Это немного разочаровывает, мне понравилось наше "свидание", даже если я знаю, что на самом деле это было не так. Это был первый раз, когда я пошла на ужин с кем-то, кто не был членом моей семьи, первый раз, когда я выпила за ужином, первый раз, когда я развлекалась одна с кем-то, кто не был членом моей семьи. Так много моих первых встреч было с Левином. И сейчас я не могу придумать, с кем бы я предпочла их провести. Я не могу даже представить, что что-то когда-нибудь в итоге изменится.

Я лежу в постели, пока он не уходит по своим делам, машу ему рукой и обещаю заблокировать дверь, как только он уйдет, и не отпирать ее, пока я не буду уверена, что по ту сторону двери он. Как только он уходит, я встаю, чувствуя прилив желания к липкому телу на бедрах, которое напоминает мне обо всем, что мы делали прошлой ночью. Мне хочется, чтобы он все еще был со мной в комнате, чтобы он пошел со мной в душ, чтобы мы провели ленивое утро вместе, как пара, а не на расстоянии, которое он установил между нами сегодня утром.

Этого уже не изменить, напоминаю я себе, шагая под горячую воду. Так что лучше наслаждаться тем, что есть.

Я задерживаюсь в душе на некоторое время, обматываю полотенце вокруг себя и сажусь на край кровати, расчесывая влажные волосы и ожидая его. Когда он возвращается и стучит в дверь, зовя меня по имени, мне нелегко отпереть ее, не потеряв полотенце. Мне приходится трижды хвататься за него и держать, пока он наконец открывает дверь, отступая назад, чтобы никто из прохожих снаружи не увидел меня в одном лишь полотенце. К счастью, парковка выглядит довольно пустынной.

Левин протягивает мне две сумки: в одной, похоже, одежда, в другой - пенопластовые контейнеры, от которых даже на расстоянии фута пахнет завтраком. Мой желудок урчит, но я первым делом тянусь за одеждой.

— Я сейчас вернусь, — говорю я ему и исчезаю в ванной, чтобы посмотреть, какой у меня гардероб на день.

На этот раз это леггинсы и свободная майка. Бюстгальтера по-прежнему нет, и когда я поворачиваюсь на один бок, то вижу небольшой изгиб груди. Я немного рада, что мы не собираемся гулять, потому что, думаю, мне было бы неловко, если бы кто-то еще увидел меня в таком виде. Но мысль о том, что меня увидит Левин, вызывает еще одну волну предвкушения.

В сумке есть и кроссовки, и я испытываю искушение надеть их на случай, если кто-то вдруг снова ворвется в дверь, и нам придется бежать. Я не уверена, что мои ноги выдержат еще один рывок босиком по тротуару. Впрочем, мысль о том, что мои больные, исцарапанные подошвы будут тереться о подошвы обуви, пока я буду завтракать, тоже не кажется мне восхитительной, поэтому я запихиваю их обратно в сумку и беру ее с собой.

Левин сидит за крошечным круглым столиком на одной стороне комнаты, сосредоточенно рассматривая лежащие перед ним яичницу и ломтик ветчины. Контейнер с моим завтраком стоит перед другим стулом, между ними - две маленькие бутылочки апельсинового сока. Это еще одна маленькая интимность… завтракать вот так вместе. Я сажусь, смотрю на него и пытаюсь представить, что мы вместе в квартире, может быть, в его, завтракаем там, проснувшись вместе.

— Где ты живешь? В Нью-Йорке, я имею в виду. — Спрашиваю я, прежде чем успеваю остановить себя. Нет причин не спросить, правда? — У тебя есть своя квартира?

Левин поднимает на меня глаза, его рот слегка подергивается.

— Мне почти сорок, — сухо говорит он. — Я немного староват для соседей по комнате, Елена.

Я чувствую, что мои щеки слегка покраснели.

— И правда. — Мне становится стыдно, что я забыла, насколько он старше меня, что у него, конечно же, есть собственное жилье. — Ты сказал, что у тебя нет дома. Так на что это похоже? Твое жилье?

Левин делает паузу, и я вижу, что он ломает голову, пытаясь понять, есть ли какая-то причина, по которой он не должен мне рассказывать.

— Ничего особенного, — говорит он наконец. — Просто квартира. Ничего особенного. Это место, где можно поесть, поспать и...

Он прерывается, но я представляю, чем должно было закончиться это предложение. Это не должно меня беспокоить, конечно, у него было много женщин до меня, и, логически рассуждая, я знаю, что после будет еще больше. Это не будет длиться долго... Но я все равно чувствую в глубине живота жгучий узел ревности при мысли о другой женщине в его постели. Даже думать о его покойной жене, уже плохо, но любая другая женщина...

— Тебе нравится твой город?

Левин пожимает плечами.

— Конечно. Нью-Йорк … это здорово. И моя квартира… она достаточно удобная. Я много времени провожу на работе или в разъездах, так что мне не нужно ничего особенного. Просто место, где можно приземлиться, когда я дома.

Дом. Это слово пронзает меня болью. Я направляюсь в Бостон, но это не дом. Я понятия не имею, смогу ли я когда-нибудь почувствовать себя дома, и сколько времени на это уйдет. Дом для меня, это место, куда я, возможно, больше никогда не смогу вернуться.

— Звучит неплохо, — говорю я наконец, не найдя ничего другого. Я хочу сказать, что хотела бы увидеть его, но это невозможно. Я даже не знаю, поеду ли я когда-нибудь в Нью-Йорк.

Мы едим в молчании еще некоторое время, пока оба не доедаем, а потом Левин встает и пересекает комнату, где стоит еще одна сумка, которую я не видела.

— Я купил тебе это в комиссионном магазине, — говорит он, доставая из нее что-то. — Не знаю, понравится тебе или нет, но я подумал, что это может быть чем-то, что поможет скоротать время.

Он протягивает ее, и я чувствую, как мои глаза расширяются и затуманиваются. Это глупая реакция, но мне кажется, что это такой заботливый подарок, что я ничего не могу с собой поделать. В руке Левина – книга, роман, что-то более старое, чем то, что я обычно читаю, слегка потрепанное, с мужчиной без рубашки, закутанным в тартан, который держит женщину в платье с корсетом, которое выглядит так, будто вот-вот упадет с ее пышной груди. Это очень старомодный роман в стиле "Арлекин", но я не читала таких книг уже, кажется, целую вечность. Очевидно, что Левин запомнил, какие книги я люблю читать, даже если это не то, что я обычно выбираю.

— Спасибо, — шепчу я, беря книгу из его рук. — Это очень мило с твоей стороны.

Левин прочищает горло, и я краем глаза замечаю, как он пожимает плечами.

— Ну, нам предстоит провести в мотелях еще три дня. Я подумал, что тебе не помешает занять себя чем-нибудь.

От этого я не стану меньше хотеть, чтобы это был ты, язвительно думаю я, но вслух этого не говорю. Вместо этого я хватаюсь за книгу, отступаю к кровати и натягиваю одеяло, чтобы сесть на него, а кроссовки держу в пределах досягаемости на случай, если мы услышим какие-нибудь странные звуки. Левин сидит на другой кровати, и я чувствую, как расстояние между нами увеличивается, словно это ров, а не несколько дюймов.

Это будут долгие три дня.

12

ЛЕВИН

Мне следовало держать руки подальше от нее. Я должен был держаться на расстоянии. Но я блядь не смог. Три дня мы переезжали из мотеля в мотель, каждую ночь останавливаясь в разных, и три ночи подряд я оказывался в постели с Еленой.

Как я и думал, как только я позволил себе снова прикоснуться к ней, с каждой ночью это становилось все легче. Невозможно было сдерживаться, когда она так сильно хотела меня. Каждое утро я говорил себе, что не повторю того, что было накануне, и каждую ночь все равно делал это. Соблазн был слишком велик, чтобы сопротивляться, даже когда я чувствовал, как углубляется связь между нами.

За эти три дня мы слишком легко погрузились в странную рутину. Как только она просыпалась утром, я ускользал, чтобы принести нам завтрак. На второй день у нас было достаточно сменной одежды, чтобы я мог воспользоваться услугами прачечной в мотеле, и в этом было что-то странно интимное. Прошли годы с тех пор, как я стирал женскую одежду. Я держал в руках платье, которое купил Елене, шелковистая ткань задевала кончики пальцев, и старался не думать о Лидии. В последний раз я держал в руках женское белье, когда оно принадлежало моей жене.