Именно в Самаре, двадцати одного года от роду, прочтет все основные труды Маркса, Энгельса на русском и иностранных языках. Но как же трудно давалось это занятие — глубокое, настойчивое, — если само упоминание о революционной теории не разрешалось в подцензурной печати. Даже имя Чернышевского оставалось под запретом — писали всякий раз: «автор «Очерков гоголевского периода». О марксистах говорили не иначе, как «русские ученики». Не только достать ту или иную работу Маркса, но и узнать о ее существовании можно было только через знакомых на основе абсолютного доверия. Труды основоположников научного коммунизма переписывались, перепечатывались, гектографировались — издавались любым самодеятельным способом. Спустя много лет Владимир Ильич напишет об этих временах: «…передовая мысль в России, под гнетом, невиданно дикого и реакционного царизма, жадно искала правильной революционной теории… Благодаря вынужденной царизмом эмигрантщине революционная Россия обладала во второй половине XIX века таким богатством интернациональных связей, такой превосходной осведомленностью насчет всемирных форм и теорий революционного движения, как ни одна страна в мире».

К произведениям Маркса и Энгельса, их письмам Ленин обратится в своих работах более 300 раз. В молодости он отдал немало времени и сил для розыска этих трудов. Приехал в Петербург — заканчивал университет экстерном — и узнал, что у преподавателя технологического института есть книга Энгельса «Анти-Дюринг». Достал, прочел, сделал выписки. Первый раз оказался за рубежом — поехал наладить связи с группой «Освобождение труда» — и все время отдал чтению работ Маркса, Энгельса. Заполучил «Святое семейство» — книгу по тем временам столь редкую, что начал свой конспект с ее внешнего описания: «Маленькая книжечка, формата в осьмушку писчего листа…»

В мемуарном повествовании Крупской есть и такое наблюдение: заглянешь, бывало, в кабинет Владимира Ильича — «кругом все волнуются». Кто-то входит, широко распахнув двери, а другой, напротив, никак не может уйти, продолжая спор. Третий, воспользовавшись телефонами Председателя Совнаркома, спешит передать в наркомат срочное указание. Одним словом, та обстановка, о которой Ленин как-то сказал в сердцах: «…если бы я во всем, что мне надо подписывать, участвовал рукой или телефонным разговором, я давно бы сошел с ума»… Но случалось, что Ленин был далек от происходящего: он в стороне, словно на авансцене, сидит и читает Маркса. Надежда Константиновна писала: «У него раз сорвалось такое выражение: «Кто хочет посоветоваться с Марксом»… В самые трудные. переломные моменты революции он брался вновь за перечитывание Маркса».

Один из политических противников, знавший Ленина еще в молодые годы, писал: «Он заявлял себя убежденным марксистом, но мне кажется, будет более правильным, если я скажу, что марксизм был у него не убеждением, а религией». И это — о Ленине, о революционере, который развил марксизм в новых исторических условиях! Нет, не религией, а боевым знаменем был для него марксизм. Владимир Ильич постоянно оберегал его революционную суть, страстно боролся против любых попыток ревизии марксизма и справа и слева, писал, что после смерти Маркса и Энгельса «делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их… выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его». Сам величайший теоретик творческого марксизма, Ленин говорил: «Теория, гипотеза для нас не есть нечто «священное», для нас это — рабочий инструмент». Напоминал: «Наше учение не догма, а руководство для действия», — так говорили всегда Маркс и Энгельс, справедливо издевавшиеся над заучиванием и простым повторением «формул»… Говорил с сарказмом в адрес тех, кто хотел бы по любому практическому вопросу строительства социализма непременно иметь указание Маркса: «Даже Маркс не догадался написать ни одного слова по этому поводу и умер, не оставив ни одной точной цитаты и неопровержимых указаний. Поэтому нам сейчас приходится выкарабкиваться самим».

Только простившись с Владимиром Ильичем, Крупская говорила на траурном заседании: «Не как книжник подошел он к Марксу. Он подошел к Марксу как человек, ищущий ответа на мучительные настоятельные вопросы. И он нашел там эти ответы»…

В Казани, на улице Первой горы, на кухне маленького двухэтажного флигеля, сидел восемнадцатилетний юноша и читал Маркса. Откладывал книгу, задумывался, рассуждал и снова читал, удобно устроившись на плите, закрытой газетами. Его звали, наверное, ужинать, на него скорей всего сетовали домашние: опять задержался к столу, снова пришел с книгой… Как трудно, как непросто, однако, различить в самом обыденном, а потому и неприметном, рождение того бесконечно значительного, что скажется не только на нашем с вами бытии, но и на жизни последующих поколений…

Сидел и читал Маркса… Спустя ровно три десятилетия Председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Ульянов (Ленин), открывая памятник Марксу и Энгельсу, скажет: «…они указали пролетариям всех стран их роль, их задачу, их призвание: подняться первыми на революционную борьбу против капитала… Мы переживаем счастливое время, когда это предвидение великих социалистов стало сбываться».

Рассказ в документах

СОЮЗ

В последний день уходящего 1922 года «Известия ВЦИК» публикуют отчет о работе закончившегося накануне — 30 декабря Первого съезда Советов СССР. «Свершилось! Союз Советских Социалистических Республик основан на вчерашнем заседании Первого союзного съезда Советов». Газету украшает крупно набранный заголовок: «Образование Союза Советских Социалистических Республик — новогодний подарок мировому пролетариату»…

Шесть десятилетий минуло с тех пор — мы торжественно отметили это историческое событие. Впрочем, юбилей — не только праздник, он и точка отсчета в наших оценках, раздумьях. Чтобы понять сегодняшнее, оценить, что сделано, надо взглянуть из прошлого из тех же двадцатых годов. Точно так же, как, сумев увидеть настоящее из будущего, вы поймете, как много еще предстоит. Этой счастливой особенностью, этим редким умением — вглядеться в настоящее из будущего — в полной мере обладал Владимир Ильич Ленин. Современники писали, что именно в этом состояла особенность его духовного зрения.

На многие годы, далеко вперед заглядывал Ленин, обдумывая образование СССР. Словно из будущего — из наших нынешних дней он взвешивал каждый шаг и каждое решение в национальной политике.

I

ТАКОЙ СОЮЗ НЕЛЬЗЯ ОСУЩЕСТВИТЬ СРАЗУ:

ДО НЕГО НАДО ДОРАБОТАТЬСЯ…

Мы хотим добровольного союза наций, — такого союза, который не допускал бы никакого насилия одной нации над другой, — такого союза, который был бы основан на полнейшем доверии, на ясном сознании братского единства, на вполне добровольном согласии. Такой союз нельзя осуществить сразу; до него надо доработаться с величайшей терпеливостью и осторожностью, чтобы не испортить дело, чтобы не вызвать недоверия, чтобы дать изжить недоверие, оставленное веками гнета помещиков и капиталистов, частной собственности и вражды из-за ее разделов и переделов.

В. И. Ленин 28 декабря 1919 г.

(«Письмо к рабочим и крестьянам Украины по поводу побед над Деникиным»)

Об объединении военных сил советских республик

Из постановления Центрального Исполнительного Комитета Украинской ССР

1. Вся вооруженная борьба с врагами советских республик должна быть объединена во всех существующих советских республиках.

2. Все материальные средства, необходимые для ведения этой борьбы, должны быть сосредоточены вокруг общего для всех республик центра.