Где волны бушу-уют у ска-а-ал!..

Пела она с удовольствием. А поскольку потолков кабинки не имели, звук гулял так, что кафельные стены и (в особенности) стеклянные дверцы начали отзываться таким «з-з-зум-м-м…з-з-зум-м-м…» Песня была явно не гимназического репертуара:

— ПО-О-Е-Е-ЕДЕМ КРАСО-О-ОТКА КАТА-А-А-А-АТЬСЯ —

ДАВНО Я ТЕБЯ-А-А ПОДЖИДА-А-АЛ!

И вот на этом «поедем» у меня вдруг срезонировало! Вокруг моего ожерелья как будто закрутились крошечные, прямо микроскопические вихревые потоки — зато было их множество, и в эти воронки тоненькими, как шёлковые нитки, струйками устремилась восстанавливающая мана. Шикарная песня! Надо будет слова переписать.

Я вытряхнула на ладонь шампуня — странно было бы вернуться из душа с мокрой, но не помытой головой — продолжая с удовольствием слушать, а потом и подпевать, выводя мелодию без слов, а там, где строчки повторялись — и со словами. Пела я более высоко, стараясь, чтоб звучание гармонизировалось, и с удовольствием наблюдала, как вся моя восстановительная система стабилизируется и приобретает вполне организованный характер. Музыка! Кто бы мог подумать! Никогда о таком не слышала. Хотя… в Гертнии, наверное, и нужды в этом не было. А, может быть, это требует больше усилий, чем при других способах магических манипуляций, и подходит в основном таким вот специфическим магам, как я?

Так или иначе, дела с ожерельем шли прекрасно, и даже когда хлопнула входная дверь в душевую, а укоризненный голос ночной воспитательницы сказал:

— Воспитанница Рябцева! Вы опять⁈ — (после чего Анечка затаилась в своей кабинке) — восстановительный поток не прекратился.

Через небольшое время тихонько щёлкнула заложка и слегка скрипнула одна из дверей. Девчачий голос сказал:

— Ушла! Ань, давай «Отцвели уж давно»?

В Аниной кабинке объёмисто вздохнуло:

— Опять примчится, пищать будет, что батареи гудят.

— А мы потихонечку, а? Душевно?

— Да, давайте! — попросили ещё несколько голосов, и Аня сдалась.

Песня про хризантемы мне тоже понравилась. А ещё я подумала, что хорошо бы подгадывать, когда Аня собирается петь в душе. Сочетание пения и текущей воды давало замечательный катализирующий эффект. Патина почти полностью трансформировалась в изначальный риталид! Совсем чуть-чуть осталось, в ямочках и соединениях, как будто лёгкая изморозь. Более того — даже кое-какие внутренние микротрещины исчезли, металл начал более целостно звучать. Такого шикарного эффекта я и представить себе не могла!

ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ!

Когда я, страшно довольная, вышла из душа с головой, обмотанной полотенцем на манер тюрбана, то застала Марусю, которая выгребла всё из своего комода на кровать и теперь что-то перебирала в вещах.

— О! Ты что, переезжаешь?

Она слегка фыркнула:

— Завтра же смотр. А я как в августе всё свалила, так руки и не дошли. На меня в прошлый раз Агриппина со значением посмотрела, а Катя точно не спустит, вредная она.

Точно, по расписанию с утра в субботу проверка «личного пространства», а дежурит на отделении завтра Екатерина, классная шестнашек, за свою суровость иногда называемая Великой.

Я тоже решила заранее «профилактический осмотр» провести. Хотя, изменений пока особо не наблюдалось. Один ящик вязальным всяким заполнен, второй — рисовальным. Третий с вещами особо не успел в беспорядок прийти. В верхнем разве что немножко упорядочить для лишний раз обработать маскировочной магией предметы, для чужого взгляда не предназначенные.

Потом мы взяли в специальном шкафчике в уборной тряпочки и протёрли пыль в комодах и шкафах.

— Ну вот и всё, собственно, — удовлетворённо кивнула Маруся. — Мне осталось всё сложить, а ты у нас вообще молодец.

— Да я просто ещё набардачить не успела.

— Набардачить? Слово какое интересное.

— Жизненное! Слушай. А что ночная сегодня так рано пришла?

— Наверное, у воспитателей летучка сегодня.

— Летучка?

— Ну, это вроде собрания. Пятница же. Тоже итоги учебной недели, вот Фаечка и явилась пораньше. Что, бегала, порядки наводила?

— Да-а, ругалась, что громко пели.

Маруся засмеялась:

— Ты не представляешь, как в кабинетах под душевыми трубы начинают завывать, когда Анечка в раж входит!

— Да почему? Как раз могу себе представить. Во голосище!

Маруся начала укладывать в новом порядке свои книжки и снова засмеялась, теперь уже с какой-то другой интонацией:

— Как я рада, это же умопомрачительно просто! Я как будто снова начинаю жить. Ты знаешь, — она понизила голос, — я весь прошлый месяц, после… ходила… как в тумане, что ли. Мне всё казалось ненастоящим. А за эти четыре дня так всё поменялось! Даже запахи другие стали, как весной! Ч у дно, да? И чудн о…

Я слушала её и думала, что я упала в этот мир, как камешек в воду. Вокруг пошли круги. А я? И что за вода вокруг? Глубока ли? Лёг тот камешек на дно, где и не заметит его никто, или на мелководье, на поверхности торчит? А может, из-под самой плёнки воды выглядывает? Чуть что — и вот он, на виду… Потом я вспомнила, что Баграр говорил о неточности любых аналогий, и решила не забивать себе голову умозрительными параллелями. Поживём — увидим.

ПРО БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Дверь в спальню распахнулась, и строгий голос Фаины объявил:

— Ба-а-арышни, заканчивайте свои дела! Через пять минут гасим свет!

— Слушай, — вспомнила я про заинтересовавший меня вопрос, — я смотрю, у девчонок воротнички разные. Можно свои, получается, носить?

— Да конечно! — Маруся махнула рукой как о чём-то несущественном. — Хоть купи, хоть сама вяжи. Очень рукодельничанье поощряется. Бывают ещё, между прочим, благотворительные распродажи, в пользу неимущих. Обязательно все что-нибудь вяжут или вышивают.

— И кто-то покупает? — для меня сама эта идея звучала достаточно странно.

— Покупают! Это же… не то что по необходимости. Это такого рода светское мероприятие. Даже сама государыня приезжает, всегда много выбирает и щедро платит. Не знаю уж, раздаривает она потом эти салфеточки или как, а на собранные деньги гимназия закупает подарки и сладости для Заранского сиротского приюта для девочек, к праздникам.

Я немного не поняла.

— А чем тот приют отличается от нашего?

Маруся грустно улыбнулась:

— Он для детей недворянских сословий. А в остальном…

Вот оно как… Надо будет заняться, связать что-нибудь.

НАГУЛЯЛИСЬ ДО ОТВАЛА

В субботу, вернувшись с завтрака, я (как, впрочем, и все остальные) обнаружила на своей кровати стопку свежего постельного белья. Началось массовое перезастилание постелей. Воздух наполнился летающими пушинками, и я автоматически, совершенно без задней мысли, кинула на комод магическую защиту от пыли. И тут же себя поругала. Всё маскироваться собираюсь, минимизировать магические следы — и всё никак. То тут срочно надо, то там забуду!

В конце концов я решила, что самобичевание — занятие бесполезное, и решила вместо этого остаток времени посвятить чтению. Но только я раскрыла недочитанный том Толстого, как в спальню стремительно вошла Екатерина Великая:

— Барышни, прошу поживее! Сегодня мы идём пешком, желательно управиться пораньше!

— А куда идём? — спросил кто-то по другую сторону шкафчиков.

— В ботанический сад, пока погода позволяет.

— «Ботанический» — это же растения? — спросила я Марусю.

— Всё верно.

— А зачем уточнять, что он ботанический, если это сад?

— Хм. Полагаю, что в отличие от просто сада, скажем, грушевого, ботанический предполагает определённое разнообразие. А потом, бывает ведь ещё зоологический сад, где содержат животных. А ещё, я слышала, сад камней.

— Камней? — удивилась я.

— Да. Представь себе, там ничего больше нет, кроме камней. Вообще ни травинки. Странно, да?

— Надо же.

— Говорят, что такое делают в Японии. Раскладывают эти камни красиво, подравнивают граблями мелкие камушки — и сидят, медитируют.