— Черт возьми, будет трудно двигаться медленно, — рычит он. — Я так чертовски тверд для тебя, девочка…

Одна его рука в моих волосах, сжимает их сильнее, чем раньше, но что-то в его грубости пробуждает во мне глубокое желание. Мне все равно, если он обращается со мной грубо, пока он продолжает прикасаться ко мне, пока он делает меня своей, только на эту ночь. Боль между моими бедрами усиливается, мягкая плоть там липкая от моего возбуждения, и я выгибаюсь навстречу ему, моя рука касается его бока.

Найл стонет, на этот раз от боли, отстраняясь от меня.

— Осторожнее, девочка, — хрипит он. — На мне гораздо больше поврежденной плоти, чем неповрежденной.

Внезапная волна храбрости захлестывает меня. В конце концов, теперь я его жена, даже если это временно, как я думаю. Я протягиваю руку вниз, прикасаясь к толстому бугорку его члена, который натягивается на молнию его джинсов.

— А как насчет этого?

Найл закрывает глаза, откидывает голову назад, когда его бедра дергаются, прижимаясь к моей руке.

— Здесь хорошо, девочка, я думаю, что это просто прекрасное ощущение.

— Хорошо, — шепчу я, а затем опускаюсь на колени и тянусь к его ремню.

— Изабелла, ты не обязана…о боже. — Найл стонет, когда я расстегиваю его джинсы, протягиваю руку внутрь, чтобы дотронуться до его члена, вытаскиваю его и обхватываю пальцами толстую длину. Я чувствую пульсацию между бедер, снова видя его таким, ощущая всю эту горячую, напряженную твердость в своей руке, и я тихо стону, наклоняясь вперед.

— Я хочу, — шепчу я, глядя на него широко раскрытыми глазами, и прижимаюсь губами к кончику его члена.

С кончика уже капает предварительная сперма, и я провожу языком по набухшей плоти, слизывая ее. Найл дергается, прижимая руки к бокам, когда его бедра толкаются вперед, его член прижимается к моим губам, и он призывает меня взять больше. Я хочу доставить ему удовольствие, дать ему что-то хорошее, и мне кажется правильным делать это вот так, стоя на коленях в покаянии за все, что я сделала неправильно. Я позволяю ему засунуть первый дюйм своего члена мне в рот, осторожно, чтобы не поцарапать его зубами, и обхватываю рукой основание, начиная поглаживать ту часть его тела, которую мне еще не удалось засунуть поглубже.

Рука Найла прижимается к моему затылку.

— О боже, девочка, да. Вот так. О…о… — Он стонет, его член еще сильнее толкается между моих губ, до самой задней стенки моего горла, когда я сосу сильнее, мой язык скользит по нижней стороне его ствола. Он дергается и стонет, когда я отстраняюсь, дразня языком мягкую плоть прямо под кончиком, а затем он снова заполняет мой рот, толкаясь так глубоко, как только может, пока я сосу его.

— Боже, я хочу трахнуть твой ротик, — стонет он, его рука сжимает мои волосы. — Вид твоих красивых губ вокруг моего члена… черт, это так здорово. — Его пальцы скользят по моим волосам, его глаза темнеют, когда он смотрит на меня сверху вниз, как я беру его член. — Ты была плохой девочкой, Изабелла, но ты так красиво смотришься на коленях, компенсируя это своим ртом. Правильно… о боже, соси мне…

Я не знаю, все ли мужчины так же красноречивы в постели, как Найл, но я знаю, что мне это нравится. Грязные слова, слетающие с его губ, поощрение, даже то, что он говорит мне, что я была плохой девочкой, все это только усиливает мое возбуждение, мои бедра скользкие от этого, когда я сжимаю их вместе, мой клитор пульсирует от потребности в прикосновениях. Однако я не пытаюсь прикасаться к себе, позволяя этому быть частью моего покаяния, все мое внимание сосредоточено на Найле и его идеальном, толстом члене, в то время как я изо всех сил пытаюсь взять его глубже.

— Боже, да, возьми его…трахни. Проглоти этот член…

Я задыхаюсь, когда его толстая длина толкается в мое горло, мышцы сжимаются вокруг головки его члена, и Найл издает звук почти интуитивного удовольствия, его челюсти сжимаются, когда я смотрю на него снизу вверх.

— О, мой гребаный бог, — стонет он, бедра вздрагивают, когда он изо всех сил пытается не вонзиться глубже. — Возьми его, да…

Я остаюсь в таком состоянии так долго, как только могу, давясь его членом, стоя на коленях, пока у меня слезятся глаза, пока я не могу больше этого выносить. Я отстраняюсь, кашляя, все мое тело покраснело и перегрелось, моя киска уже истекает от желания. Я хочу его так сильно, что это причиняет боль, и я смотрю на Найла слезившимися глазами, мои губы припухли от его поцелуев и его члена.

— Пожалуйста, — умоляю я, моя рука все еще поглаживает его блестящую длину. — Я знаю, я была плохой, Найл. Ты можешь трахать меня так сильно, как хочешь, взять меня, куда захочешь. Просто, пожалуйста… я хочу твой член. Он мне нужен. Пожалуйста…

— Хотел бы я трахнуть тебя так сильно, как хочу прямо сейчас, — рычит он, его рука все еще гладит мои волосы. Его член пульсирует в моей руке, и он наклоняется, помогая мне подняться на ноги. — Ложись на кровать, Изабелла. Ты получишь мой член, раз уж ты так сладко умоляешь о нем.

Кровать намного меньше, чем все, к чему я привыкла, и, забираясь на нее и откидываясь на подушки, я понимаю, что сегодня ночью мы будем спать очень близко друг к другу. Эта мысль вызывает у меня волну эмоций, и я смотрю, как Найл сбрасывает с себя одежду, присоединяясь ко мне на кровати.

Больно видеть его таким израненным, большая часть его мускулистого торса покрыта повязкой, ожог на бедре виден по краям повязки, но я вижу свидетельство того, как сильно он хочет меня, он все еще напряжен, его член набух и пульсирует, когда он двигается между моих бедер, стоя там на коленях.

— Тебе тоже больно, — говорит он, его голос немного смягчается, когда он смотрит вниз, на мои бедра и ту сторону задницы, где видны следы, оставленные Хавьером. На моей заднице есть еще кое-что, она болит от прикосновения к одеялу на кровати, но мне все равно. Я так долго боролась против подчинения мужу в постели, но с Найлом это кажется правильным. Я шире раздвигаю для него ноги, доверчиво смотрю на него снизу вверх, желая, чтобы он использовал меня так, как считает нужным. Я готова дать ему все, что в моих силах, если это означает, что я могу хоть немного исправить свои ошибки.

— Мы не обязаны этого делать, если тебе будет больно. — Его руки скользят по моим бедрам, с беспокойством осматривая отметины на них. — Если ты не хочешь… о…

Найл протягивает руку, проводя пальцами по обнаженной коже моей киски, и я тихо стону, выгибаясь дугой от его прикосновений.

— Ты никогда не была такой раньше, — бормочет он. — Все мягкое, голое и незащищенное.

— Тебе нравится? — Шепчу я, глядя на него, и он кивает. Я не хочу говорить ему, что это было вынужденно, что Хавьер заставил меня это сделать, что он избил меня, потому что я пыталась отказаться. Если это может превратить это во что-то хорошее тем лучше.

— Мне нравится твоя киска любым доступным мне способом, — бормочет Найл, его голос снова становится грубым, акцент сильнее, чем раньше по мере того, как растет его желание. — Но вот так, обнаженная, розовая и влажная для меня… — Он проводит пальцем вверх по моим складочкам, скользя им по влажной коже, и я стону, еще больше раздвигая бедра.

— Я хочу тебя, — шепчу я. — Меня не волнует даже если это немного причиняет боль. Пожалуйста, Найл.

Он просовывает пальцы между моих складочек, скользя ими внутрь меня, и я мгновенно сжимаюсь вокруг него. Он стонет, его член покачивается, такой твердый, что почти прижат к животу.

— Я не знаю, смогу ли я остановиться, — признается он, просовывая пальцы глубже, его большой палец находит мой клитор, и каждая частичка сдерживаемого желания внутри меня взрывается в этот момент.

— Найл! — Я выкрикиваю его имя, все мое тело содрогается, когда я хватаюсь за одеяло, сжимаю его в кулаках, выгибаюсь и корчусь на кровати, сжимаюсь вокруг его пальцев, втираюсь в его руку, когда сильно кончаю, желая, чтобы его было внутри меня как можно больше. — О боже, Найл…