Сближение царя Павла с мальтийскими рыцарями не было, таким образом, полной неожиданностью.21 Павел изучал историю рыцарей еще в юности и романтически воспринимал орден как потенциальный оплот против революции: здесь были дворяне чистой крови, объединенные общим христианским рвением, преодолевающие мелкие разногласия между европейскими государствами его времени. Его не беспокоила католическая принадлежность ордена, и он никогда не сомневался, что, будучи величайшим православным князем, сможет тесно сотрудничать с орденом.22 Он представлял себе, что мальтийские рыцари смогут поддержать его на двух фронтах: польско-русский приорство будет вкладывать деньги и рабочую силу в борьбу с турками на материковой части Восточной Европы, а рыцари, базирующиеся на Мальте, вместе с русскими эскадрами будут теснить турок в Средиземноморье. Вскоре на старых византийских землях будет восстановлено православное правление. На пути к этой грандиозной мечте было одно непреодолимое препятствие. Имя этому препятствию - Наполеон Бонапарт.

III

Революционная война и последовавшие за ней наполеоновские войны затронули все Средиземноморье. В 1793 году, вскоре после того, как революционное правительство объявило войну Великобритании, на мгновение показалось, что британский флот сможет помешать французскому флоту использовать воды Средиземного моря. По мере усиления войны между Францией и ее соседями, сопровождавшейся безжалостным подавлением тех, кто выступал против якобинских радикалов, во французских провинциях вспыхивали восстания. Жители Тулона изгнали якобинцев из власти и обратились к англичанам с просьбой спасти их город от революционных армий, наступавших на юг. Беженцы хлынули в город, а припасов не хватало. К счастью, британские корабли под командованием лорда Худа уже взяли Тулон в блокаду, что только усугубило нехватку товаров в Тулоне. 23 августа Худ согласился взять на себя управление Тулоном, если жители признают наследника престола королем Людовиком XVII. Горожане с трудом проглотили это предложение и согласились, поскольку страх перед якобинцами компенсировал отсутствие энтузиазма по отношению к монархии. В результате оккупации около половины французского флота перешло под контроль британцев. Но Худ был плохо обеспечен сухопутными войсками, и когда революционная армия под командованием Наполеона Бонапарта захватила форт в устье входа в гавань, известный как "Пти-Гибралтар" (17 декабря 1793 года), Худ понял, что положение британцев несостоятельно. Отступая, британцы уничтожили девять французских линейных кораблей, а также три фрегата и взорвали запасы древесины, от которых зависело будущее французского флота. Кроме того, они отбуксировали еще двенадцать кораблей, которые перешли в состав британского и испанского флотов.23

Это был один из самых сильных ударов по французскому флоту за все время войны с Францией, по крайней мере, не менее серьезный, чем разрушения, нанесенные при Трафальгаре. И все же потеря Тулона создала гору проблем для британцев. Каждый британский командующий в Средиземноморье навязчиво следил за Тулоном, пока Наполеон был активен.24 Британским командирам пришлось придумывать новые способы противостояния французскому флоту. Одним из решений было возвращение Минорки, которая в 1798 году была вновь занята в качестве передовой позиции вблизи южной Франции. Однако до этого появилась еще одна заманчивая возможность. В 1768 году французская корона отвоевала Корсику у генуэзцев, которые в любом случае потеряли контроль над островом в пользу националистических сил, возглавляемых красноречивым и вдохновляющим Паскуале Паоли. А затем, перед тем как Франция объявила войну Великобритании, в Ливорно распространились сообщения о том, что революционное правительство не заинтересовано в Корсике и что остров выставлен на продажу. Русские, по слухам, были не прочь профинансировать предложение генуэзского правительства о выкупе Корсики, рассматривая ее как потенциальную военно-морскую базу в западном Средиземноморье.25 Эти слухи стимулировали британский интерес к Корсике, который возрос после того, как Великобритания оказалась в состоянии войны с Францией.

Пока Тулон находился в руках англичан, Паскуале Паоли все больше и больше увлекался идеей корсиканского союза с Британией. Он понимал значение потери Тулона англичанами, отмечая: "Взятие Тулона - это удача; оно обязывает англичан освободить нас". Что Паоли переоценил, так это полезность Корсики. Этот остров не фигурировал в этой книге так часто, как Сардиния, Майорка, Крит или Кипр, просто потому, что он предлагал меньше возможностей для транссредиземноморского судоходства и меньше собственных товаров, чем другие острова. В Балагне, северной области, которая эксплуатировалась с тех пор, как попала под власть пизанцев в XII веке, имелось немного зерна, но это было общество, обращенное внутрь, изолированное, консервативное, чьи внутренние районы были труднодоступны. Поэтому неудивительно, что генуэзцы в конце концов отказались от попыток удержать остров.26 Однако англичане стали считать, что Корсика обладает неиспользованным потенциалом в качестве военно-морской базы. Аяччо мог бы со временем стать портом, способным соперничать с Ливорно, а Корсика - "империумом, который мог бы контролировать все рынки Средиземноморья и Леванта". В 1794 году Сен-Флоран в Баланье был взят штурмом англичанами, и через несколько недель корсиканский парламент проголосовал за союз с Великобританией; остров должен был стать самоуправляемым сообществом под суверенной властью короля Георга III. Корсиканцы получили собственный флаг с головой мавра рядом с королевским гербом, а также девиз: Amici e non di ventura, "Друзья и не случайности".27

Однако отношения между британцами и корсиканцами испортились: Паоли разочаровался, а революционные комитеты становились все более активными, поскольку Наполеон проникал на родной остров. В 1796 году правительство Уильяма Питта решило, что положение Великобритании на Корсике несостоятельно, корсиканский союз с Великобританией был расторгнут, а британские войска выведены. Надежды, которые возлагались на ценность острова, были быстро разочарованы. Питт задался вопросом, не согласится ли Екатерина Великая взять Корсику в обмен на обещание особого доступа для британских судов; он хотел, чтобы она поверила, что сможет удержать остров, имея не более 6 000 солдат и добрую волю корсиканского парламента. Екатерина умерла, так и не дождавшись этого предложения. Британская точка зрения на русское присутствие в Средиземноморье заключалась в том, что русские могли бы служить полезными идиотами, способными выполнять второстепенные задачи для Британии, в то время как основные усилия и расходы Британии были направлены на войну против революционной Франции и, впоследствии, Наполеона.

Задачей Нельсона и его очень способных коллег - Худа, Коллингвуда, Троубриджа и других - стало отвоевать у французов контроль над Средиземноморьем. Одной из важных целей было блокирование попыток Наполеона создать французскую базу в Египте, откуда он мог бы вмешиваться в британские имперские проекты еще дальше на востоке, в Индии, поскольку британцы наращивали там свою мощь с середины восемнадцатого века. В перехваченном британцами французском письме излагались аргументы в пользу египетской кампании:

Правительство обратило свой взор на Египет и Сирию: страны, которые благодаря своему климату, доброте и плодородию почвы могут стать житницами французской торговли, ее магазином изобилия, а со временем и хранилищем богатств Индии: Почти неоспоримо, что, овладев этими странами и организовав в них регулярную торговлю, мы сможем продвинуться еще дальше и в конце концов уничтожить английскую торговлю в Индиях, обратить ее в свою пользу и сделать себя суверенами этой страны, Африки и Азии. Все эти соображения, вместе взятые, побудили наше правительство предпринять экспедицию в Египет.28