Султан был больше заинтересован в наемниках, чем в миссионерах. Каталонские ополченцы помогали поддерживать правителей Магриба, но короли Арагона тоже ценили их присутствие: они давали гарантию, что султаны Северной Африки не окажутся втянутыми в ожесточенное соперничество, которое, как мы увидим, сотрясало христианские монархии западного Средиземноморья в конце XIII и начале XIV веков. Некоторые наемники, такие как Генрих, принц Кастилии, были авантюристами, которым не удалось завоевать земли в Европе.27 Они не были новым явлением. В конце XI века папа Григорий VII писал умиротворяющие письма североафриканским эмирам в надежде удовлетворить религиозные потребности христианских солдат в мусульманских армиях. В Испании христиане присоединялись к мусульманским армиям, а мусульмане - к христианским. Однако к 1300 году наемники стали частью более широкой стратегии, в результате которой районы Северной Африки превратились в виртуальные протектораты Арагона и Каталонии.
III
Еще одной сферой деятельности каталонцев было мореплавание. К концу XIII века каталонские корабли имели хорошую репутацию в плане безопасности и надежности; если купец искал, скажем, в Палермо корабль, на который можно было бы погрузить свои товары, он знал, что ему лучше выбрать каталонское судно, такое как значительный Sanctus Franciscus, принадлежавший Матеу Оливердару, который находился там в 1298 году.28 В то время как генуэзцы любили делить собственность на свои суда, каталонцы часто владели большим кораблем полностью. Они сдавали помещения в аренду тосканским торговцам пшеницей или рабами, а также искали богатых купцов, которые могли бы сдать в аренду все судно или его часть.29 Судовладельцы и купцы Барселоны и Майорки проникали туда, где уже давно господствовали итальянцы. В 1270-х годах вдова среднего класса Мария де Малья из Барселоны торговала с Константинополем и Эгейским морем, посылая своих сыновей за мастикой (которая ценилась как жевательная резинка); она экспортировала на Восток тонкие ткани, включая белье из Шалона на севере Франции. Большой специализацией семьи де Малла была торговля мехами, в том числе волчьими и лисьими.30 Каталонцы получили право создавать фондюки под управлением собственных консулов в Тунисе, Бужи и других североафриканских городах. Заморские консульства приносили большие доходы. Яков I был возмущен, когда в 1259 году обнаружил, что каталонский консул в Тунисе платит ему низкую арендную плату. Он тут же увеличил ее в три раза.31 Другим центром каталонского проникновения была Александрия; в 1290-х годах де Маллас искали там льняное семя и перец. В XIV веке король Арагона Яков II пытался убедить султана Египта предоставить ему защиту над некоторыми христианскими святынями в Палестине, и султан пообещал ему реликвии Страстей Христовых, если он пришлет "большие корабли с большим количеством товаров".32 Папство, при внешней поддержке короля Арагона, попыталось запретить оживленную торговлю каталонцев и итальянцев в Египте; те, кто торговал с врагом-мусульманином, должны были быть отлучены от церкви. Но король позаботился о том, чтобы под рукой были два каталонских аббата, которые могли отпустить купцов, торгующих с Египтом, при условии уплаты внушительного штрафа. Эти штрафы превратились в налог на торговлю и принесли неплохие доходы: в 1302 году штрафы за торговлю с Александрией составили почти половину всех доходов короля от Каталонии. Арагонские короли не только не подавляли торговлю, но и стали ее соучастниками.33
Естественно, каталонцы хотели бросить вызов итальянской монополии на торговлю пряностями на Востоке. Однако их реальная сила заключалась в сети, которую они создали в западном Средиземноморье. Каталонцы, пизанцы и генуэзцы толкались на улицах просторного иностранного квартала Туниса - концессионного района, полного фондюков, таверн и церквей. Доступ к портам Северной Африки означал доступ к золотоносным маршрутам через Сахару; в эти земли каталонцы привозили льняные и шерстяные ткани из Фландрии и северной Франции, а после 1300 года, когда их собственная текстильная промышленность расширилась, - тонкие ткани из Барселоны и Ллейды. Привозили они и соль, которой было много на каталонской Ибице, а также на юге Сардинии и западе Сицилии, но которая была в дефиците в пустынях на юге и иногда использовалась там в качестве самостоятельной валюты. Когда в Барселоне XIII века начался бум, они позаботились о том, чтобы обеспечить растущий город достаточными запасами продовольствия. Сицилия рано стала центром их торговли пшеницей, которую они перевозили на больших, круглых, громоздких кораблях, и они были настолько успешны, что уже в 1260-х годах начали поставлять сицилийскую пшеницу в другие части Средиземноморья: Тунис, который так и не смог оправиться от опустошения североафриканской сельской местности арабскими племенами в XI веке; Геную и Пизу, которые, как можно было ожидать, должны были сами позаботиться о своих поставках; города Прованса.34 Деловой контракт конца 1280-х годов просто требовал, чтобы корабль "Бонавентура", недавно пришедший в порт Палермо, отправился в Агридженто, где его должны были заполнить "таким большим количеством пшеницы, какое указанный корабль может взять и перевезти".
Каталонцы специализировались на другом важном грузе - рабах. Их называли по-разному: "черными", "оливковыми" или "белыми", и, как правило, это были мусульманские пленники из Северной Африки. Их выставляли на продажу на Майорке, в Палермо и Валенсии, а также отправляли выполнять домашнюю работу в домах каталонских и итальянских владельцев. В 1287 году король Арагона решил, что минорки виновны в предательстве, объявил договор о капитуляции от 1231 года недействительным и захватил остров, обратив в рабство все население, которое было рассеяно по всему Средиземноморью - на некоторое время на рынке рабов образовался перенасыщенный рынок.35 Более удачливые и обеспеченные рабы получали выкуп от единоверцев - мусульмане, иудеи и христиане откладывали средства на выкуп своих собратьев, а два религиозных ордена - тринитариев и мерседариев, широко представленных в Каталонии и Провансе, - специализировались на выкупе христиан, попавших в руки мусульман.36 Образ молодой женщины, вырванной сарацинскими налетчиками с берегов южной Франции, был одной из основных тем средневековой романтики, но каталонцы были вполне готовы ответить добром на добро; они проникали в торговые сети Средиземноморья как с помощью пиратства, так и честного бизнеса.
Тем временем майоркинские корабли поддерживали постоянный поток в Северную Африку и Испанию. Замечательная серия лицензий, выданных морякам, намеревающимся покинуть Майорку в 1284 году, показывает, что корабли отправлялись с острова почти каждый день в году, даже в глубине января, и не было никакого закрытого сезона, даже если бизнес был более оживленным в теплые месяцы. Некоторые из этих кораблей были небольшими судами, называемыми барками, с экипажем менее дюжины человек, способными быстро переправляться на материковую Испанию. Более типичными были более крупные leny, буквально "дерево"; leny хорошо подходили для более длительного плавания по открытой воде в сторону Северной Африки.37 Майоркинцы тоже были первопроходцами. В 1281 году два генуэзских корабля и одно майоркинское судно достигли порта Лондона, где майоркинское судно погрузило 267 мешков прекрасной английской шерсти, и майоркинцы продолжали вести регулярную торговлю с Англией вплоть до XIV века. Финикийцы никогда не испытывали особых трудностей при проходе через Гибралтарский пролив, направляясь в Тартессос, но средневековые корабли боролись с набегающим потоком из Атлантики, туманами и встречными ветрами между Гибралтаром и Сеутой. Они также сражались, в буквальном смысле, с правителями противоположных берегов - берберами Маринид в Марокко, насридами в Гранаде на юге Испании. Это были не гостеприимные воды, и открытие морского пути из Средиземноморья было в равной степени как дипломатическим, так и техническим триумфом. Сырую шерсть и фламандские ткани теперь можно было напрямую и относительно дешево доставлять с севера прямо в Средиземное море, направляясь в мастерские Флоренции, Барселоны и других городов, где шерсть обрабатывалась, а ткани дорабатывались. Квасцы, закрепитель, который легче всего было получить из Фокии на побережье Малой Азии, можно было переправить в суконные мастерские Брюгге, Гента и Ипра, избежав дорогостоящего и утомительного путешествия по дорогам и рекам через восточную Францию или Германию. Мореплавание по Средиземному морю и Атлантике стало постепенно связываться воедино, даже несмотря на постоянные кризисы, и каталонские военные флоты часто патрулировали проливы. К началу XIV века средиземноморские кораблестроители стали подражать широким, круглым формам северных когов, больших грузовых судов, которые бороздили Балтику и Северное море, - они даже приняли их название, кокка. Вдоль побережья Марокко каталонские и генуэзские корабли также находили рынки, полные зерна, которое они жаждали, а жители стремились приобрести итальянские и каталонские ткани; к 1340-м годам эти суда проникли вплоть до Канарских островов, которые майоркинцы пытались (и не смогли) завоевать.38
