Несмотря на эти бедствия, некоторые из старых торговых сетей сохранились и даже оживились. Зерно из долины По экспортировалось из Классиса, когда там возобновилось византийское правление. Неаполь, напротив, ослабил связи с Африкой, которая когда-то поставляла ему большое количество зерна. Об этом можно судить по уменьшению количества африканской керамики, найденной в археологических находках шестого века в Неаполе.40 Упадок африканской красноглиняной посуды контрастирует с прибытием в Неаполь заметного количества керамики из восточного Средиземноморья, включая амфоры с Самоса, одного из островов, процветавших в то время, когда материковая Греция переживала катастрофический крах под властью славян.41 Действительно, около 600 г. саамская керамика появилась в Риме, Равенне, Сиракузах и Карфагене, так что связи между восточным Средиземноморьем и вновь обретенными землями в Италии и Африке, очевидно, поддерживались и, возможно, даже укреплялись. Южная Италия и Сицилия сохраняли связи с внешним миром, а лангобардские правители Южной Италии могли чеканить золотые монеты. Адриатическое озеро было византийской окраиной, и именно в этот период можно обнаружить первые зачатки группы грязных портов на его вершине, из которых впоследствии возникнет Венеция. Дальше на запад условия были сложнее. Луни резко упал в цене и так и не оправился. Около 600 года жители могли чеканить монеты только из свинца.42 Между Генуей и Византией существовали некоторые связи, но они, скорее всего, были скорее политическими, чем торговыми. Марсель сохранял лидерство среди торговых центров западного Средиземноморья, но был бледной тенью великого греческого города прошлого. Количество восточных амфор сократилось в шестом веке, так что к 600 году их число составляло лишь четверть от числа, существовавшего около 500 года; в седьмом веке эти амфоры исчезли. С другой стороны, в шестом веке африканские амфоры начали восстанавливаться, так что торговля на средних расстояниях в западном Средиземноморье продолжалась через Марсель. Не были полностью прерваны и контакты с Востоком. Епископ Григорий Турский, летописец отвратительно жестоких галльских королей Меровингов, упоминает вино из сиро-палестинских портов Газы и Лаодикии.43 Поразительное подтверждение этого утверждения было получено из обломков корабля времен Григория, найденных недалеко от Порт-Кроса на юге Франции. На нем находились амфоры с вином из Эгейского моря и Газы.44

Было обнаружено около восьмидесяти затонувших кораблей этого периода. Около 600 года у южного побережья Франции затонуло судно, перевозившее смолу, североафриканскую керамику, амфоры из Газы и кувшины с граффити греческими буквами; судно было плохо построено, с тонким настилом и плохо подогнанными швами, поэтому неудивительно, что оно затонуло. Судно не было большим: его вес составлял менее 50 тонн, и оно могло перевозить не более 8 000 модий пшеницы, что в несколько раз меньше, чем у римских судов-зерновозов.45 Корабли шестого и седьмого веков были меньше своих римских предшественников. Обломки, найденные у берегов Турции в Яссы-Ада около 626 года, были построены с использованием более легких гвоздей, чем использовали римляне; водоизмещением более 50 тонн, это было дешевое судно, "простоявшее достаточно долго, чтобы получить хорошую прибыль".46 С другой стороны, оно имело хорошо укомплектованный камбуз с черепичной крышей, содержимое которого - миски, тарелки и кубки - позволяет предположить, что оно прибыло из Эгейского моря или Константинополя.47 Иногда на дно уходили корабли с более дорогим грузом: затонувшее судно "Марзамени" из Сицилии датируется примерно 540 годом и перевозило до 300 тонн зеленого и белого мрамора. На судне находилось внутреннее убранство целой церкви, подобное тому, что было в церквях Равенны и Ливии. Эти прекрасные предметы были отправлены через море в качестве рекламы религиозного единообразия: единый стиль оформления церквей должен был отражать единое богословие при одном императоре, Юстиниане Великом.48 Обломки кораблей в Восточном Средиземноморье свидетельствуют о более интенсивных контактах, связывающих острова и побережья. Корабль, затонувший у юго-западного турецкого побережья в Искандиль Бурну и датируемый концом шестого века, перевозил вино из Газы и то, что было идентифицировано как кошерный горшок для запекания, так что вполне возможно, что судно принадлежало еврею (как в истории об Амарантусе, еврейском капитане в начале пятого века).49

В балансе Византии сочетаются свидетельства серьезной экономической депрессии с данными о сохранении жизнеспособности, наиболее заметной на островах Восточного Средиземноморья. Этого следовало ожидать после демографического землетрясения, вызванного бубонной чумой. Торговая карта Средиземноморья была перекроена: старые центры угасали, а новые обретали жизнеспособность. Уцелевшие узлы экономической жизнеспособности дали начало византийскому Средиземноморью, сделав возможным возрождение в VIII и IX веках. На западе восстановление шло гораздо медленнее и сложнее.

ЧАСТЬ 3.

Третье Средиземноморье, 600-1350 гг.

Средиземноморские впадины, 600-900 гг.

I

К шестому веку единство Средиземноморья было разрушено; оно перестало быть mare nostrum ни в политическом, ни в торговом отношении. Были попытки показать, что фундаментальное единство Средиземноморья как торгового пространства, по крайней мере, сохранилось до исламских завоеваний седьмого века (кульминацией которых стало вторжение в Испанию в 711 году), или даже до того, как франкская империя кровосмесительного убийцы Карла Великого получила контроль над Италией и Каталонией.1 Также предпринимались попытки показать, что восстановление началось гораздо раньше, чем предполагали историки прошлых поколений, и шло полным ходом в десятом или даже девятом веке.2 Трудно спорить с этим в случае византийского Востока, который уже продемонстрировал определенную устойчивость, или в случае исламских земель, которые к тому времени простирались от Сирии и Египта до Испании и Португалии, но Запад представляет собой большую загадку. Вряд ли будет преувеличением сказать, что одни историки наблюдают упадок в те же моменты, когда другие обнаруживают экспансию. На это можно резонно ответить, что региональные различия были огромны, но остается вопрос, когда Средиземноморье потеряло, а затем восстановило свое единство. Как в античности интеграция Средиземноморья в единую торговую зону, а затем и в единую политическую зону заняла много веков, от Темного века десятого века до нашей эры до возникновения Римской империи, так и в эпоху "Третьего Средиземноморья" процесс интеграции был мучительно медленным. Полная политическая интеграция так и не была достигнута, несмотря на все усилия вторгшихся арабов и, гораздо позже, турок.

Потеря Византией многих своих материковых владений славянами и другими врагами оставила империи несколько замечательных активов. Сицилия, часть южной Италии, Кипр и острова Эгейского моря остались под властью Византии, и империя черпала богатство из золотых и серебряных рудников в некоторых из этих земель.3 Даже Сардиния и Майорка находились под византийским сюзеренитетом, но неизвестно, существовала ли еще функционирующая сеть коммуникаций по всему Средиземноморью. Константинополь сохранил контроль над Египтом, источником поставок зерна, хотя город значительно сократился. Сирийские купцы, наряду с еврейскими, упоминались в западноевропейских хрониках, свидетельствуя о продолжающейся роли потомков финикийцев в транссредиземноморских торговых сетях. Византийцы понимали, что им серьезно угрожают не только варварские народы Севера, но и враги на Востоке. Но, несмотря на временную персидскую оккупацию Иерусалима в начале седьмого века, не персы пошатнули византийскую власть в Сирии и Египте.