Я невольно сжался и тут же пожалел о сказанном, припомнив всё, что я наговорил. Ведь то, что я рассказал, приравнивалось к Ереси и теперь мне точно не поздоровится!

Однако, начальник Академии удивил меня еще раз.

– Во-первых, Антон! Запомни раз и навсегда! Никогда и никому не говори об этой мечте! Ни одному человеку! Если только этот человек не твой лучший друг! Но, это ты, к сожалению, пока просто не сможешь понять, из-за своего малого возраста. Так что, не рассказывай никому! Ты меня понял?

– Да! – кинул я.

– Ты не спросишь «почему»? – усмехнулся граф.

Я пожал плечами.

– Это же Ересь!

– Правильно! Молодец парень! – Волков облокотился на руки и подался вперед, смотря мне в глаза. – Ты должен мне это пообещать!

– Я… обещаю! – почему-то покорно сказал я.

– Антон, это не шутка! Иначе, ты будешь отчислен и никогда не исполнишь свою мечту! Поверь – Академия – это лучшее, что могло произойти в твоей жизни. Не прощелкай свой шанс! Это понятно?

– Да, – сейчас мне действительно стало понятней. Что ж. Это не трудно – держать язык за зубами. Особенно если нарушение этого правила может помешать осуществлению моей мечты.

– Хорошо! – вице-адмирал откинулся на спинку кресла и прищурился. Глаза его, как будто окрасились голубоватым цветом. Это меня не напугало, но насторожило. Уже гораздо позже я узнал, что так визуально проявлялся его Дар. – Ты очень интересный мальчик, Антон! Ты можешь много добиться, если будешь вести себя правильно. А чтобы всего этого достичь – тебе нужно прожить достаточно долго и, желательно в добром здравии. Возможно, через побои и тумаки жизнь человеком постигается быстрее, но у тебя с этим в жизни уже явный перебор. Поэтому, перейдем к «во-вторых». Готов?

Я кинул.

– Да.

– Так вот. Во-вторых, ты не должен причинять вреда своим союзникам. А твои сокурсники – это твои союзники!

– Но… – начал я возмущенно.

– Я знаю, что они это затеяли первыми, но вот какая штука, малыш, – он достал из стакана на столе старомодный деревянный карандаш и протянул его мне. – Возьми!

Я взял и выжидательно уставился на Владислава в ожидании продолжения.

– Сломай его! – приказал граф.

Я удивленно посмотрел на Волкова, но тот ободряюще кивнул.

– Ну же! Смелей!

Я с лёгкостью сломал карандаш, используя в качестве опоры свою худую коленку.

– Молодец! – похвалил меня граф. Он протянул руку к стакану и достал оттуда все карандаши, находившиеся там. Их было штук десять. И тоже протянул их мне. – Теперь возьми вот эти!

Я взял и снов посмотрел на начальника Академии.

– А теперь сломай их все одновременно!

Я опять недоуменно посмотрел на графа, но тот снова широко улыбнулся и подбодрил меня словами.

– Давай же! Не робей!

Я, конечно же, попытался. Но у меня, конечно же, ничего не вышло.

Владислав протянул руку, и я отдал ему целёхонькие карандаши. Он аккуратно засунул их обратно в стакан и откинулся на стуле.

– Знаешь зачем я попросил тебя всё это сделать?

– Нет, – покачал головой я.

– Один карандаш – это один человек. Его легко поломать. Десять карандашей – это десять человек. И их поломать гораздо труднее. А ведь карандашей может быть и сто и тысяча! В Империи – бессчётное количество людей! Ты не сможешь ничего добиться в этой жизни без поддержки других людей, в одиночку! Всегда найдется группа, которая будет тебе противостоять. Как ты сможешь стать Императором в одиночку?

– Я… не знаю, – смутился я.

– А я – знаю. Ответ – никак! Есть старая поговорка: «Один в поле не воин». Так вот, тебе нужно научиться заботиться о своих союзниках, даже если они тебе не очень нравятся. Курсанты – не враги тебе, – Волков внезапно сбился и нахмурился. – По крайней мере пока вы вместе служите Империи и не разбежались по своим Линиям. Да, скорее всего вы не станете друзьями, но в один прекрасный день вы будете сражаться на одной стороне. Один Одарённый стоит нескольких десятков, а то и сотен простолюдинов. И смерть, и увечье любого из них без причины или же просто из злости и ненависти – это отвратительный поступок, недостойный Одарённого и будущего командира. А может… и Императора!

Граф улыбался. Много позже я понял, что хитрый начальник Академии вытащил из меня самое сокровенное желание и мастерски воспользовался этим знанием, чтобы защитить меня от самого себя. За это я ему был безмерно благодарен. До сих пор. А еще был благодарен за последние слова и его прощальный поступок.

– Я знаю твою ситуацию, Антон. И понимаю, что тебе будет здесь трудно. Труднее, чем всем остальным. За ними стоит мощь Линий и родственников. А за тобой – только твоя вера и мечта. Но, поверь – этого достаточно, чтобы добиться своего. Верь в себя и иди к своей мечте!

Я молчал. Он молчал. Мы смотрели друг на друга. Наконец, вице-адмирал нарушил затянувшиеся молчание.

– Но постоять за себя ты должен уметь. И при этом, по возможности, ты не должен покалечить своего соперника. Вот с этим я тебе могу помочь. Точнее, не совсем я.

Он нажал кнопку на селекторе.

– Алиса! Позови Роберта, пожалуйста!

Через секунду в кабинет зашел Роберт Хорн – Тень графа Волкова. Это был пожилой мужчина, за пятьдесят, худощавый и жилистый. Двигался он с грацией, которой бы позавидовал любой молодой атлет.

– Роберт – это Антон. Антон – это Роберт, – просто сказал вице-адмирал. – Роберт научит тебя как правильно бороться и побеждать, не искалечив при этом своего соперника.

Тень внимательно посмотрел на меня, слегка наклонив голову без тени улыбки на лице.

– Роберт, у молодого человека я вижу большой потенциал, а еще у него есть куча свободного времени, которое он не знает на что потратить. Думаю, он не будет против индивидуальных занятий с тобой, – начальник Академии начал заново набивать трубку. – Он весь твой! Свободны!

– Ну привет! – Хорн присел на корточки передо мной. Даже так, его глаза не оказались с моими на одном уровне, а были всё равно выше. Он протянул мне свою огромную лапу.

Я её осторожно пожал. И впервые увидел его сдержанную улыбку.

– Ну, пошли, что ли, хулиган малолетний! Звезда еще высоко, мы еще успеем хорошо позаниматься!

Все эти воспоминания всколыхнул во мне теплые чувства и немного сожаления. Роберт хорошо со мной поработал. К двенадцати годам я теоретически мог убить человека голыми руками двумя десятками способов. А когда нас познакомили с оружием – количество вариантов выросло до бесконечности.

Драки между курсантов вне зала прекратились сами собой. Во-первых, за это наказывали, и наказывали серьезно, а во-вторых, нам всё-таки вбили в голову понятие «дисциплина». Драчки в туалетах и «тёмные» по ночам мы оставили гражданским хлюпикам, не умеющим рассчитать угол и усилие удара в солнечное сплетение, способное мгновенно вырубить оппонента.

Оставался разрешенный и, поощряемый руководством, официальный «вызов», которым я, сказать по правде, сильно злоупотреблял. При наличии у меня плохого настроение, я приглашал кого-нибудь на поединок и там отводил свою душу и выплескивал ярость в рамках правил и под присмотром инструкторов.

К слову сказать, трусов среди курсантов не было. Моя «любимая груша для битья» – Дерек Нортон не унывал и по-прежнему вёл себя вызывающе. Даже сплевывая кровь из разбитого рта после поединка или приходя в себя после удушающего приёма, он ругал меня на чём свет стоит и обещал все кары Инквизиторские на мою голову, как только он станет Одарённым.

Всё-таки он был «крепким орешком» и не зря пользовался авторитетом среди других курсантов. Его «стая» была самой влиятельной на курсе. И пусть физическое воздействие было под запретом, но морально они прессовали курсантов «на ура». Конечно же, каких-то других курсантов, не нас…

– Чем это тут завоняло? – хмыкнул Павел. – О! Ходячие фекалии!

– Смирнов! Тебе давно в рыло не давали? – поинтересовался Дерек. Пашка был нашим «слабым звеном» и постоянно огребал по полной на ринге. Предотвратить мы это не могли, только отомстить, так что злопыхатели не сильно этим пользовались, но иногда ему «прилетало». Тем более, что он так и не научился держать язык за зубами.