– Каков у нас лимит времени? – мучительно морща лоб, спросил Седьмой Правитель Таговеи.

Неделю назад ему сделали очередную герондомодуляцию. Несмотря на то, что это была уже третья в его жизни операция по продлению жизни, перенес он ее тяжело. И сейчас все еще болели мышцы, суставы, но самое страшное – мучительно разламывалась голова, не давая сосредоточиться на главном и реально осмыслить создавшееся положение. Голоса ученых сливались в один неясный гул, из которого вырывались лишь отдельные фразы, с трудом доходившие до его раскаленного мозга.

– Пять тысячелетий, не более. Это в лучшем случае…

Доклад ученых пугал. О катастрофе ученые мужи говорили несколько столетий, но как-то неуверенно. Пятьдесят лет назад у них были только версии, догадки и предположения. Теперь же, после изобретения тедрокрипториста, с помощью которого стало возможным провести спектральное геофизическое сканирование планеты, и на основании экономических расчетов подсчитать потенциал планеты почти без погрешностей, ученые били в набат о неминуемой гибели Таговеи!

Необходимо было принимать какое-то решение. Конечно, Седьмой Правитель Таговеи – крохотной планеты, затерявшейся в созвездии Белого Орла, мог бы сделать это и единолично. Но страх, что из-за мучительных головных спазмов, он может принять неправильное решение, останавливал его.

– Решение вынесет Совет Посвященных, – еле слышно, словно расписываясь в собственном бессилии, произнес он.

Зал удовлетворенно затих, и вскоре опустел: ученые бесшумно телепортировались, оставив Правителя наедине с его сомнениями и мучительными мозговыми спазмами…

* * *

Мокрый пушистый снег, лениво зависая в воздухе, заполонил все видимое пространство. В потустороннем свете фонарей огромные лохматые снежинки складывались в причудливый воздушный ажур, который медленно спускался на землю. Казалось, какой-то невидимый ткач без устали плетет и плетет нескончаемое кружево. Искрящаяся в морозном воздухе, девственная белизна медленно сползала на тротуары и дороги, тут же превращаясь в чавкающую кашу. Сапоги разбухли непомерными колодками, за шиворот куртки набился снег, намокший шарф елозил по шее. Обычная питерская зима.

Настроение у Милы было сообразно тому, что хлюпало под ногами. Причины для этого были. Ноги не несли домой. «Нет, все-таки съезжу!» – решила, наконец, она. Мила достала сотовый, предупредила дочку, чтобы не ждала ее, и повернула к метро.

Дашка, на этот раз перекрашенная в брюнетку и постриженная «ля вамп», обрадовалась:

– Молодец, что выбралась, а то мои спиногрызы уже всю крышу снесли! Пойдем на кухню. Я им раскраску подсунула, так что полчаса тишины у нас с тобой обеспечены.

– А Маланов где?

– То есть как где? – оторопела Дашка. – В баню же с твоим Димкой поехали.

– Ах, ну да! – слукавила Мила. – Я забыла.

– Что-то ты, девушка, темнишь. – Засомневалась Дашка. – Вы что, не разговариваете с ним? Поругались? Ну-ка, выкладывай, что у вас стряслось.

Мила достала из сумки бутылку сухого вина и шоколадки для детей, прихваченные по дороге.

– Да пока еще ничего не стряслось, но хорошего мало, скажу я тебе. Давай тару.

Не успели они разлить вино, как на кухню заскочил с головы до ног раскрашенный акварелью один из близнецов. За шесть лет Мила так и не научилась различать кто из них Мишка, а кто – Гришка.

– Мне тоже пить! – оглушительно заорал он.

– Я тебе дам пить! – угрожающе схватилась за полотенце Дашка. – Лешка, забери его отсюда! Дайте с человеком поговорить!

Но вместо Лешки влетел второй, такой же красно-сине-зелено-желтый близнец.

– И я хочу лимонада!

– Это не лимонад! Лешка!!! – истошно завопила Дашка.

Не спеша появился старший из потомков – четырнадцатилетний Маланов, с болтающимися на шее наушниками.

– Здрасьте, теть Мил. А где Света?

– Дома. Я прямо с работы.

– А-а, жаль. Это что за красавцы?! Чего размалевались, индейцы?

Мишка и Гришка притихли и дружно засопели.

– Мы просто рисовали…

– Леш, займись, пожалуйста, этими оболтусами. Дай мне полчаса передохнуть.

– Можете не торопиться. Дарю вам час. Быстро в ванну! Оба! – коротко скомандовал он, и близнецы безропотно отправились отмывать свои художества.

– Дашка, ну ты мать-героиня! Как ты с ними справляешься? – восхитилась Мила.

– Никакая я не героиня, а жертва несбывшихся желаний, – объясняла Дашка, копаясь в холодильнике.

– То есть? – не поняла Мила. – Помочь?

– Да, вот колбаску порежь. Просто очень хотела девочку. Тихую, послушную, как твоя Светочка. Размечталась о бантиках, платьицах. Ну и получила. Не зря же говорят: «Строить планы – смешить Бога». Ох, если бы не Лешка, не знаю, что и делала бы с этими оболтусами! Только его и слушаются, да еще Витьку немного. Ну, все, садись, рассказывай, что у вас там?

– Да что? Хоть «караул» кричи. Летом к нам на работу пришла новенькая девица. Ну, я тебе уже рассказывала, помнишь? Как и мы, из Репинки, а такое впечатление, словно только что с подиума спустилась. И представляешь, в наглую запала на моего Димку.

– Может, тебе все это показалось?

– Ну конечно, показалось! – возмутилась Мила. – Что я слепая? Чуть, какой вопрос, бежит к нему: «Дмитрий Васильевич, Дмитрий Васильевич…». Словно кроме Дмитрия Васильевича больше не у кого спросить. Так целыми днями около него и вертится, как привязанная. А одевается! Ты бы посмотрела, Даш! Чуть ли не в неглиже на работу ходит! Встанет перед ним около стола и то задом крутит, то титьки чуть не на стол ему выложит…

– Мил, может, ты преувеличиваешь?

Дашке был известен ревнивый нрав подруги. Не первый год были знакомы. Еще в институте ревновала своего Димусика к каждой юбке. А уж когда из-за академического в связи с рождением дочери отстала от своего курса, тут вообще такое началось! И сама извелась и Димку изгрызла, пока институт не закончили. Как только он, бедолага, это все вытерпел.

– Что ты меня совсем дурочкой считаешь? Я же не слепая, вижу, как она ему на шею вешается…

– Ну, а Димка-то что? Надеюсь, не отвечает взаимностью?

– Димка? – смешалась Мила. – Да он только смеется над моими опасениями. Дурочка, говорит. Уверяет, что никто ему кроме меня не нужен.

– Ну вот! А ты, глупенькая, боялась! Это же самое главное! – ободряюще подытожила Даша, подняв бокал с вином. – Вот давай, и выпьем за верность наших мужиков!

– Нет, ты послушай, послушай. Это еще не все. Летом нас с Димкой перебросили на реставрацию Инженерного замка. Ну, ты знаешь.

–Угу, – кивнула головой Дашка с набитым ртом.

– Представь, этой профурсетки даже близко в списках не было! Я обрадовалась, что оторвались. Работаем себе спокойно, и вдруг через две недели – она тут как тут! Нет, как тебе это нравится? Без году неделя на реставрации, ничего в этом деле не смыслит, а ее на такой ответственный объект толкнули! Не иначе у нее лапа в управлении.

Мила залпом осушила стакан с вином.

– А сегодня вообще – отпад! Стоим с Димкой на остановке. Подходит мой автобус, я сажусь, а он остается: Витьку твоего ждет. И вдруг из окна вижу, как она выныривает откуда-то и прямиком к нему! Словно только и ждала, когда я уеду. Ну, хоть из автобуса выпрыгивай!..

– Да, это уже серьезно, – согласилась Дашка.

– Ну, а я тебе про что говорю? Я даже засомневалась, действительно ли они с Витькой в баню поехали? Потому и приехала к тебе.

– Это ты правильно сделала. Мужики они народ такой. Их надо все время держать под контролем. Доверяй, как говорится, но проверяй.

– Вот и я про то же. День устоит, два продержится, а на третий сломается. Молодая, интересная, свободная, да еще сама себя откровенно предлагает.