– А мы в городскую администрацию в столовую пойдём, – ответила тем временем Ольга.
– А разве можно? – с испугом спросила Лариска, искренне считая, что вот ей там со своим кошельком делать совершенно нечего. Но ведь и из дома совсем нечего было взять. Не суп же в баночке с кипятильником. Типа, «здрасьте, а мы тут со своим харчем. А что, в Управлении не так?»
Видя её ошарашенный вид (мимика, как обычно, подводила), Ольга заулыбалась, да что там – рассмеялась.
– Да не бойся, там недорого. А пустить, конечно, пустят. Им же выгодно. А так у нас столовая ещё своя есть и буфет. Не пропадём! – хохотала Ольга.
Пройдёт совсем немного времени, и все перечисленные пункты общественного питания для них отменятся. Зарплату станут задерживать иногда на два месяца, иногда больше, и будут они с Ольгой носить свои нехитрые припасы из дома. Кое-когда дело доходило до луковицы. Лариска ужасалась, упиралась изо всех сил и говорила, что не будет ни за что эту принесённую Ольгой луковицу, убеждала, присоединяя ужасающее выражение лица, что к ней приедут люди из района, а тут такой аромат, здравствуйте, не были в Управлении – пожалуйте. На что Ольга невозмутимо округляла глаза, метала искры, словно загоревшаяся электропроводка, и говорила, что страшного ничего не произойдёт, если чем-то заесть (запить), всегда словно фокусник, извлекая это что-то из своей сумки. Лариска сопротивлялась недолго и, разумеется, сдавалась. Выбора особенно не было. Наташа, как водится, обедала дома. Ей снова было недалеко. А многие, кстати, баночки с супом тоже стали носить и разогревать кипятильником. Те же Кочанов с Козловым, к примеру.
Но это будет чуть позже, а вот в первый день они действительно пошли в столовую администрации. Денег хватило, даже осталось немного, чему Лариска очень обрадовалась, так как несмотря на все заверения Ольги, она всё равно опасалась. Кто ж знает, какие у неё доходы? Что значит для неё это «недорого»? Типа «У кого жемчуг мелкий, а у кого щи пустые». «Ну ладно, возьму какой-нибудь самый дешёвый салат, из капусты, к примеру, или суп, да компот», – думала про себя Лариска, напряжённо прокручивая эту мысль, шагая рядом с Ольгой к зданию той самой администрации, что было совсем близко от Управления. Но хватило и на салат, и на суп, и на второе, ну и, разумеется, на компот. Как же без него. «Вот это обед! Вот это круто!» – думала Лариска. Остаток обеда они просто прогуляли по близлежащим улочкам, чтобы не торчать в душном кабинете. Распахнутое окно не помогало, а скорее наоборот. Из него тёк устоявшийся августовский зной. Спешить было некуда, погода была летней-летней, и они шли и болтали о том о сём, будто были знакомы очень давно. Хотя конкретные темы в разговоре, конечно, были. Лариска расспрашивала о работе, много ли человек в отделе, охотно рассказывала о себе. Говорила, где работала (хотя это и так было известно), о том, что Машке вот-вот исполнился год, что умерла бабушка, получавшая пенсию за Деда, а на мамину просто не прожить. Есть же надо, а ещё ведь и мыло нужно, и порошок стиральный, и шампунь. «Я не жалуюсь, ты ее думай. А то скажешь, зачем так рано выходить на работу? – тараторила Лариска и тут же добавляла, – ничего, проживём, справимся».
Как-то быстро промелькнул первый день работы в Управлении. Всё оказалось не таким и страшным, а даже скорее наоборот – понравилось. Ведь главное в работе – это, прежде всего люди, с которыми работаешь, для неё на сегодняшний день – Ольга. И самое главное, Лариске она понравилась, и вот почему-то была уверенность, что всё будет хорошо. Да, Лариска не ошиблась. Но если бы она только знала тогда, насколько она не ошиблась… Домой она шагала практически в приподнятом настроении, совсем не так, как утром. Она была уверена в боеспособности своей души. «Всё наладится, ну хотя бы более или менее, и душа отскребётся от асфальта, сошьётся аккуратными стежками, так как любит Лариска, и пойдёт всё по-новому. Может лучше будет это новое, может, нет. Этого никто пока не знает. Но Лариска однозначно была уверена, что сделает всё, что будет зависеть от неё. Она вновь твёрдо стояла на земле, она вновь шла размашисто и уверенно и знала наверняка – ей помогут, а она сможет. В сумке лежал ключ от её нового триста седьмого кабинета.
В тот год не только август выдался знойным. Жара стояла и весь сентябрь, и даже первые числа октября. Они так и продолжали приходить на работу в летней одежде, набрасывая с утра какую-нибудь кофтень, всё же достаточно свежим был воздух после ночи. Ну, а в обед выходили на улицу раздетыми, с голыми ногами, бросая свои нехитрые кофты на спинках стульев. Солнце жгло. И это был октябрь, её октябрь – середина осени. А ведь бывало, что и снег шёл на Ларискин День рождения, в те времена активно празднуемый с воспоминанием о Цветаевой.
Давно уже вышла из отпуска Чередникова, они сидели, ну, работали, разумеется, втроём. Было весело. Лариска, как водится, развлекала всех в этой нудной, как ей казалось, работе. Сначала, ещё до возвращения Чередниковой, побаивалась. Наташа-то давно к её выходкам привыкла, а вот Ольга – совершенно новый человек. Но всё получилось как-то само собой. Когда Наталья вернулась, Лариска с Ольгой дружили практически насмерть. Они совпадали во мнениях, давали кому-либо или чему-либо одну и ту же оценку. В общем, мыслили по всем вопросам одинаково, тем не менее, прислушивались к мнению друг друга. Ольга уже привыкла к постоянным Ларискиным таблеткам от головы и, в отличие от многих, нравоучений типа «ах, как это вредно», не читала. Охотно принимала Лариску такой, какая она есть. Они вместе начинали смеяться или выражать удивление, распахивая глаза, когда это являлось удивлением не для всех, а, скорее, исключительно для них. Потом смотрели друг на друга и смеялись, радуясь, что реакция совпала полностью. Наташа сначала в изумлении оглядывала то одну, то другую. Потом просто привыкла и, в случае, когда кто-то присутствовавший в кабинете непонимающе пожимал плечами, отмахивалась, показывая всем своим видом, что сейчас всё станет ясно, вот совсем скоро и для всех. А ведь так и происходило. Прошло ещё немного времени, и они с Ольгой одновременно заканчивали начатую кем-то фразу, не то что, не сговариваясь, а, просто не смотря друг на друга, находясь в разных углах кабинета, не отрывая глаз от изучаемых уголовных дел. Сначала это забавляло их самих – хохотали до слёз, потом привыкли и стали воспринимать как должное, вроде по-другому и быть-то не должно, внимание обращать перестали. Такое редко бывает. Только Машка, когда подросла, полностью попала на Ларискину волну.
А ведь так и продлится всё время вопреки всему образовавшаяся дружба. Вот никогда Лариска не хотела работать в Управлении, но так получилось. Никогда не хотела работать, чего уж там, не пойми каким странным следователем, но так тоже оказалось надо. Надо на время – самый маленький отрезок времени. Отрезок-то быстро закончился, быстро скачет – летит время, а с Ольгой они не расстались до самого конца. А где бы ещё они могли встретиться? Как хорошо, что никто тогда ничего не знал. Пройдёт много времени, и Лариска поймёт, какой подарок преподнесла ей жизнь. А тогда, если кто-то искал Лариску, отправляли к Ольге. Если же кто-то спрашивал Волгину, бросали недоумённо: «Спроси у Проводниковой».
Через несколько лет Ольга, муж которой тоже работал в милиции, но только в райотделе, получит новую квартиру (до этого они с двумя детьми жили в однокомнатной), и они уже вдвоём с Людкой частенько будут приходить к ней в гости. У них даже сложатся традиции отмечать какие-то определённые праздники именно у Ольги, тем более что у неё можно было продемонстрировать своё «умение» петь в «Караоке». Когда их завывание мартовских котов, но «с душой», как объясняла это Людка, начинало «доставать», «наш муж», то есть Ольгин, само собой, закатывая глаза, обречённо уходил мыть посуду. Хотя, справедливости ради, у них с Ольгой был индивидуальный репертуар, куда Людка не вмешивалась. В процессе его исполнения «наш муж» присутствовал. Ольга всё же в детстве училась в музыкальной школе, соответственно, имела слух, но пела уж очень высоко. Закончила она эту школу или нет, Лариска не помнила, но чётко знала, что Ольга многие уроки там прогуливала, катаясь на трамвае по городу, в котором тогда жила. Лариска никаких школ не заканчивала, хотя в детстве её тоже собирались туда направить, даже готовили, но как-то она отказалась, а никто и не настаивал. Всё правильно. В её жизни появился спорт. Но слух, у неё какой-никакой был. Голос вроде тоже, но не такой высокий, если уж говорить правильно¸ – второй (в школе в хоре пела). И вот в том случае, когда вытянуть какой-нибудь романс Ольга не могла (не умела низко), Лариска пела одна. Как хорошо и весело они жили, да разве ценишь это в то время, когда всё происходит. «Наш муж» тоже привык к их с Ольгой одинаковому мышлению по разным поводам, когда кто-то начинал фразу, а Лариска с Ольгой одновременно её заканчивали. Тоже сначала удивлялся… Но до этого пройдёт целая «маленькая жизнь». Случится много разных смешных и невесёлых ситуаций, много чего случится. Значит, так и должно было случиться. Жизнь умнее нас, а тот самый невидимый кукольник всё также дёргает за невидимые нити, направляя всех по той дороге, которая кому предначертана.
