Кипрская республика появилась в 1960 году, президентом которой стал Макариос, но требовала тщательного воспитания. Греция, Турция и Великобритания были державами-гарантами, имевшими право вмешаться в ситуацию, если Кипр окажется под угрозой. Великобритания сохранила две базы неправильной формы в Дхекелии и Акротири площадью почти 100 квадратных миль (250 квадратных километров), представляющие собой суверенную британскую территорию; они стали важными ближневосточными пунктами прослушивания для НАТО. Согласно кипрской конституции, турки предоставляли вице-президента и имели (по мнению греков) более сильное политическое влияние, чем того требовала их численность. Но, конечно, целью конституции было убедиться, что греки не потянут остров в союз с Грецией. Хотя в 1960 году Макариос согласился с тем, что Кипр станет отдельной республикой, энозис оставался на повестке дня греков-киприотов даже после 1967 года, когда власть в Афинах захватил жестокий, крайне националистический военный режим. Летом 1974 года греческие офицеры, расквартированные на Кипре, стали источником проблем, и Макариос был свергнут в результате переворота. Казалось, что греческие полковники намеревались добиться энозиса силой. В конце июля вмешалось турецкое правительство, заявив о своем праве на это как держава-гарант; Турция высадила на остров 30 000 солдат и оккупировала северную треть, а хунта в Афинах, основательно дискредитированная, отпала от власти. Последствия для населения Кипра были предсказуемы. До 190 000 греков-киприотов бежали на юг из Кирении, Фамагусты и небольших городов и деревень в контролируемые греками районы, а десятки тысяч турок-киприотов поспешили на север, чтобы найти защиту у турецкой армии. Таким образом, остров был окончательно разделен по этническому признаку, но на нем остались глубокие шрамы, физические и душевные: недалеко от турецкой линии фронта приморский район Фамагусты, изобилующий отелями, построенными греками, чтобы воспользоваться относительным миром, наступившим после получения независимости, превратился в пустынный город-призрак, дополняющий старую Фамагусту, город-призрак разрушенных готических церквей с тех пор, как 400 лет назад он подвергся бомбардировке турками. По всему острову под наблюдением Организации Объединенных Наций протянулись ничейные земли, разделяющие две стороны. Никосия уже была разделена между турками и греками в 1963 году, а турки забаррикадировали свои районы.19 Граница между турками и греками проходила прямо по центру старого города. Только в апреле 2008 года был открыт пропускной пункт в пределах старой Никосии.
Турки продолжили проводить в жизнь политику, которую они отстаивали в ответ на энозис. В 1983 году была создана "Турецкая Республика Северного Кипра", не признанная на международном уровне, за исключением Турции, которая сохранила там крупные силы и поощряла десятки тысяч анатолийских турок искать новую жизнь на турецком Кипре. О политических изменениях на Кипре можно судить по изменению названий населенных пунктов, отказу от заброшенных культовых сооружений и, конечно, по повсеместному присутствию флагов - на северном Кипре развевается турецкий флаг, а также его разновидность, флаг северных киприотов, белый с красным полумесяцем; на юге - греческий флаг, а также флаг Республики Кипр. Де-факто Кипр находится под властью четырех отдельных органов: Греческой Кипрской республики, Турецкой Кипрской республики, Великобритании и Организации Объединенных Наций. Присоединение греческого Кипра к Европейскому союзу в 2004 году сопровождалось попытками сблизить стороны, и, поскольку ЕС рассматривает греческую республику как правительство всего Кипра, инвестиции ЕС также пошли на пользу проектам в турецкой Никосии, Кирении и других частях Северного Кипра. Принятие Кипра в Союз, что неудивительно, горячо поддерживалось Грецией, которая видела в этом шанс получить второй эллинский голос за столом ЕС, глубже вовлечь ЕС в греко-турецкое соперничество и вынести проблему разделенного Кипра на международную арену.20 В то время как турецкое население в целом готово принять планы создания единого федерального Кипра, греки-киприоты отказываются мириться с потерей своей собственности на севере, а надежды на то, что проблема будет или может быть решена к моменту вступления Кипра в ЕС, оказались слишком оптимистичными. Самым важным фактором, подталкивающим Северный Кипр к урегулированию, стало сложное экономическое положение непризнанного государства, которое так сильно зависит от турецкой экономической, не говоря уже о военной, поддержки.21
Третья и самая маленькая британская территория в Средиземноморье не имела ни шансов на деколонизацию, ни желания быть деколонизированной. Сразу после Второй мировой войны Британия по-прежнему рассматривала Гибралтар как жизненно важную военно-морскую базу, но ее значение уменьшилось по мере сокращения британских обязательств в Средиземноморье, а американцам он стал не нужен после того, как они заключили с Франко договор об использовании баз на юге Испании. Франко вообразил, что сможет заполучить Гибралтар, если поднимет достаточно шума. Но в 1950 году Британия была не очень заинтересована в развитии связей с испанским правительством, запятнавшим себя рекордами угнетения; Испания также не могла заявить о себе в ООН, куда ей было разрешено вступить только в 1955 году.22 За год до этого новая королева, Елизавета, посетила Гибралтар в конце своего шестимесячного мирового турне, что дало Франко повод мобилизовать толпы на улицах Мадрида. Испания утверждала, что имеет право на каждый дюйм своей национальной территории, а многие гибралтарцы были такими же пришельцами, как и британцы, заявляя, что истинный Гибралтар живет среди жителей Сан-Роке, испанского города неподалеку, который был заселен коренными жителями скалы в 1704 году.23 В отличие от других аргументов в пользу деколонизации, здесь речь шла не о праве жителей на самоуправление, а о более традиционном вопросе о естественных границах (как это относится к претензиям Марокко на испанские форпосты в Сеуте и Мелилье, не было четко объяснено). После королевского визита Франко вводил все более жесткие ограничения на передвижение между Испанией и скалой. Бывший пилот ВВС США пишет:
В конце 70-х и начале 80-х годов я несколько раз прилетал в Гибралтар из Неаполя и Сицилии. Это был один из самых сложных заходов, которые мне приходилось совершать, поскольку испанская служба управления воздушным движением установила чрезвычайно узкие коридоры захода для самолетов, заходящих на посадку с востока.24
Британия колебалась по этому вопросу, считая, что Гибралтар не так нужен, как в дни славы Королевского флота, но впечатленная постоянно заявляемой лояльностью гибралтарцев к Британии.25
Британия настаивала на том, что важна не территориальная целостность, а желание гибралтарцев. В мае 1969 года британское правительство ясно дало понять, что "правительство Ее Величества никогда не вступит в соглашения, по которым народ Гибралтара перейдет под суверенитет другого государства вопреки его свободно и демократически выраженному желанию".26 Разочарованный и возмущенный, Франко, никогда не терявший способности к запугиванию, полностью закрыл границу между Испанией и Гибралтаром. Она оставалась такой в течение тринадцати лет, вплоть до эпохи демократической Испании, и была полностью открыта только после вступления Испании в Европейское сообщество в 1986 году. В течение этого времени испанские рабочие, работавшие в Гибралтаре, были отрезаны от места работы, а гибралтарцы могли посещать Испанию только окольными путями через Танжер. Испанская чувствительность достигла необычайных масштабов: в 1965 году Испания пригрозила бойкотировать конкурс "Мисс Мира", если "Мисс Гибралтар" будет допущена к участию в нем; но любое искушение Министерства иностранных дел дать Испании высказаться было неизменно блокировано отказом почти всех жителей расторгнуть связь с Великобританией.27 Благодаря смешанному населению, состоящему из британцев, испанцев, генуэзцев, мальтийцев, евреев, индуистов, а в последнее время и мусульман, Гибралтар можно рассматривать как один из последних выживших представителей некогда широко распространенного явления - средиземноморского города-порта.
