— Я знаю, что это сложно, — шепчет она. — Я знаю, что все будет по-другому, когда мы вернемся в Бостон. Я не так молода, не так невинна и не так наивна, чтобы не понимать этих вещей. Но сейчас все неопределенно… за исключением этого.

Она делает шаг ко мне, прижимает руки к груди, и я вижу, как дождь бьет по ее затылку и стекает по плечам. Когда она легонько толкает меня обратно к стене, я говорю себе, что иду, потому что это избавит ее от дождя. Не потому, что, когда я упираюсь в нее, она оказывается так близко ко мне, что почти касается меня, и не потому, что есть какое-то странное, пьянящее удовольствие в том, что женщина прижимает меня к стене, возможно, впервые в жизни.

— Я просто хотела извлечь максимум пользы из ситуации, в которой мы оказались, — пробормотала она, переводя взгляд с моих глаз на губы. — И прямо сейчас я знаю, что хочу тебя.

Она поднимается на носочки, ее пальцы прижимаются к моей груди, а ее губы находят мои, и я пытаюсь найти в себе силы оттолкнуть ее. Я тянусь вглубь себя, мои руки тянутся к ее рукам, намереваясь отстраниться и отойти от нее, и обнаруживаю, что весь мой с таким трудом обретенный самоконтроль исчез.

Глаза и губы Елены Сантьяго, ее руки, прижимающие меня к стене, ее рот, ищущий мой, и она в мгновение ока разрывает меня.

Это легкий поцелуй, ее губы скользят по моим, но она с тем же успехом может поглотить меня. Мой член пульсирует, страстно желая ее, мои яйца напряжены и на грани ощущения синяка, и мои руки опускаются на ее талию, когда я поворачиваю ее, так что на этот раз я прижимаю ее к стене, и я знаю, что я потерян.

Ее губы мгновенно расступаются передо мной, ее язык приникает к моему, и я чувствую только вкус сладости и дыма, целуя ее так, словно завтрашнего дня не будет ни для кого из нас.

Черт возьми, может, и не будет.

Я знаю, что больше не смогу отказать ей сегодня.

Она выгибается навстречу мне со стоном, ее руки скользят по моей рубашке, поднимаются вверх, чтобы провести по бокам моего горла, обхватывают мое лицо ладонями, когда она целует меня в ответ, ее пальцы скользят вокруг так, что ее ногти царапают основание моего черепа. Ей так хорошо в моих объятиях, как будто она создана для этого, и мир сужается до ощущения ее мягких губ под моими, ее мягкого тела на моем и дождя, падающего за нами.

— Это похоже на что-то из книги, — тихо шепчет Елена мне в губы, когда поцелуй на мгновение прерывается. — Но я не думаю, что это означает, что это не реально.

Слова не доходят до меня. Я знаю, что должен относиться к ним серьезнее, что должен думать о том, что мы делаем, что должен быть тем, кто не дает нам зайти слишком далеко. Но я не могу найти в себе силы. Когда так долго все было темно и одиноко, трудно не поддаться чему-то такому яркому и прекрасному.

Ее стоны на моих губах - самое сладкое, что я когда-либо слышал. Я прижимаюсь к ее щеке, а ее ладонь скользит по моей руке, сжимая, опускаясь к груди, животу, все ниже и ниже, пока ее ладонь не касается передней части моих джинсов. Я чувствую, как она гладит меня через джинсовую ткань, ее пальцы загибаются на твердом гребне моего члена. Я не могу остановить свои бедра от толчков ее ладони, желая большего, вся моя душа жаждет ее.

Я не могу остановить себя от прикосновений к ней, от того, что мои руки скользят по ее груди, когда она целует меня, ее соски напрягаются сквозь тонкую ткань платья, когда руки скользят туда, где ее платье влажно прижимается к спине, вниз к ее талии. Кажется, что мы стоим на улице и целуемся целую вечность, пока я не вспоминаю, что мы должны быть в помещении, что здесь может быть опасно, что я снова теряю понимание того, на чем мне следует сосредоточиться, из-за своей похоти к той, которую я не должен хотеть.

Этого должно быть достаточно, чтобы заставить меня остановиться, но этого не происходит. Я тянусь к ней, и мы оба, спотыкаясь, идем к двери в нашу комнату, я нащупываю ручку двери, едва успевая оторвать свои губы от ее губ, чтобы посмотреть вниз и открыть ее. Я захлопываю дверь за нами, подхватываю ее на руки, ее юбка задирается на бедра, когда она обхватывает меня ногами, несу ее к кровати, и мы оба падаем на нее.

Она не потрудилась надеть трусики. Я обнаружил это сразу же, как только моя рука скользнула по ее внутренней стороне бедра, и, когда она, задыхаясь, потянулась к пуговице моих джинсов, я не смог спустить их достаточно быстро. В итоге моя рубашка задрана на талии, джинсы наполовину спустились на бедра, ее юбка задралась на бедрах, я раздвинул ее, кончик члена скользнул по ее влажному входу, я снова захватил ее рот своим входя в нее, не в силах больше ждать ни секунды.

Елена вскрикивает, поглощенная нашим поцелуем, и я не могу остановиться. Я погружаюсь в нее так глубоко, как только могу, и снова насаживаюсь, чувствуя себя полубезумным от удовольствия, от того, как она сжимается вокруг моего члена, такая охренительно мокрая для меня. Ее ногти впиваются в мои плечи через рубашку, ее спина выгнута так глубоко, что ее груди прижаты ко мне, ее голова откинута назад, ее бедра двигаются вместе с моими, раскачиваясь, когда я вхожу в нее снова и снова, теряя сознание от удовольствия.

Она так чертовски хороша, и я никогда не хочу останавливаться. Это все, о чем я могу думать, мое желание достигает точки кипения, и я никогда, никогда не хочу не быть внутри нее. Я хочу, чтобы время замерло, чтобы мы остались здесь навсегда, и когда я чувствую, как она начинает содрогаться вокруг меня, ее стоны вибрируют на моих губах, когда она начинает кончать, ее ноги плотно обхватывают мои бедра, как будто она хочет затянуть меня глубже и никогда не отпускать меня…

Я не слышу щелчка открывающейся двери. Я не слышу шагов позади нас или звука взводимого пистолета. Я сосредоточен на Елене, весь я в ней. Я борюсь с желанием не кончать, чтобы продлить это еще немного, когда она вдруг поворачивает голову в одну сторону, и я вижу, как ее глаза расширяются, фокусируясь на чем-то позади нас.

Секунду спустя она издает пронзительный крик.

10

ЕЛЕНА

Сначала я даже не верю, что это происходит. Мне кажется, что у меня галлюцинации. В один момент не было ничего, кроме Левина и восхитительного ощущения его внутри меня, его взгляда, прикованного к моему, когда он прижимал меня к кровати, удовольствия, накатывающего на меня волна за волной, когда я сильно кончала, а потом я повернула голову, выгибаясь в нем, и увидела, что мы не одни.

Никто из нас не слышал, как открылась дверь. Никто из нас не услышал, как они вошли, мы были слишком увлечены друг другом. Когда я вижу четверых мужчин, одетых во все черное, с балаклавами на лицах и пистолетами в руках, они уже на полпути к кровати.

Я слишком шокирована, чтобы говорить. Все, что я могу сделать, это закричать.

Левин отшатывается назад, выскальзывает из меня, поворачиваясь в ту сторону, и в следующее мгновение видит мужчин. Я вижу, как его рука тянется к тумбочке и хватает пистолет, как он кричит: "Елена, пригнись", поднимает пистолет, и мужчины целятся в него.

Я бросаюсь на пол, юбка все еще задрана на бедрах, заползаю под кровать, когда над ней раздаются выстрелы. Я вздрагиваю от каждого из них, ожидая момента, когда пуля пронзит и попадет в меня, или рука схватит меня и потащит, пока я ползу на животе к другому краю кровати. Я слышу звук падения тела на пол с тяжелым стуком, и все, о чем я могу думать, это то, что я надеюсь, что это не Левин.

Бросив взгляд в сторону, я вижу черные брюки на неподвижном теле и выдыхаю. Это не Левин. Но я слышу шум над собой, звук удара, треск, стон, когда кулак приземляется, и еще один выстрел. Я снова смотрю на тело и вижу, что его пистолет все еще находится в вытянутой, слабой руке.

Сердце колотится в груди. Неужели это никогда не закончится? Я думала, что здесь мы в безопасности, что я смогу провести ночь с Левиным, что все будет хорошо, пока мы не получим паспорта. Но снова и снова я ошибалась.