При посредничестве нанятого кормчего он приобрел большую и надежную ладью. Свеи имели собственную долбленную лодку. Так они и поплыли вниз по Днепру, и через день увидели на высоком холме крепость Витичев с земляным валом и деревянными башнями. Еще в Киеве, норманн слышал, что тысяцким в крепости поставлен знатный варяжский воин Шимон Африканович. Он удивился его имени, но в Витичеве его недоумение было развеяно. Шимон Африканович оказался Сигурдом, сыном Альрика. Он принадлежал к племени данов и приходился родственником незадачливому ярлу Хакону – тому самому, кто сначала попал в ловушку к конунгу Олаву, а потом бежал от черниговцев, потеряв свой золотой плащ. На этом беды ярла Хакона не закончились. Когда он вернулся на родину, он первым делом отобрал у родственников все их имущество, чтобы восполнить потери. Одних недовольных он убил, других заточил, а третьих отправил в изгнание. Спасаясь от его самоуправства, Сигурд отправился в Гарды. Через некоторое время ярл Хакон решил жениться, поплыл за невестой в Энгланд и бесследно исчез. Говорили, что его корабль разбился о прибрежные скалы во время бури. Ярл утонул вместе со своими людьми и подарками, купленными для пышной свадьбы. Так он завершил череду неудач, из которых состояла его жизнь.

Но хотя его враг был мёртв, Сигурд решил остаться в Гардах. Он заслужил доверие Ярицлейва Мудрого, быстро поднялся до тысяцкого, породнился с одним из бояр, ему доверили крепость, от которой зависела безопасность Киева, и он имел все основания рассчитывать на почет и богатство. Так зачем же ему было возвращаться?

Варяг крестился и взял христианское имя Симон, или Шимон. Уверовал он в Господа нашего Иисуса Христа всей душой, а не так, как иные, не отрекшиеся до конца от языческой скверны. Варяг стал ревностным защитником православия. Позже, когда в Киеве святые старцы основали обитель в пещерах над Днепром, он пожертвовал на окование раки святого Феодосия пятьсот гривен серебра и пятьдесят гривен золота. За то знатному варяжскому воину Шимону Африкановичу была вечная память и похвала от печерских старцев.

Тысяцкий узнал Харальда или имел о нем тайные сведения от конунга. Между норманнами и данами не было дружбы. Скорее полянин обнял бы древлянина или кривич облобызал бы словена, чем сошлись бы жители Норвегии и Дании. Однако они оба служили конунгу Ярицлейву Мудрому и по этой причине должны были отложить распри. Тысяцкий сухо предупредил Харальда, что на одной-двух ладьях через днепровские пороги не ходят. Купцы опасаются печенегов и обычно собираются большим числом, чтобы сообща отбиваться от супостата.

– Только вчера к порогам отплыло много ладей. Сейчас под стенами крепости никого нет. Советую тебе подождать неделю-другую, пока не соберется достаточно людей.

– Я не купец, который дрожит за свой товар. Если враг нападет, мы напоим его кровью наши секиры! – ответил Харальд.

– Поступая, как хочешь. Мое долг предостеречь тебя, – закончил беседу тысяцкий.

За крепостью Витичев начинаются семь днепровских порогов. Они опасны сами по себе, но гораздо больше страха вызывают поджидающие на порогах печенеги. Следует сказать об этом племени. Они ведут кочевую жизнь, землю не пашут и не сеют, а только пасут на ней свой скот. У них много коней, коров и овец, и они продают их соседям. Однако печенеги не только торгуют с росами, булгарами, турками – так принято обозначать мадьяр. Еще чаще они нападают на их селения. Биться с печенегами непросто. Они не имеют городов и селений, которые можно было бы захватить и разорить. Кочевники подобны степному ветру. Они налетают внезапно и тут же исчезают. Их не ухватишь, как дуновение воздуха, а вездесущи они, как едкий дым. Почти каждый из полян лишился кого-то из близких родичей по вине степняков. Гостята плевался, едва речь заходила о печенегах.

– Кобылятники! С лошадей не слазят, в баню никогда не ходят, отчего на них полным-полно вшей. А когда они найдут на голове вошь, то раздавят её и жуют! Тьфу!

Греки называют этот воинственный народ пачинакитами и стараются поддерживать с ним мир. Таков обычай греков – раздувать рознь среди племен, окружающих их земли. Императора Константин Багрянородный поучал сына и наследника: «Знай, что, если у росов нет мира с пачинакитами, они не могут появиться у нашего царственного града, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, неся на плечах, нападают тогда на них люди этого народа пачинакитов и легко (не могут же росы двум трудам противостоять) побеждают и устраивают резню».

Первый из днепровских порогов называется «Не спи», хотя трудно представить человека, способного заснуть под ужасный грох, издаваемый водопадом. Мало того, что в этом месте Днепр сужается втрое против его обычной ширины, так вдобавок со дна реки поднимаются скалы, которые каменной стеной преграждают путь бурному течению. Сжатая со всех сторон вода шумно низвергается с каменных уступов. Провести долбленки можно только по мелководью у самой кромки берега. По совету опытного кормчего Харальд приказал своим людям покинуть ладьи и спрятаться за камнями, держа наготове оружие и не спуская глаз с кустов, окаймлявших берег. Несколько молодых полян разделись донага и под руководством кормчего медленно проталкивали ладьи вдоль берега.

Все пороги имеют названия на славянском и на северном языках, поскольку дружины викингов издавна проходили по этим местам. Второй порог на северном языке называется «Хольмфосси», а на славянском – «Островной праг», оба названия означают одно и тоже, ибо на нашем языке «хольм» – это остров, а «фосси» – это водопад. Порог состоит из нескольких каменных островов, расположенных на некотором расстоянии друг от друга. За «Хольмфосси» следует порог «Геланди», что на северном языке означает «Тот, что звенит». На славянском языке этот порог называется «Звонец». После того как ладьи преодолели этот порог, выбившаяся из сил дружина расположилась на ночлег. Сидя у костра, кормчий предупредил Харальда:

– Звонец зело гремит и пужает, но не так лют, как следующий порог, именуемый «Ненасытен».

Асмунд Костолом кивнул головой и добавил от себя:

– Мне доводилось слышать от товарищей про водопад Аифор. Он действительно самый опасный из всех порогов.

– Ненасытен, я же толкую, – продолжал кормчий. – Ведомо ли тебе, варяг, что в этих местах принял смерть князь Святослав Игоревич? Окаянный печенег Куря велел оковать серебром череп Святослава и пил из него на пирах.

Аифор был усеян множество каменных глыб, торчавших из пенящейся воды. На камнях гнездились птицы. Харальд сразу же узнал пеликанов, прилетавших на норвежские берега. Поляне прозвали этих прожорливых птиц с огромными клювами «ненасыты», что очень подходило к названию самого порога. Пеликаны вьют гнезда на камнях и выращивают птенцов в полной безопасности, потому что ни зверю, ни человеку нет возможности добраться до птиц из-за бурной стремнины. Здесь приходится полностью разгружать ладьи и переносить их по суше. При этом следует быть начеку, чтобы не стать жертвой печенегов.

– Тут проплывали купцы. Их ограбили и убили, – заметил Асмунд, указывая на застрявшую между камнями ладью.

На берегу валялся разорванный берестяной туесок из-под мёда. Рядом уткнулся головой в камень мертвый человек со стрелой, торчащей между лопаток. Дальше по каменной россыпи белели полотняные рубахи гребцов, упавших там, где их настигли печенежские стрелы. Двое убитых, одетых гораздо богаче остальных, скрючились на берегу, и вода омывала подошвы их сафьяновых сапог. Беглый осмотр берега показал, что нападавшие также понесли потери. За одним из камней валялся мертвый печенег. Его лицо было залито кровью, перемешавшейся с мозгами из разрубленной головы.

– Клянусь копьем Одина, его уложили секирой! Добрый удар! Кто же так постарался! – воскликнул Костолом.

Словно услышав его вопрос, с одного из маленьких каменных островков, которыми был усеян весь Днепр, поднялся полуголый мокрый человек и замахал руками. Он что-то кричал, но гул воды заглушал и его голос и крики пеликанов, встревоженных вторжением человека. Наконец, Халльдор уловил несколько слов и воскликнул: