Маленький порт Коса, расположенный на мысе у этрусского побережья, представляет собой впечатляющее свидетельство перемещения товаров по Средиземноморью в это время. Его мастерские выпускали тысячи амфор по инициативе знатной семьи раннеимперского периода, Сестиев, которые превратили свой город в успешный промышленный центр. Амфоры из Коса были найдены на затонувшем корабле в Гран-Конглуэ под Марселем: на большинстве из 1200 кувшинов были выбиты буквы SES, знак семьи. Еще одно затонувшее судно, лежащее под этим, датируется 190-180 гг. до н. э. и содержит амфоры с Родоса и других островов Эгейского моря, а также огромное количество южноитальянской посуды, направлявшейся в южную Галлию или Испанию. Подобные предметы могли проникать вглубь страны на большие расстояния, хотя основные продукты питания, как правило, потреблялись на побережье или вблизи него из-за сложности и дороговизны их транспортировки вглубь страны, кроме как по реке. Водный транспорт был неизмеримо дешевле сухопутного, и эта проблема, как мы увидим, стояла даже перед таким удаленным от моря городом, как Рим.33
Основным продуктом питания было зерно, особенно твердая пшеница triticum durum, произрастающая на Сицилии, Сардинии, в Африке и Египте (твердая пшеница суше мягкой, поэтому лучше хранится), хотя настоящие знатоки предпочитали силиго - мягкую пшеницу, получаемую из голой полбы.34 Хлебная диета только наполняла желудок, а компанатикум ("что-то с хлебом") из сыра, рыбы или овощей расширял рацион. Овощи, если только они не были маринованными, плохо путешествовали, но сыр, масло и вино находили рынки по всему Средиземноморью, в то время как перевозка по морю соленого мяса была в основном предназначена для римской армии.35 Все более популярным становился гарум - вонючий соус из рыбьих внутренностей, который наливали в амфоры и продавали по всему Средиземноморью. В ходе раскопок в Барселоне, недалеко от кафедрального собора, среди зданий среднего по размерам имперского города была обнаружена крупная фабрика по производству гарума.36 Путь из Рима в Александрию занимал около десяти дней при попутном ветре, что составляло 1000 миль; в плохую погоду обратный путь мог занять в шесть раз больше времени, хотя грузоотправители рассчитывали примерно на три недели. С середины ноября до начала марта мореплавание категорически не рекомендовалось, а с середины сентября до начала ноября и с марта до конца мая считалось весьма опасным. Этот "закрытый сезон" в той или иной степени соблюдался и в Средние века.37
Яркий рассказ о неудачном зимнем путешествии приводит Павел из Тарса в Деяниях апостолов. Павел, пленник римлян, был посажен на александрийский зерновой корабль, отправлявшийся в Италию из Миры на южном побережье Анатолии; но был очень поздний сезон плавания, корабль задерживался из-за ветров, и к тому времени, когда они оказались у Крита, море стало опасным. Вместо того чтобы перезимовать на Крите, капитан проявил безрассудство и вышел в штормовое море, в котором его судно штормило целых две недели. Команда "облегчила корабль и выбросила пшеницу в море". Морякам удалось направиться к острову Мальта и пристать к берегу, но корабль все равно разбился. Павел говорит, что "варвары", населявшие остров, отнеслись к путешественникам хорошо; никто не погиб, но Павел и все остальные застряли на Мальте на три месяца. Мальтийская традиция предполагает, что Павел использовал это время для обращения жителей острова, но Павел писал о мальтийцах так, будто они были доверчивы и примитивны - он исцелил больного отца губернатора, и местные жители приняли его за бога. Как только условия на море улучшились, другой корабль из Александрии, зимовавший там, забрал всех; тогда он смог добраться до Сиракуз, Реджио на южной оконечности Италии и, через день после Реджио, до порта Путеоли в Неаполитанском заливе, куда, вероятно, все это время направлялся первый корабль с зерном; оттуда он направился в Рим (и, согласно христианской традиции, был обезглавлен).38
Удивительно, но римское правительство не создало государственный торговый флот, подобный флотам средневековой Венецианской республики; большинство купцов, перевозивших зерно в Рим, были частными торговцами, даже если они везли зерно из собственных владений императора в Египте и других странах.39 Около 200 г. н. э. среднее водоизмещение зерновых судов составляло 340-400 тонн, что позволяло им перевозить 50 000 модий или мер зерна (1 тонна равна примерно 150 модиям); несколько судов достигали 1000 тонн, но, как мы уже видели, по водам курсировало и бесчисленное множество более мелких судов. Риму, вероятно, требовалось около 40 миллионов мер в год, так что с весны до осени в Рим должно было прибыть 800 кораблей среднего размера. В первом веке нашей эры Иосиф утверждал, что Африка поставляла достаточно зерна для восьми месяцев в году, а Египет - для четырех.40 Всего этого было более чем достаточно, чтобы покрыть 12 000 000 мер, необходимых для бесплатного распределения зерна среди 200 000 граждан мужского пола.41 Центральная часть Северной Африки снабжала Рим с конца Второй Пунической войны, и короткое и быстрое путешествие в Италию было по своей сути более безопасным, чем долгий путь из Александрии.42
Большое количество купцов приезжало из городов-экспортеров зерна на североафриканском побережье в Остию, где они собирались у портика, известного сегодня как Пьяццале делле Корпорациони.43 Высыхание и эрозия еще не испортили африканскую почву, которой благоприятствовал идеальный цикл зимних дождей, сменявшихся сухим летом.44 Сам император видел там прекрасные возможности: Нерон конфисковал поместья у шести крупнейших землевладельцев и, по словам Плиния Старшего, приобрел половину провинции Африка (примерно современный Тунис).45 Из процветающего региона, снабжавшего в основном свои города, особенно Карфаген, она превратилась в регион, снабжавший гораздо более обширные области центрального Средиземноморья, особенно Рим и Италию. В эту сеть были втянуты не только земли под римским владычеством, но и территории автономных мавританских царей, а из Африки в Рим попадали и другие товары: фиги (Катон Старший утверждал, что они доставлялись за три дня), трюфели и гранаты для столов богатых римлян; львы и леопарды для римских амфитеатров.46 Начиная со II века н. э. императоры поощряли африканских крестьян занимать окраинные земли, поскольку производство в Италии падало и было недостаточным даже для населения Италии, не говоря уже об остальной части империи. Чиновники Адриана в Северной Африке писали: "Наш цезарь в неустанном рвении, с которым он постоянно заботится о человеческих нуждах, приказал возделывать все участки земли, пригодные для оливок или винограда, а также для зерна".47 Практиковалось орошение и сооружение плотин для сбора и распределения зимних дождей, и созданная система распалась только в одиннадцатом веке после набегов арабов; смешанная сельскохозяйственная экономика процветала, как и гончарное производство - "африканская красноглиняная посуда", экспортируемая за границу, является важным свидетельством моделей торговли в поздней Римской империи.48 Таким образом, интенсификация и коммерциализация африканского сельского хозяйства стали результатом римских инициатив. Средиземноморье превратилось в хорошо интегрированную зону обмена, поскольку власть и влияние Рима распространились на все уголки моря.
С точки зрения имперского бюджета, египетское зерно имело некоторые преимущества перед африканским. Оно не было направлено исключительно на Рим, поскольку Египет продолжал снабжать значительные районы восточного Средиземноморья и Эгейского моря. Александрия считалась очень надежным источником, гарантированным ежегодными разливами Нила, в то время как поставки зерна в нынешние Марокко, Алжир, Тунис и Ливию колебались и должны были осуществляться из большого числа центров.49 Что особенно важно, снабжение зерном Римской империи не зависело от единственного, хрупкого источника в эпоху, когда голод иногда поражал плодородные земли, такие как Сицилия; даже в Египте случались редкие и пугающие голодные периоды.50 С доступом к запасам всего Средиземноморья эти нехватки стали незначительной проблемой. Рим был сыт; императоры отмечали раздачу зерна на своих монетах. В 64-6 гг. н. э. Нерон прямо упомянул о поставках зерна на нескольких исключительно элегантных бронзовых монетах (как и следовало ожидать от этого самопровозглашенного вершителя судеб). Церера держит колосья пшеницы и стоит перед другой фигурой, Анноной ("Жатва"), которая держит рог изобилия; в центре находится алтарь, на котором размещена мера зерна, а на заднем плане видна корма зернового корабля.51
