На секунду Шона опешила. Почему эта женщина нападает на нее? Ричард, явно смущенный вспышкой, вежливо кашлянул, извинился и отошел. Шона подумала было сделать то же самое, но потом услышала голос отца, который говорил: «Никогда никому не позволяй себя унижать, Шона О’Брайен. Всегда держи голову высоко».

Шона сама не поняла, откуда взялись эти слова. Они сказались как бы сами собой:

– О, я думаю, вы меня с кем-то спутали. О’Брайены ведут свой род от ирландских королей – но вы, не будучи особой королевской крови, едва ли в курсе этого.

Деметриос фыркнул и тотчас изобразил, что закашлялся. Его глаза озорно блеснули, и Шона поняла, что он отчаянно старается подавить смех.

– Да, – сказал он, беря себя в руки и поворачиваясь к Софии. – Шона отлично справляется с ролью представительницы своей страны.

Он бросил извиняющийся взгляд на Шону и, взяв Софию за локоть, отвел ее в сторону.

– Пойдем, София, я думаю, князь Альбер хочет узнать подробности о твоей недавней поездке в Нью-Йорк…

Они направились в другой угол зала, где сын Ренье и Грейс болтал с гостями. По пути София обернулась в последний раз и пригвоздила Шону убийственным взглядом.

Шона чувствовала себя птицей, на которую нацелилась разъяренная кошка, и не могла понять, чем была вызвана подобная агрессия. Она пыталась отделаться от неприятного переживания и снова сосредоточиться на великолепном окружении, но ее перышки были потрепаны. Значит, вот оно как – жить в мире Деметриоса? Бесконечно кружиться в вихре вечеринок, отгоняя полчища капризных и взбалмошных женщин? Неудивительно, что ему хотелось отдохнуть от всего этого.

Да, его репутация плейбоя была оправданна, по крайней мере отчасти. Но вместе с тем она узнала его и с другой стороны, как человека трудолюбивого и серьезного, изо всех сил старающегося оправдать ожидания своей семьи. Кто же из этих двоих был настоящим Деметриосом?

Шона вздохнула и допила бокал с шампанским. Секундой позже перед ней возник официант в белоснежном пиджаке и галстуке-бабочке, чтобы наполнить его снова. По примеру других гостей она прикрыла бокал рукой, показывая, что больше не хочет.

Ей было не дано узнать настоящего Деметриоса. За последний час ей пришло в голову, что причина, в силу которой лишь немногие из его знакомых обращали на нее внимание, заключалась в том, что они каждый раз видели его под руку с новой сопровождающей. Осознание этого позволило ей взглянуть на ситуацию здраво. Она была неопытной и в какой-то мере простодушной, но не глупой. Этим вечером Деметриос наслаждался игрой в Пигмалиона, взяв ее на роль Элизы Дулиттл, но как только прибудет очередная компания богатых приятелей, он потеряет к ней интерес. Для него она была лишь коротким развлечением, не более.

Завтра они уезжают из Монако и отправляются в путешествие. Через несколько недель она улетит назад в Англию и вернется к учебе. Воспоминания о сегодняшнем вечере поблекнут и будут казаться далеким сном, о котором потом можно будет рассказывать внукам: у нее был вечер с красивым плейбоем и сказочной княгиней.

Вскоре они покинули дворец. В машине Деметриос был молчалив, но на подъезде к гавани попросил водителя высадить их, чтобы остаток пути пройти пешком.

Когда они шли вдоль пирса, он сказал:

– Я хотел бы извиниться за грубость Софии, этому нет оправдания.

Это прозвучало так, словно извиняться за грубость Софии было ему привычно.

– Кто она такая?

– Близкий друг семьи. Ее отец – наш основной конкурент по бизнесу, так что отцу он одновременно и друг, и соперник. Держи друзей близко, а врагов еще ближе, так ведь говорят?

– Звучит серьезно.

– И да, и нет. София… Ну, скажем так, она олицетворяет собой и друга, и врага. Она, наверное, в равной мере любит и ненавидит меня. Родители хотели бы, чтобы я женился на ней и положил конец этой ее неопределенности.

Шона почувствовала, как по телу пробежала дрожь.

– И вы поступите так, как хотят родители?

– Когда я женюсь, это будет по любви. И довольно обо мне. Лучше скажи, этот вечер оправдал твои ожидания?

– О да, – она ослепительно улыбнулась. – Я встретила Грейс Келли, что может быть лучше?

– Я рад, что мы исполнили твою мечту.

Шона не могла отделаться от мысли, что должно произойти кое-что еще, благодаря чему эта ночь станет неповторимой.

Он посмотрел на часы.

– А знаешь, уже полночь.

– Прямо как в сказке про Золушку – не хватает только хрустальной туфельки.

– А как же поцелуй принца?

– Это из разряда фантастики. Никакого панибратства, разве вы забыли? – рассмеялась она.

Он тоже рассмеялся, но взял ее за руку.

– По-моему, ты очень хорошо сыграла свою роль, Красавица. Я был впечатлен.

Когда он коснулся ее, Шона почувствовала, как по спине побежали мурашки, и не отняла руку. «Наверное, это шампанское ударило в голову», – сказала она себе.

– Мне все-все очень понравилось. Кроме Софии, все были просто очаровательны. Как замечательно на один вечер побыть кем-то другим.

– Она ревнует.

– С чего бы ей ревновать ко мне?

– Ты в самом деле не понимаешь? Она злится, потому что ты со мной. И она знает, что я бы никого не взял с собой во дворец Гримальди. Ты особенная, Шона. Я думал, сегодня просто был…

Он замолчал и сделал шаг ближе. На этот раз она тоже придвинулась к нему и снова заглянула в его ореховые глаза с золотыми крапинками.

– Возможно, нам стоит добавить последний штрих к сегодняшнему вечеру, – прошептал он, словно давая ей шанс сказать «нет», но она как зачарованная смотрела в его глаза, которые, казалось, вбирали ее целиком.

– А что, пожалуй, – выдохнула она, гордясь своей неожиданной смелостью.

Он медленно обнял ее за талию и потянулся ближе, ни на мгновение не отводя взгляд.

Когда он приблизил губы к ее губам, ей подумалось, что он должен слышать, как бешено бьется ее сердце. Нежное прикосновение удивило и восхитило ее. Губы у него были мягкими, как атлас, и пробудили в ней восхитительный трепет, который взрывной волной отозвался во всем теле.

Его рука скользнула вверх по ее спине, прижимая к себе. Она чувствовала растущее волнение и поцеловала его в ответ. Пальцами она ощущала теплую кожу его шеи. Ночной воздух обволакивал их, донося ароматы моря и постукивание фалов на яхтах в гавани.

В конце концов он отстранился.

– Теперь в нашем вечере есть все. Завтра мы вернемся в реальность, но, по крайней мере, у нас обоих будет сказочный сон, который мы сохраним в сердце. В нем ты будешь моей Золушкой, а я…

Она коснулась его губ пальцами.

– Ни слова больше. И так все прекрасно. Спокойной ночи, Деметриос.

Шона сняла золотые босоножки, помчалась вверх по трапу и, ступив на борт, ощутила легкое покачивание. Это был волшебный вечер, проблеск иной жизни, но теперь она возвращалась в реальность, и посадка была мягкой, а не ударной. За это она была очень благодарна.

На яхте было тихо. Никто не видел, как она, сжимая золотые босоножки и поднимая юбку, спускалась по лестнице, молясь, чтобы никто не попался навстречу. Потом, сняв красивое шелковое платье, она с мечтательной улыбкой легла на койку, мысленно спрашивая себя, а так ли чувствовала себя Золушка после бала.

Когда яхта наконец отошла от причала, окруженная маневренными лоцманскими катерами, жужжащими подобно маленьким водяным мухам, Шоне казалось, что они отправляются в большое приключение. Она стояла на правом борту, готовая вытащить назначенный ей кранец, и волнение пульсировало в венах в унисон с гулким стуком двигателей. Она по совместительству выполняла судовые обязанности и, облаченная в элегантную униформу, ощущала собственную значимость под взглядами зевак, собравшихся поглазеть на отплытие «Святой Елены».

Как только катера доставили яхту на внешний рейд и отправились обратно в гавань, команда разошлась по своим делам. Деметриос нигде не наблюдался, и Шона не могла решить, хорошо это или плохо. Минувшим вечером во дворце Гримальди было божественно, это было волшебное окошко в другой мир, который, возможно, она никогда больше не увидит, но это укрепило ее решимость однажды стать кем-то.