– Что такое? – спросила Шона. – Вам не нравится?
Она посмотрела на себя, решив, что, вероятно, выбрала неподходящий наряд.
– Следовало надеть что-то более официальное? Я могу переодеться…
– Нет, – быстро ответил он и сделал шаг к ней.
Он подошел так близко, что Шона снова видела золотые искорки в его глазах.
– Нет, я… – Он запнулся, затем вроде бы пришел в себя. – Все отлично. Более чем. – Потом сглотнул и продолжил: – На самом деле, думаю, немало голов повернется тебе вслед. Сомневаюсь, что во дворце Гримальди найдется кто-нибудь, похожий на тебя. – Он протянул ей хрустальный фужер. – Вот, выпей шампанского, пока машина подъезжает.
Шона взяла фужер.
– Мы поедем на машине?
– Конечно, а как иначе мы доберемся туда?
– Я думала, пойдем пешком. Это же в нескольких минутах ходьбы. – Она посмотрела на себя и рассмеялась. – На самом деле я едва могу в них ходить.
– Выпей, – настойчиво повторил он, – оно придаст тебе храбрости.
Шона подняла фужер и сделала нерешительный глоток.
– Sláinte![8] О-о! – Она снова засмеялась, ощущая прилив восторга вместе с игристым вином. – Пузырьки ударили в нос. Оно действительно шипучее. Я никогда раньше не пила шампанского.
Он наклонил голову, словно заинтригованный этим признанием, затем поднял свой фужер и чокнулся с ней.
– Пусть не в последний раз!
Она порывисто воскликнула:
– Мне всегда хотелось попасть на вечеринку, где подают только шампанское, или выпить его за завтраком, как Холли Голайтли[9] в «Завтраке у Тиффани».
– По-моему, она пила его до завтрака.
Деметриос серьезно посмотрел на нее поверх фужера.
– Вы видели этот фильм?
Он кивнул.
– Он у меня один из любимых, такой гламурный. Одри Хепберн просто великолепна, хотя больше всего я люблю Грейс Келли. – Шона бросила взгляд в сторону замка на вершине холма. – Именно поэтому я приехала в Монако. Сейчас это кажется глупостью.
– Это вовсе не глупость.
Он сделал паузу, а затем, глядя вдаль, добавил:
– Мечты всем нужны. Вот ты о чем мечтаешь?
Теперь можно было не таиться. Если этот посторонний человек сочтет ее признание странным или забавным, ну и пусть.
– Будь у меня возможность выбрать, я хотела бы однажды стать актрисой.
– Почему?
Простой вопрос застал ее врасплох. Она вскинула голову, желая посмотреть ему в лицо, и ей показалось, что он был искренне заинтересован.
– Потому что… Да, я знаю, это прозвучит немного дико – мама подумала бы, что я сошла с ума, – я ведь очень застенчивая, но, когда я притворяюсь кем-то, стеснительность пропадает. Как будто меня больше нет. Это дает силы и раскрепощает. Я могу быть кем угодно, кем захочу.
– Понимаю. Трудно быть тем, кем хотят тебя видеть другие.
На мгновение их взгляды встретились, и ее как обожгло.
– Это чувство знакомо мне лучше, чем можно подумать.
Сокрушенное выражение, которое отразилось на его лице, тронуло ее до глубины души, так что сразу захотелось поддержать его и утешить.
– И вы хотите заняться чем-то другим?
Он вздохнул.
– От меня ожидают, что я возглавлю семейный бизнес и стану следующим патриархом.
– Но вам этого не хочется?
– С моей стороны это будет неблагодарно. Смотри, – он повел рукой по сторонам, – у меня есть все, чего только можно желать. Но, помимо этого, у меня есть собственная мечта.
– И в чем она состоит?
Он быстро поднялся, словно в порыве раздражения, подошел к бортовому рейлингу и стал смотреть на гавань, обеими руками держась за металл. Его фигура выглядела так одиноко, что она подошла и встала рядом. Так они стояли, вперившись взглядами в горизонт, в ту четкую линию, где кобальтовая синь, розовый кармин и оранжевый кадмий сумерек сливались с ультрамарином моря.
– Наша семья – судостроители, но знаешь что? Мы больше не строим суда, за нас эту работу делают другие, а мы им платим. – Он посмотрел на нее. – Я хочу сам построить яхту. С нуля. Своими руками. Парусник, чувствительный к ветру и морю. Способный двигаться в гармонии с природой.
– Звучит замечательно, – улыбнулась она.
Теперь Деметриос выглядел смущенным.
– Такой вот я… как это говорят? – мечтатель.
Шона взялась за ограждение, и ее руки показались такими маленькими и хрупкими по сравнению с его – загорелыми и сильными. Ей не составило труда представить, как он сам работает по дереву.
– А я прямо сейчас мысленно увидела, как вы его делаете.
Деметриос выдержал ее взгляд.
– А знаешь, Шона, мне приятно, что ты меня мысленно видишь.
– О, это все ерунда. – Она опустила глаза. – Как быть актрисой.
Она задумчиво вздохнула.
– Эй… – Он протянул руку и нежно коснулся ее лица. – Мечты окрыляют душу, не забывай об этом.
Она сглотнула, не находя слов. Это было красиво сказано, и она могла лишь улыбнуться в ответ. Он опустил руку.
– Не переставай мечтать. – Затем его тон снова стал деловым. – Ну вот, мы подкрепились и готовы к спектаклю. Сегодня ты произведешь фурор в Монако. Как думаешь, справишься?
Шона не была в этом уверена, но радостное предвкушение и алкоголь придали ей храбрости.
– Я буду очень стараться, – сказала она.
– Молодец, девочка, – ответил он, и восторженный трепет отозвался во всем ее теле.
Глава седьмая
«Не очень удачное начало», – подумала она с легким смешком, спускаясь на цыпочках по сходням.
Рядом остановилась черная машина, и, хотя это было ожидаемо, Шона вздрогнула. Она постояла, глядя на тонированные окна, и тут Деметриос открыл перед ней дверь и сказал:
– Запрыгивай.
Она села первой, а он скользнул следом. Его близость волновала.
То недолгое время, пока они ехали до дворца, на языке у Шоны вертелся один вопрос. Он не давал ей покоя с тех пор, как Деметриос пригласил ее составить ему компанию этим вечером.
– Можно спросить?
– Конечно.
– Почему вы выбрали в сопровождающие именно меня?
Деметриос повернул голову и посмотрел в окно. Шона проследила за его взглядом. В вечерних сумерках завораживающе мерцали огни гавани.
– Красиво, да? – сказал он.
– Очень, – ответила она.
– Но это видимость… – Он сделал паузу. – Как и большинство людей здесь.
– Я думала, вы захотите взять Нормандию.
Он повернулся к ней.
– Не сегодня. Ты многого не знаешь о Нормандии. Начать с того, что она не самая учтивая гостья.
– А вдруг мне известно больше, чем вы думаете?
Это прозвучало смело. Он пристально посмотрел на нее, и Шона подумала, что переступила черту.
– Ты что-то видела или слышала сегодня?
Шона закусила губу. Ей не хотелось сознаваться в том, что она слышала не предназначенное для ее ушей, но он, казалось, прочитал ответ у нее на лице. И, как ни странно, не рассердился.
– Знаешь, Нормандия та еще актриса. У нее сплошные перепады настроения, и сейчас, я уверен, она уже нашла утешение в другом месте.
– Но она же ваша девушка?
Он невесело рассмеялся.
– Шона, ты такая наивная. У Нормандии куча любовников. Что ей нужно, так это чтобы я пал к ее ногам, как все остальные. Она жаждет славы и оваций. Поверь мне, ей нужен не я, а то, чем я могу быть ей полезен.
– А вы сами чего хотите?
Машина поднималась на холм к дворцу и миновала множество деревянных ворот и несколько каменных арок, прежде чем прозвучал ответ.
– Когда я отдам свое сердце, это будет не гламурная девица вроде Нормандии. А сегодня вечером, Шона, я просто хочу в кои-то веки пообщаться с реальным человеком.
Шона задалась вопросом, какой девушке он отдал бы сердце, но времени на его обдумывание уже не оставалось – машина подъехала к красной ковровой дорожке. «Бабочки» в животе взлетели разом и суетливо забили крылышками. Шона застыла на месте, когда водитель открыл дверь, и Деметриос выбрался наружу.