– Чудеса! – сказал я, глядя на измученного пса. Теперь все свои мысли я проговаривал вслух, ведь у меня был собеседник. Я – говорил, он – слушал.

– Ну раз ты местный, расскажи мне здешние новости, – шутя обратился я к нему, заранее зная, что ответом будет молчание.

– Теперь буду обращаться к тебе исключительно по имени-отчеству, как и тогда, много-много лет назад. Возраст, знаете ли!

Телефонный звонок, неожиданно раздавшийся в моём кармане, испугал меня. Я только сейчас вспомнил, что забыл позвонить жене.

– Николай, ты где? Почему не звонишь? – раздался голос жены в телефоне. Ответить она мне не дала и продолжала: – Ведь ты обещал позвонить, когда доедешь.

Я попытался оправдаться тем, что только что приехал и позвонил бы ей буквально с минуты на минуту. Из телефона продолжали сыпаться вопросы. И самый главный из них – время возвращения домой.

– Алёна, – как можно спокойнее сказал я жене, – сегодня точно не уеду отсюда. Могилу отца ещё не посещал, да и, может быть, какой-никакой мелкий ремонт там будет нужен. Одним словом, сегодня остаюсь ночевать здесь.

Опять посыпались вопросы, где именно я буду ночевать и что буду есть? Я ответил, что ночевать буду в машине, а моя еда приехала вместе со мной. После моего ответа в её голосе я почувствовал сомнение в том, что нахожусь там, где нахожусь сейчас.

Пришлось включить видео в телефоне и показать всё, что меня окружает, даже вплотную подойти к бане. Несмотря на сильный туман и раннее утро, стали видны её очертания.

Показал всё, кроме собаки. Потому как вопросы жены про собаку были бы явно перебором к тем, которые уже на меня от неё посыпались. Её сомнения относительно моего местонахождения, кажется, были развеяны.

Я пообещал, что во время следующих с ней разговоров буду обязательно включать видео. Всё это было неприятно для меня. Вроде бы как оправдываешься, непонятно только за что. Странно, раньше ведь она такой ревнивой не была, скорее даже наоборот.

В моей памяти, после этого разговора, всплыла моя первая школьная любовь. Моя одноклассница Рая всем своим видом стала демонстрировать свои чувства ко мне. То ли она меня подтолкнула к взаимности, то ли это произошло само собой – не знаю. Однако всё это стало предметом насмешек со стороны одноклассников в мой и её адрес.

Мне это очень не нравилось, чего нельзя было сказать о Рае. На эти усмешки она всегда краснела и опускала глаза. Мне казалось, что это ей даже нравится.

Видя такую картину, все одноклассники и не только полностью переключились на меня. К этому хору неожиданно присоединилась ещё и учительница русского языка и литературы. И вот тут мне пришлось совсем несладко. Не было ни одного урока, чтобы не нём она не напомнила мне о Рае. Рае обо мне – нет, а мне о ней – обязательно. В какой-то момент всё это стало изводить меня. Мало было перерывов между уроками, так теперь это стало происходить ещё и на уроках. Было огромное желание перестать ходить на уроки русского и литературы.

Видимо, учительница почувствовала это моё настроение и чуть-чуть ослабила свои уколы в мой адрес. Однажды на уроке литературы после обсуждения какого-то романа она сказала, глядя прямо на меня:

– Нельзя свою жизнь прожить пустоцветом!

Было неясно, почему это она сказала именно мне, так как пустоцветом прожить я не собирался. Дальнейшая моя жизнь подтвердила это. Но именно эти её слова запали мне тогда в голову. Вначале они показались мне очень мудрыми, но потом, повзрослев, я пришёл к выводу, что никогда женщина не сможет из мальчика воспитать мужчину. Если бы она говорила это только девочкам, то всё было бы верно. Женщина в таком случае обучает девочек быть женой и матерью. Будущих же мужчин она учит тому, что нужно вырастить сына. А где же два первых пункта предназначения мужчины? Где рассказ, а лучше показ, на собственном примере, как посадить дерево и построить дом?

Для меня было удивительным то, что после этого урока литературы преподаватель этой самой литературы перестала меня изводить. Почти… Да и насмешки одноклассников сошли на нет. Возможно, оттого что сами оказались в подобной ситуации.

По прошествии лет понимаю, насколько неуклюже выглядели со стороны все эти первые романтические чувства. Как и бывает почти всегда, наша первая любовь закончилась ничем.

Я пошёл во двор, собака – следом. Она села на примятую траву, с интересом наблюдая за тем, как я пытаюсь открыть дверь веранды.

– Теперь-то я знаю, кто валялся на траве во дворе, – обернувшись к ней, сказал я, – только непонятно, почему именно здесь ты обитаешь? Здесь, а не у себя дома. Захаживаешь, стало быть, по-соседски.

Пройдя веранду, коридор и, дернув на себя дверь избы, я оказался на пороге отчего дома. В комнате почти ничего не было видно, и мне пришлось вернуться во двор, где меня по-прежнему ждал пёс. Осмотревшись, я сел на широкие ступеньки при входе на веранду.

Мы продолжали изучать друг друга. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось рассказать своему новому приятелю о своей жизни. О том, что я уже перешагнул рубеж пятидесяти лет, причём уже давно, но ничего путного за это время так и не сделал.

Я говорил, а он внимательно слушал, не задавая лишних вопросов. Думаю, что со стороны это было похоже на исповедь, поскольку я ничего не скрывал. Ни хорошего, ни плохого. Мне казалось, что стоит выговорить всё, что я накопил в себе за годы своей жизни, и это всё уйдёт от меня. Груз невысказанности спадёт с моих плеч. Моя хандра покинет меня.

После рассказа о себе и людях, окружавших меня все эти годы, я перешёл к описанию теперешней жизни. Поведал своему соседу о том, что люди стали намного равнодушнее друг к другу, чем те, которые жили в то время, пока он был ещё живой. Стали жить сытнее и богаче, но перестали ходить в гости, помогать друг другу и просто общаться. Вокруг – море людей, а человек одинок – как в пустыне.

Вспомнил те годы, когда я был совсем маленьким, а мой сосед уже старым. В то время на домах не было замков, совсем не было. Вместо них вставлялся в засов колышек, который означал, что дома никого нет. И что-то не припоминаю, чтобы кто-то у кого-то чего-то украл. В сравнении с нынешним временем это кажется невероятным. Люди мало что имели, но на чужое не покушались. Все много и тяжело работали. При этом умели веселиться и отдыхать, чего не умеет делать нынешнее поколение – в подавляющем своём большинстве.

После окончания осенней уборки урожая наступало время праздников. У нас это был Покров, 14 октября, – престольный праздник в нашей деревне. Отмечали его и атеисты тоже. Хотя атеистами в полной мере назвать их было нельзя. Просто мне кажется, что они чуть-чуть, но всё же верили. Так, на всякий случай. Вдруг придётся держать ответ за всё содеянное в жизни. Свою чуть-чуть веру в Бога они объясняли тем обстоятельством, что попы нынче какие-то не те, ведут себя неправильно. Именно это и мешает им, почти атеистам, прийти к Богу.

Стоят, стало быть, они у окна и хотят посмотреть на небо. А окно грязное, и всё их внимание переключается на эту грязь. Нет, чтобы открыть его, а лучше выйти во двор. И не просто во двор, а в чистое поле. Лечь на траву, раскинуть руки в стороны и дать возможность божественному свету поселиться в тебе. Если тебе мешают «посредники», то иди к нему сам, без «поводырей».

В моих детских воспоминаниях осталась подготовка моих родителей к этому дню. Отец гнал самогон, причём в очень больших количествах. Плюс к этому родители покупали ящик вина для женщин. Мать готовила всякую снедь.

Помню, как отец принёс из магазина огромную упаковку замороженной рыбы, состоящую из трёх брикетов, в каждом из которых было килограммов по пять, обёрнутых в картон и стянутых проволокой.

Вся эта рыба была пожарена моей мамой – большая кастрюля была наполнена с верхом. Рядом с ней стояла, чуть поменьше, зелёная кастрюля с блинами и много-много всего в огромных объёмах.

Многочисленные родственники из соседней деревни загодя получали приглашения, и Денис Иваныч с его женой Ульяной в том числе, как соседи. Гуляния занимали два дня и утро третьего. За это время от родительских заготовок ничего не оставалось.