– А… Теперь понятно. И что же? Они отпустили его?

– Разумеется.

– Значит, нет никакого дела?

– Надеюсь. Ты бы видела его – он от страха был сам не свой.

– Получается, ты только зря прокатался?

– Ничего. Возможно, Гусев когда-нибудь и мне поможет. Все-таки это его клиент. И, если бы он был в Москве, то сам бы занимался своим клиентом.

– Ну да… Людям надо помогать.

– Как Миша?

– Все в порядке. Растет, – улыбнулась Женя. – Сегодня я сама его укладывала. Соню я отпустила. Галина Петровна тоже ушла пораньше, кажется, они с Юрием Петровичем сегодня отправились в театр.

– Ну и хорошо, она хорошая женщина. Главное, чтобы не разочаровалась в своем кавалере.

– Да вроде бы у них все серьезно. Меня больше беспокоит, чтобы она, выйдя, предположим, за него замуж, не ушла от нас. Я к ней уже привыкла, да и готовит она хорошо.

Борис спросил Женю про Петра с Наташей, к счастью, там все было спокойно, они весь вечер провели в своей комнате. А это значит, что Петр успокоился, что для Бориса было важным.

– Ладно, Боря, давай уже спать. Поздно…

Она отложила книгу, погасила лампу, повернулась к мужу и дала себя обнять.

Около трех часов ночи она услышала звук шагов неподалеку от их спальни.

Шаги были тихими, но почему-то насторожили Женю. Она окончательно проснулась, когда поняла, что шаги удалились в направлении кухни. Может, Петру стало плохо? Или кто-то захотел пить?

Она поднялась, набросила на плечи пеньюар и вышла, тихо затворив за собой дверь. Прямоугольник света на ковровой дорожке холла говорил о том, что в кухне кто-то есть.

Это была Наташа. В пижаме и с тюрбаном из полотенца на голове она сидела, поджав под себя ногу, и пила кофе! Ночью!

– К тебе можно?

– Заходи, – улыбнулась одними губами Наташа. – Мне что-то не спится. Вот, решила душ принять да кофе сварила. Будешь?

– Кофе в три часа ночи? Ну уж нет. Что-нибудь случилось? Почему тебе не спится? Поссорились?

– Нет, что ты! – замахала она руками. – Петр спит, как сурок. А мне как-то неспокойно на душе. Думаю все, почему он такой паникер, почему не доверяет мне. Подумаешь, уехала на пару часов. Ну, может же у меня быть и свое пространство? Мы же с ним круглые сутки вместе. И мне не то что в тягость, нет, это другое. Просто иногда мне кажется, что он словно контролирует меня, понимаешь?

– Еще как понимаю! У меня же и Борис такой. Ты же сама знаешь.

– Братья! – хором воскликнули они и засмеялись.

– А что Борис? – успокоившись, спросила Наташа. – У него новый клиент?

– Нет. Он просто бесплатно поддержал одного человека. Того просто вызвали на беседу как свидетеля, а он напугался до смерти.

– Так свидетель же!

– Да, это так. Просто там девушку одну убили, а у нее в сумке оказалась визитка этого Льдова.

– Убийство? Это уже интересно… – куражась, улыбнулась Наташа. – Вот если бы это он убил, а твой Борис взялся его защищать… Хотя нет, не так. Зачем нам настоящий убийца? Вот если бы его обвинили в убийстве, притом что он никого не убивал, вот это было бы интересное дело. Мы бы с тобой впряглись, да? – И она подмигнула Жене. – Что? Я становлюсь похожей на вас с Тоней? Как у нее, кстати, дела?

– Да все нормально. Они недавно на море ездили всей семьей. Мальчишки растут. Но сейчас лето, и они в основном живут на даче у бабушки с дедушкой. Муж ее, Виктор, хочет строить дом, а я отговариваю их. Зачем, когда можно купить готовый и там все переделать по своему вкусу. Ведь стройка – это так долго и дорого! Он теперь хорошо зарабатывает, Тоня не работает и откровенно скучает. Думаю, если появилось бы какое-нибудь интересное дело, она бы точно приняла участие.

– Да, жаль, что этот товарищ, несостоявшийся клиент Бориса, даже не свидетель…

– Наташа, что ты такое говоришь?! Еще неизвестно, как бы мы с тобой себя повели, окажись на его месте? Я вот лично переживала бы страшно, если бы меня вызвали даже как свидетеля. Все-таки это большая ответственность, во-первых, а во-вторых, мало ли ошибок совершают наши правоохранительные органы? Это Ребров Валера – хороший, вдумчивый следователь и никогда не станет обвинять человека, не изучив все детали дела досконально. А другие-то вообще, чтобы закрыть дело, подтасовывают факты, не обращая внимания на отсутствие в деле серьезных улик против обвиняемого. Ребров… Что-то я соскучилась по нему.

– Я тоже. Он вроде бы и немногословный, скромный такой парень, но рядом с ним чувствуешь себя защищенной, что ли. Он какой-то настоящий.

– Вот-вот. Ладно, Наташа, закругляйся. И нечего пить по ночам кофе. Кстати говоря, ты уж извини, что лезу не в свое дело. Ты, случаем, не беременна?

– Я? Да вроде нет… Я не проверялась. А что?

– Вид у тебя какой-то нездоровый был сегодня. Тебя не тошнит?

– Нет…

– А ты детей вообще-то хочешь?

– Конечно! И Петр тоже хочет. Я же тебе говорила про дом… Хотели же присмотреть дом, чтобы было все как положено – дети, собака, сад… Да только сегодня целый день разговаривали с ним, все думаем, есть ли в этом смысл? Здесь с вами так хорошо, да и дом, ты сама говорила, большой, всем места хватит. Может, правда подумать, какие преобразования можно сделать на втором этаже, чтобы и у нас с Петром была настоящая спальня, а не так, как сейчас – мы же фактически живем в его кабинете, а ему работать надо, необходимо уединение какое-то, чтобы он мог сосредоточиться… И чтобы детская… Надо бы все хорошенько осмотреть, прикинуть. Ты же поможешь мне в этом?

– А то! Конечно! Я же прирожденный дизайнер! – И Женя, забыв, что все в доме спят, громко расхохоталась.

– Ты пришла… – Льдов, открыв дверь своего номера, застыл, вглядываясь в лицо Лоры. – И это не сон? Это на самом деле ты?

Он протянул руку и дотронулся до ее плеча.

– Да, это ты… И ты пахнешь своими духами…

– Я войду? – спросила она, тоже разглядывая его и с болью понимая, что он снова тот самый, беззащитный и напуганный Матвей, которого она знала и помнила.

Он отступил, впуская ее.

– Ты не представляешь себе, как я рад! Ведь только тебе я могу рассказать, что со мной случилось. Я попал в беду, в беду!!! Проходи!

Он запер за собой дверь.

Она прошла в номер, он усадил ее в кресло, сам сел напротив, не выпуская ее рук из своих. И все смотрел, смотрел…

Она вдруг поняла, чего он ждет. Поднялась и, присев на подлокотник кресла, обняла его. И тогда он, всхлипнув, вскочил и тоже обнял ее, прижался к ней.

– Что с тобой случилось, Матвей? Почему ты здесь? Ты же знаешь все про меня…

– Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты приехала ко мне сейчас, ночью… Думаю, тебе это было не так-то и просто… Только прошу тебя, не думай, что я решил злоупотребить твоей добротой или, не дай бог, не считай, что ты обязана мне чем-то… Просто ты на самом деле самый близкий мне человек, и теперь, когда моя жизнь висит на волоске, к кому я еще могу обратиться, если не к тебе? Ты же простишь Олю, что я пытался разыскать тебя через нее?

– Да при чем здесь Оля? У нее своя жизнь, семья, дети…

– Кстати говоря, она так и не дала мне номер твоего телефона. Ни в какую… Вот тогда я попросил ее самой связаться с тобой и попросить тебя помочь мне…

– Матвей, пожалуйста, постарайся взять себя в руки и успокоиться. Садись, расслабься и расскажи, что с тобой произошло?

– Я расскажу, расскажу… – Глаза его блестели, щеки разрумянились, словно у него поднялась температура. – Только пообещай мне, что ты поверишь именно мне, а не им.

Она не знала, кого он имеет в виду, но пообещала.

Он снял номер в отеле «Марриот», на Тверской. Шикарный, огромный номер, в котором можно потеряться. Да, именно потеряться.

Матвей и выглядел совершенно потерянным. Казалось, этого человека уже никогда и ничего не будет радовать, и он смирился с тем, что будет всегда несчастен. Или же это рок и несчастья сами прилипают к нему?