Так и должно было быть.

Через несколько часов мы будем на аэродроме. Я посажу нас обоих в самолет, и тогда мы отправимся на путь к свободе… для нас обоих. Но я чертов дурак, если думаю, что когда-нибудь смогу оставить все это позади.

Мы почти подъезжаем к аэродрому, когда я слышу шум машин.

Блядь.

Этого почти достаточно, чтобы заставить меня задуматься, не спланировал ли это Диего, решивший подождать, пока мы почти достигнем свободы, прежде чем предпринять последнюю попытку атаковать. Когда мой мотоцикл почти достигает взлетно-посадочной полосы, на него наезжают две машины, блокируя путь между нами и ожидающим самолетом.

— Держись! — Кричу я достаточно громко, чтобы услышала Изабелла, и вытаскиваю пистолет из-за пояса джинсов.

Стрелять из пистолета во время езды на мотоцикле — это немалый подвиг, но я тоже делаю это не в первый раз. Я сворачиваю в сторону, чувствуя, как Изабелла цепляется за меня, слыша ее крик страха, когда машины тоже заносит по асфальту, останавливаясь, когда из них высыпают вооруженные люди.

— Найл! — Она выкрикивает мое имя, когда раздаются выстрелы, а я извиваюсь и ныряю, стреляя в сторону мужчин, пытаясь уберечь нас обоих от попадания. Я вижу, как двое мужчин падают, кровь разбрызгивается по асфальту и их машине, и Изабелла снова кричит.

Я не позволю им остановить нас.

— Не сопротивляйся мне! — Кричу я, опуская мотоцикл так низко, как только могу, чтобы не сбросить нас обоих, и Изабелла наклоняется вместе со мной, когда я снова стреляю, пули каждый раз попадают в цель. Я обхожу одну машину, краем глаза наблюдая, как мужчины пытаются укрыться, а затем снова стреляют, и вижу, как открывается боковая дверь одной из них, когда выходит Диего.

— Верни мне мою невесту, Фланаган! — Кричит он, и я смеюсь, достаточно громко, чтобы быть услышанным за стрельбой и ревом моего двигателя.

Я бросаю мотоцикл, хватаю Изабеллу за талию и стаскиваю ее с него вместе с собой, освобождаясь, когда он катится по асфальту. Я стреляю снова, на этот раз едва промахиваясь.

— Ни единого гребаного шанса в аду, Гонсалес! — Кричу я в ответ. — Я женился на ней, так что ты упустил свой шанс! Теперь она моя, и я забираю ее домой. Можешь гнить в гребаном аду.

Я целюсь в него, но он пригибается как раз вовремя.

— Убейте их обоих! — Кричит он, все его оставшиеся люди как один бросаются вперед, и я толкаю Изабеллу к самолету.

— Беги! — Кричу я, и она повинуется, убегая к самолету, пригибаясь под свист пуль. Однако они больше сосредоточены на мне, чем на ней, и это справедливо. Я тот, кто смертельно опасен, тот, кто может уничтожить их всех, и я, черт возьми, сделаю это, если это будет означать безопасность моей жены и ребенка.

Она моя жена.

Еще две пули вылетают из моего пистолета, когда я приближаюсь к самолету. Изабелла уже карабкается на борт, и я запрыгиваю вместе с ней, проскальзывая в дверной проем, когда стреляю снова. Пуля попадает в борт, отскакивая в сторону, и я кричу пилоту, чтобы он взлетал, но самолет уже начинает выруливать. Я полностью запрыгиваю в самолет, почти падая на Изабеллу, держась перед ней, прикрывая ее от случайного выстрела, когда самолет отрывается от все еще стреляющих мужчин. Диего кричит и проклинает, но сейчас он не может нас остановить.

Мы свободны.

Задыхаясь, я поворачиваюсь к Изабелле, которая выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок. Она тяжело дышит, ее рот открыт, когда она пытается набрать достаточно воздуха, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Мы находимся в грузовом самолете, где практически нет посадочных мест, и груз трясется на своих ремнях, когда самолет начинает взлетать.

— Ты сказал, что я твоя, — шепчет Изабелла, глядя на меня снизу вверх. Ее рука медленно поднимается, касаясь щетины на моей щеке. — Ты это имел в виду?

Я закрываю глаза, желая отдаться ее ласкам. Все мое тело вибрирует от адреналина и страха, и когда я открываю глаза и смотрю на нее сверху вниз, я чувствую близость, с которой я чуть не потерял ее. Это было так чертовски близко, и видение того, как она истекает кровью на асфальте, схватившись за живот, настолько яркое, что кажется, будто это произошло на самом деле. Это так ярко, чувство потери так сильно, что я не могу остановить то, что происходит дальше.

Я наклоняюсь, прижимаясь своим ртом к ее рту, зарываясь руками в ее волосы, поднимая ее с пола. Ее губы раскрываются для меня, мой язык переплетается с ее языком, когда я стону, не заботясь о том, что пилот может услышать. Я наполовину встаю, наполовину ковыляю к одному из немногих кресел у окна и сажаю Изабеллу к себе на колени, продолжая целовать ее яростно, безумно, желая навсегда запечатлеть ощущение ее губ на своих.

— Хотел бы я иметь это в виду, — шепчу я ей в губы, запуская пальцы в ее густые волосы, наслаждаясь мягкостью ее губ. — Но сейчас ты моя, Изабелла. И я никогда никому не позволю причинить тебе боль.

Она протягивает руку между нами раньше, чем я успеваю, возится с моим ремнем, и адреналин берет верх, когда она освобождает мой член, оседлав мои колени. Ее юбка опускается вокруг моих бедер, прикрывая нас, когда я толкаюсь в нее, мой стон удовольствия поглощается ее поцелуем, когда я беру то, что хочу, в чем я нуждаюсь, чего я так отчаянно жажду. Я вонзаюсь в нее, в ее горячую, влажную, приглашающую напряженность, и я целую ее рот, горло и верхушки грудей, держась за ее бедра и трахая ее как одержимый, остро осознавая, как близко мы подошли к смерти.

Я чувствую ее руки на своем лице, ее рот на моем, когда она содрогается вокруг меня, сжимается, кончая на моем члене, и это вытягивает из меня разрядку, я изливаюсь в нее горячей и густой струей, заполняю ее, желая, чтобы она была наполнена мной навсегда, никогда не покидала меня, никогда не уходила никуда, кроме того места, где она сейчас находится.

Моя.

Я не должен был этого иметь в виду, но так и есть.

Я просто не могу позволить ей узнать правду.

ЭПИЛОГ

ИЗАБЕЛЛА

Во всех моих диких фантазиях секс в самолете на виду у пилота никогда не входил в их число. Но я так потрясена, что едва осознаю, где мы находимся.

Мы чуть не погибли. Пока я жива, я никогда не забуду ужас от летящих вокруг меня пуль, крики пораженных людей, звуки их смерти. Знание того, что все, что я могла сделать, это убежать и что в любой момент это могла быть я, истекающая кровью на асфальте, когда в последний раз смотрела на небо. Но это была не я. Это был не кто-то из нас. Мы живы, все трое… я, Найл и наш ребенок. Это знание переполняет нас обоих, и прежде, чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь у него на коленях, юбка задрана, а его член внутри меня, когда он трахает меня, и я скачу на нем, быстро и жестко, до оргазма, в котором мы оба отчаянно нуждаемся, чтобы вспомнить, что мы живы.

Мы это сделали. Мы свободны.

Хотел бы я иметь это в виду, сказал он. Но сейчас ты моя.

Позже, когда я засыпаю у него на плече, я знаю, что проснусь в Нью-Йорке. Новая страна, новое место, новый дом. Не мой, а его. Я также знаю, что это будет наш конец, но я не могу заставить себя поверить в этот факт. Найл, который прямо сказал мне, что не любит меня, что разведется со мной, это тот же самый человек, который так яростно обнимал меня несколько минут назад. Я думаю, что, возможно, я не единственная, кто лгала, и, возможно, лишь возможно, он лжет себе и мне о своих чувствах. Но я не могу злиться, и я знаю, что ничего не могу поделать. Он не захочет оставаться дольше, если я буду умолять его, и поэтому вместо этого я наслаждаюсь последними мгновениями, свернувшись калачиком рядом с ним на одном из неудобных сидений, положив голову ему на плечо и засыпая.

Когда я просыпаюсь, мы в Нью-Йорке.

Найл мягко будит меня, помогая выйти из самолета. Нас ждут люди, трое мужчин: высокий мужчина утонченного вида, который выглядит немного моложе Найла, красивый мужчина постарше, с небольшой сединой на висках, более широкий и мускулистый, и еще один мужчина, очень похожий на первого, молодой, темноволосый и великолепный.