III
Фукидид рассказал о том, как города Эвбеи оказались втянуты в "Лелантинскую войну", которая, по его мнению, была самой серьезной междоусобной войной среди греков до Пелопоннесской войны. Однако датировать этот конфликт невозможно, и подробностей о том, что произошло, мало; возможно, это была борьба за контроль над медью и железом, которые лежали под Лелантинской равниной, или за виноградники и пастбища на самой равнине.30 Как бы то ни было, к 700 году Эвбея достигла своего пика. Будучи первопроходцем, Эвбея не смогла удержать свое лидерство, когда другие центры, такие как Коринф, стали серьезными конкурентами. Торговля на запад принесла Коринфу удачу. Уже Гомер описывал этот город как aphneios, "богатый".31 Поэт-традиционалист пятого века Пиндар в своих "Олимпийских одах" пел о том, как "я познаю удачливый Коринф, крыльцо Посейдона на перешейке".32 В пятом веке Коринф по территории и численности населения был лишь на треть меньше Афин, но он смог воспользоваться своим положением и получать огромную прибыль от торговли через Эгейское море и, в еще большей степени, от торговли из Греции на запад, к Адриатическому, Ионическому и Тирренскому морям. Располагаясь на пути, связывающем Северную Грецию с Пелопоннесом, коринфяне также могли извлекать выгоду из сухопутной торговли, проходившей через перешеек.33 Жители того места, которое, вероятно, все еще было собранием деревень под крутой цитаделью Акрокоринфа, установили контакт с более широким миром примерно к 900 году до н. э., когда коринфская протогеометрическая керамика достигла Бойотии; к 800 году значительное количество коринфской керамики попало в Дельфы в качестве вотивных подношений.34 К середине восьмого века значительная часть коринфской керамики поступает в Питекуссай, откуда она по торговым путям попадает в деревни ранней Этрурии.35 В седьмом веке до н. э. коринфяне создали порты по обе стороны перешейка: один в Лехайоне на берегу Коринфского залива, а второй в Кенхрее, дававший выход в Эгейское море через Саронический залив - здесь воды были спокойнее, но путь из Коринфа занимал больше времени. Не менее важным было создание большого стапеля, диолкоса, по которому команды коринфских рабов могли перетаскивать лодки по суше из одного порта в другой. Только у Аристофана хватило воображения сравнить диолкос с сексуальным актом: "Что это за дело с перешейком? Ты пихаешь свой пенис вверх и вниз больше, чем коринфяне пихают корабли через диолкос!".36 Свидетельства того, что оживленные контакты существовали как с востоком, так и с западом - Хиосом, Самосом, Этрурией, - можно найти в керамике, раскопанной в самом Коринфе.37 Фукидид подтверждает, что Коринф был центром кораблестроения, поскольку "говорят, что первые триремы, когда-либо построенные в Элладе, были заложены в Коринфе".38
Коринфский тиран Периандрос заключил договор с правителем Милета на побережье Малой Азии между 625 и 600 годами, стремясь создать сеть союзов вплоть до Ионии и Египта - племянник тирана Кипселос был прозван Псамметихом, в честь фараона, с которым Периандрос имел деловые связи. В Наукратисе в дельте Нила возникло ионийское торговое поселение, где вскоре появилась коринфская керамика.39 К середине VI века до н. э. греки в Италии и Сицилии покупали коринфскую керамику, предпочитая ее всем конкурентам. Карфагеняне скопировали коринфские узоры в конце восьмого века, а затем поддались незначительному вторжению подлинной коринфской керамики. А этруски имели дискриминацию, покупая лучшие изделия, такие как ваза Чиги около 650 года до н. э., считающаяся лучшим из сохранившихся изделий коринфских гончаров. Только в течение шестого века Афины стали доминировать в экспорте керамики в Италию.40
Никто не верит, что эти процветающие связи с востоком и западом поддерживались исключительно за счет спроса на коринфскую керамику, какой бы изящной она ни была; площади, отведенные под гончарное производство в городе, были невелики. Большая часть керамики перевозилась в качестве балласта на борту кораблей со скоропортящимися товарами, среди которых ковры, одеяла и тонкие льняные ткани, окрашенные в пунцовый, фиолетовый, огненно-красный и морской зеленый цвета, были, вероятно, самыми престижными товарами.41 Производство таких изделий зависело от поставок красителей, и здесь большое значение имели связи с финикийскими торговцами пурпуром. Одной из точек соприкосновения был эмпорий в Аль-Мине в Леванте, где смешивались и торговали греки, финикийцы, арамеи и другие.42 Но сила Коринфа заключалась в его многообразии. Его купцы торговали сельскохозяйственной продукцией, продуктами скотоводства, древесиной, изящными изделиями, терракотовой черепицей (ее в большом количестве отправляли в святилища в Дельфах, так что почти все строения там, кроме тех, что были покрыты мрамором, имели коринфскую глиняную черепицу). Излюбленным предметом экспорта были мелкие бронзовые изделия, а также оружие и доспехи из бронзы и железа, которыми Коринф прославился уже в 700 г. до н.э.43
Ценой успеха была зависть, и во время войн со Спартой бывали случаи, когда Лехаион попадал в руки врагов Коринфа. Но общей тенденцией коринфской политики была попытка сохранить мир с как можно большим количеством своих соседей, вплоть до начала Пелопоннесской войны в конце V века. В конце концов, конфликты на море и на суше не принесут пользы торговому городу. Однако не совсем ясно, велась ли эта торговля на коринфских кораблях. Обнаружение в самом Коринфе большого количества амфор, изготовленных в Карфагене примерно с 460 года до н. э., позволяет предположить, что между Коринфом и западным Средиземноморьем велась оживленная торговля продуктами питания, которую делили между собой коринфяне и карфагеняне. Утверждается, что основным продуктом, который везли в Коринф в этих кувшинах, был переработанный соус гарон (лат. garum), изготовленный из рыбьих кишок и привезенный издалека, вплоть до финикийской торговой стоянки Куасс в Атлантическом Марокко.44 Амфоры, изготовленные в Коринфе между концом VIII и серединой III века до н. э., были найдены по всему западному Средиземноморью, вплоть до Альхесираса и Ибицы, а также в южной Италии и в греческих поселениях в Киренаике. Эти кувшины были сделаны для того, чтобы их можно было чем-то наполнить, и их наличие свидетельствует об оживленной торговле зерном, вином и маслом; по мере роста населения приморских городов греческого материка увеличивался спрос на зерно в таких районах, как Сицилия, и через Коринфский залив была проложена линия, связывающая греков на западе с их исконными землями. В ответ на это Коринф стал продавать излишки масла и вина из контролируемой городом области покупателям на Сицилии и за ее пределами.45
Возвышение Коринфа поднимает более широкие вопросы об экономике древнего Средиземноморья. По мнению Мозеса Финли, основой богатства было сельское хозяйство и местная торговля предметами первой необходимости. Он утверждал, что объем торговли предметами роскоши был просто слишком мал, чтобы вызвать экономический рост, наблюдавшийся в Коринфе, а затем и в Афинах. Финли ухватился за выводы антропологов об обмене подарками, чтобы приписать этим отношениям приоритет над поиском прибыли в этот период. Однако свидетельства указывают в противоположном направлении.46 Например, коринфяне начали использовать серебряную монету с середины VI века, а клады монет, обнаруженные в Южной Италии, показывают, что эти монеты были перевезены на запад уже в конце VI века. Монетное дело в узнаваемой форме зародилось на другом берегу Эгейского моря, в Лидии, и до сих пор неясно, где Коринф приобрел свое серебро, даже если ясно, где он приобрел идею чеканки монет. Вполне возможно, что главным мотивом коринфян, чеканивших монеты, было упорядочение налоговых платежей купцов, пользовавшихся двумя гаванями и стапелем Диолкос.47 В любом случае, торговцы были чем-то большим, чем агентами по обмену дарами на 600 человек.
