было», раз «историк сказал»!