— Ты собираешься опрокинуть меня на пол, как прошлой ночью? — Тихо шепчет она, ее голос хриплый и полный желания, как будто она только что не кончила передо мной, как гребаный товарный поезд.

— Это была случайность — говорю я ей. Я хочу, чтобы слова прозвучали резко, как выговор, но вместо этого в моем голосе звучит похоть, настолько сильная, что я знаю, она не примет ее ни за что другое. — Я же говорил тебе...

— Вот что случается, когда в тебе просыпается дикий убийца. — Она наклоняет подбородок вверх, в ее голосе звучит дразнящая нотка, слишком легкомысленная для того, что произошло прошлой ночью. — Но сейчас ты выглядишь вполне бодрым.

Она слегка наклоняет голову, в ее глазах появляется озорство, которое меня совершенно не устраивает, и ее пальцы тянутся к краю моего полотенца.

— Что будет, если я прикоснусь к тебе вот так?

Прежде чем я успеваю остановить ее, она опускается на колени, ее свободная рука скользит по моему бедру, когда она опускается на пол. Я смотрю на нее сверху вниз, чувствуя себя как в тумане, когда ее рука проникает вверх, и мой член начинает дрожать, когда полотенце спадает, оставляя меня перед ней совершенно голым.

Я вижу голод в ее глазах, то, что она хочет сделать. Я вдыхаю, пытаясь найти в себе силы сказать ей нет, попросить ее встать, и, боже, помоги мне, блядь, я не могу найти их.

Давненько я не видел такой красоты, как Елена Сантьяго, стоящая на коленях с моим членом в дюйме от ее губ, смотрящая на меня огромными глазами лани, умоляющими позволить ей взять его в рот.

Я не могу найти в себе силы остановить ее.

Она наклоняется вперед, когда я отпускаю ее запястье, обе ее руки скользят по моим бедрам, а ее губы касаются моей набухшей головки. Я с шипением втягиваю воздух, и это ощущение пронзает мой позвоночник, а за ним сразу же следует теплое, влажное ощущение ее языка, скользящего по чувствительной плоти, когда она слизывает густую струйку спермы, стекающую с кончика.

Сразу становится ясно, что она никуда не торопится и хочет все исследовать.

— Расскажи мне, как сделать тебе приятно, — пробормотала Елена, глядя на меня широко раскрытыми глазами, когда ее язык скользнул вниз и стал тереться о мягкий участок плоти прямо под кончиком. Я втягиваю воздух между зубами, чувствуя, как напрягается мое тело, когда ее губы изгибаются от удовольствия.

— Правда? — Мягко спрашивает она, касаясь меня губами и дыханием. — Скажи, — настойчиво добавляет она. — Я хочу знать.

Вид того, как она стоит на коленях, умоляя меня научить ее сосать мой член, полностью выводит меня из равновесия. Моя рука скользит к ее затылку, слегка поглаживая ее темные волосы, а бедра дергаются вперед.

— Это было здорово, — пробормотал я. — То, что ты только что сделала. Дразнила меня своим языком, если ты хочешь дразнить и не спешить, то продолжай.

— Может, и хочу. — Она снова проводит языком по этому месту, слегка потирая, и я чувствую, как мои колени немного слабеют от этого ощущения. Я болезненно тверд, и каждое прикосновение усиливается от того, насколько я возбужден. Она слизывает еще немного моей спермы, издавая тихий хмыкающий стон, и я ненадолго закрываю глаза, осознавая, что ее возбуждает мой вкус.

Она продолжает облизывать еще несколько мгновений, дразняще проводя языком по кончику, потирая его по краю головки, проверяя, какие места заставляют меня стонать, а какие, дергаться и шипеть, ее губы кривятся в довольной забаве, когда она понимает, что что-то мне особенно приятно.

— А что, если я не хочу дразниться? — Шепчет она, слегка отстраняясь, и по моему позвоночнику пробегает еще один толчок вожделения.

Я никогда не был человеком, который сильно беспокоится о загробной жизни, я оставил это таким мужчинам, как Макс. Но то, что эта девушка заставляет меня хотеть, возможно, мне придется поговорить с ним о прощении, когда все это закончится.

Моя рука обвивается вокруг ее затылка, пальцы слегка запутываются в шелковистых волосах, я сопротивляюсь желанию сжать кулак и протащить ее рот по всей длине моего члена. С более опытной девушкой, с той, которая, как я знал, любит это, я бы так и сделал. Но не с Еленой. Не сейчас.

Не должно быть никаких "не сейчас". Я уже не должен этого делать, и уж точно не должен думать о том, когда я буду делать это снова.

Это явный признак того, насколько я сейчас охуенно потерян.

— Если ты не хочешь дразнить меня, — пробормотал я, чувствуя, как желание разгорается в каждом дюйме меня, когда я смотрю вниз на ее полные губы, трущиеся о самый кончик моего члена, тогда просто соси мой член, Елена.

Ее глаза расширяются, и я чувствую пульсацию возбуждения, которая проходит через нее при этом. Она наклоняется вперед почти мгновенно, эти идеальные губы расходятся и скользят по головке моего члена с таким восхитительным ощущением, что у меня чуть не подкашиваются колени. Ее язык скользит по нижней стороне моего ствола, когда ее губы обхватывают меня, и я чувствую давление, когда она следует моим инструкциям в точности, и начинает сосать.

Она все еще новичок, в этом нет никаких сомнений. Я чувствую легкий скрежет зубов то тут, то там, прежде чем ей удается снова сомкнуть губы над зубами, и она то и дело сбивается с ритма, но это неважно. То, как она смотрит на меня, скользя по моему члену, то, как ее тихие стоны отдаются в моей напряженной плоти, то, как кончики ее пальцев впиваются в мои бедра, когда она берет меня так глубоко, как только может, моя толстая длина растягивает ее губы вокруг меня, все это представляет собой настолько эротическое зрелище, что я едва не кончаю на месте.

Елена тянется вверх, обхватывая рукой основание, пытаясь вогнать меня глубже, ее язык все еще трется о мою чувствительную плоть, пока она сосет, а кончик моего члена наконец-то упирается в заднюю стенку ее горла. Я чувствую, как напрягаются ее мышцы, когда она сглатывает, борясь за большее, и нежно глажу ее по волосам.

— Тебе не обязательно принимать все, Малыш, — нежно пробормотал я. — Не сейчас.

Ее глаза слегка расширяются, как будто она поняла, что именно должны означать эти слова, что наступит время, когда я действительно буду ожидать, что она примет каждый дюйм моего члена в свое красивое горло. И тут я вижу, как возбуждение снова заливает ее черты, и она сосет сильнее, оставаясь внизу так долго, как только может, прежде чем ей наконец придется подняться обратно.

Ее рука продолжает поглаживать, пока она переводит дыхание, а язык облизывает кончик. Я вдыхаю, когда она внезапно стягивает с себя халат, оставляя себя полностью обнаженной передо мной, стоя на коленях посреди лужи грубой ткани. Ее рука пробирается между бедер, и у меня на мгновение возникает желание сказать ей, что она должна спросить разрешения потрогать себя. Но я этого не делаю. Говорить ей подобные вещи означало бы взять на себя ответственность за нее, которой я изо всех сил стараюсь избежать. Точно так же, как я изо всех сил стараюсь не поднимать ее на руки и нести на кровать, чтобы зарыться в ее мокрую киску и кончить там, глубоко внутри нее.

Вместо этого я остаюсь на месте, одной рукой держась за край комода, а другой проводя пальцами по ее волосам, пока она переводит дыхание.

— Еще, — твердо говорю я ей, когда понимаю, что она готова. — Соси, Малыш. Ты ведь хочешь, чтобы я кончил, не так ли?

Слова звучат так, как будто их произносит кто-то другой. Я сказал себе, что не буду говорить ей таких вещей, что буду держаться на расстоянии, но я не знаю, как, черт возьми, я должен это делать, когда передо мной стоит такой соблазн. Это невыносимо.

Она кивает, широко раскрытые глаза смотрят на меня, и она тихо стонет, когда снова начинает скользить по моему члену, одной рукой работая между своих бедер. Я слышу влажные звуки, издаваемые кончиками пальцев, работающими над ее клитором, чувствую, как она дрожит и задыхается, когда снова принимает мой член до самого горла, и с трудом сдерживаюсь, желая, чтобы это продолжалось. Я еще не готов к тому, чтобы это закончилось.