– Там здания красивые, – отозвалась я, уныло мешая ложечкой чай и слушая мамины придирки.

– Ты же никогда не интересовалась архитектурой.

– Теперь заинтересовалась.

– С чего вдруг?

– Ну… – протянула я, судорожно придумывая ответ. – Ты сама говорила, что надо интересоваться еще чем-то, кроме лошадей. Культурой, искусством… А в Питере…

– Что за манера употреблять жаргонные слова? – перебила меня мама.

– Его все так называют.

– Оль, ты – не все.

– Ладно, так вот, в Петербурге что ни здание, то шедевр! У нас девчонки из класса ездили, сказали, что очень красиво. Мам, там еще крутой парк аттракционов есть…

Мама полоснула по мне взглядом, и я прикусила язык.

– Никаких аттракционов! Ты можешь упасть и сломать руку! – строго произнесла она. – Как ты тогда будешь играть на пианино?

Это было последней каплей за сегодняшний день.

– Никак, – я со злостью отодвинула чашку так, что чай перелился через край. – Как меня достало это пианино! То не делай, это не делай, только играй, а теперь вот даже в Питер из-за него не поеду!

Всхлипнув, я метнулась к себе в комнату, громко хлопнув дверью. Злость и отчаяние душили меня. Я так и останусь в этом городке со своим инструментом, в то время как Ритка будет ездить на Васильке и получать награды, потому что именно я выездила коня. Пусть хотя бы до уровня детских езд, но ведь это тоже немало. При воспоминании о Васильке стало еще тоскливее. Ритка наверняка угробит его. Кому он потом хромой нужен будет?

От жалости и к коню, и к самой себе в горле встал комок.

– Оля… – Мама вошла в комнату и присела рядом на кровать. – Ну ты пойми: поездка – это деньги. Билеты, проживание…

– Я у папы буду жить!

– Папа комнату снимает. С другом. Ты там лишняя будешь. Да и его целый день дома нет.

– И что? А деньги мне на день рождения подарили!

– Их надо разумно использовать. У тебя в музыкальной школе второй инструмент с этого года начнется, его же тоже покупать надо.

При мысли о том, что играть придется в два раза больше, я скрипнула зубами:

– Мама, я ненавижу музыку и играть не буду!

– Оля!

– Нет! И выйди из моей комнаты! И вообще, я завтра сама куплю билет и уеду к папе!

Мама вздохнула и встала:

– Оля, я тебе не говорила, но мы с твоим отцом год назад развелись. – Она устало посмотрела на меня. В ее глазах была боль.

– Что? – Мне словно что-то тяжелое упало на голову и придавило к земле. – Р-развелись?

– Да, мы решили, что так будет лучше.

Плакать расхотелось, меня просто распирало от злости: на маму, которая ничего не сказала, на папу, который, оказывается, предал меня. А ведь постоянно звонил, интересовался, как дела у меня, у мамы. Зачем? Показать, какой он добрый? Мама все еще ожидала, что я скажу хоть что-то.

– Лучше для кого? – процедила я.

– Для всех. – Это прозвучало так, словно она готовилась к разговору. – У нас с твоим папой давно разная жизнь: он там, я здесь…

– Интересно, кто в этом виноват? – фыркнула я. – Папа несколько раз предлагал переехать! Но ты же отказалась!

– Переехать? Куда?

– В Питер. К папе.

– И что бы мы там делали? – взорвалась мама. – Здесь у меня работа, друзья, а там?

– Зато там консерватория! – Я наигранно возвела глаза к потолку. – Глядишь, я бы поступила туда и стала известной пианисткой! А так ты просто лишила меня музыкального будущего!

– Оля! Не смей разговаривать со мной в таком тоне!

– А в каком? Ты мне всю жизнь испортила! – выкрикнула я.

С минуту мы с мамой смотрели друг на друга, потом она повернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Я села на кровать и все-таки разревелась.

С мамой мы не разговаривали два дня. Папа тоже звонил, но я не стала отвечать. Написала только, что он лжец и предатель и что я не хочу больше с ним общаться. Перезванивать он не стал.

В конный клуб я тоже не ходила. Зачем? Видеть, как Василек понуро стоит в деннике или, что еще хуже, как на нем ездит Ритка, выпендриваясь перед друзьями, я не хотела.

В музыкалке я тоже не появлялась. На следующий день после ссоры с мамой я подошла к дверям, и… набравшись смелости, повернула обратно.

– Быстрова, ты чего? – окликнула меня Настя из хора. В отличие от меня, в музыкалку она ходила с удовольствием. Их хор постоянно ездил на конкурсы и занимал места. Я даже в одно время хотела перейти на хоровое, но мама была категорически против, настаивая исключительно на инструменте.

– Надоело… – мрачно отозвалась я и, на всякий случай отправив преподавателю сообщение, что заболела, пошла восвояси.

В школу я тоже не ходила. До каникул оставалось несколько дней, все проверочные давно были написаны, а четвертные и годовые выставлены. Поэтому написала Лике, что заболела, и получила в ответ: «Блин. Поправляйся. Классухе скажу». Хорошо, когда есть настоящие друзья.

На третий день мама пришла с работы и положила на стол распечатки:

– Вот. Добилась.

Я лениво взглянула на них, гадая, куда в очередной раз мы пойдем окультуриваться. В глаза бросилось «Санкт-Петербург». Сердце остановилось, а потом заколотилось часто-часто.

– Это же…

– Билеты на поезд. Я сама не смогу, но договорилась с бабушкой, она поедет с тобой.

– Мама! – Я кинулась к ней и обняла. – Спасибо!

Я хотела добавить еще «Прости меня», но мама опередила:

– Жить будете у моей подруги, Брониславы Александровны. У нее как раз дочь в лагере. Настенька очень талантливая девочка, скрипачка.

– А… – только и протянула я, искренне жалея незнакомую девочку. Скрипка вообще представлялась мне каторгой. Мало того, что для нее нужно было иметь идеальный слух, так еще и играть стоя, скрючившись налево, а правой рукой водить смычком по струнам.

– Кстати, Настенька учится в музыкальной школе при консерватории, и Бронислава Александровна договорилась, что ты там пройдешь прослушивание.

– Что?! – охнула я. Порыв попросить прощения прошел. Да как мама могла так поступать со мной?!

– Ты же сама хотела в консерваторию, для этого надо серьезно готовиться, там конкурс огромный. Конечно, времени мало, но если поднапрячься…

– Мам, а что потом? Ну даже если я пройду прослушивание, мы же туда жить не поедем?

Мама пожала плечами:

– Сейчас много возможностей заниматься онлайн. Конечно, это дополнительная нагрузка, и придется отменить твоих лошадей, но, я смотрю, ты и сама уже охладела к ним.

– Мама… – Я хотела сказать, что никуда не поеду, но в последний момент передумала. В конце концов, я окажусь в Петербурге, а это самое главное.

«Круто!» – отозвалась Лика, когда я написала о том, что еду.

«Да. Только мама хочет, чтобы я там поступала в музыкалку при консерватории».

Ряд злобных смайлов как нельзя точнее отражал мое состояние.

«Блин. Вы что, переедете туда?»

«Нет, мама не поедет. Буду учиться онлайн».

Зеленый смайл должен был показать, что меня просто тошнит от музыки.

«А как же твои лошади? Или ты все?»

«Не знаю… – Я задумалась, а потом решилась: – Только никому!»

«Я – могила!»

«В Питере открыли конную школу и спортинтернат. Я подала заявку, и они мне приглашение прислали».

«ВАУ!!!»

Куча смайликов показывала, что подруга очень за меня рада.

«Мне теперь попасть туда надо, а я с бабушкой еду…»

«Да ладно, вырвешься на часик, она и не заметит».

– Оля, ты что, еще не спишь? – раздался недовольный мамин голос.

«Меня засекли. Завтра все расскажу», – быстро отстучала я, выключила смартфон и засунула его под подушку. Вовремя! Дверь скрипнула, и мама заглянула в комнату. Убедившись, что все в порядке, она, вместо того, чтобы выйти, подошла к кровати, погладила меня по голове и тихо вышла. Я едва сдержалась, чтобы не кинуться за ней и не рассказать все. В самый последний момент сдержалась. Еще неизвестно, сдам ли я вступительные испытания, так зачем заранее портить отношения и нарываться на неприятности? А так хотя бы побываю в другом городе.