– Тор, спасибо. Я благодарю тебя за то, что ты не пытаешься занять его место и пытаешься понять меня.
– Тор? А где старое доброе Том? – Том придвинулся ближе ко мне и посмотрел на меня своим пронзительным взглядом небесно-голубых глаз. – Я думал, что в пределах Мидгарда я для тебя Том.
– Не вижу смысла в этом спектакле. Ты Тор громовержец и это бесспорный факт. К чему мне называть тебя ненастоящим именем? Хватит этих масок и фальши. Я устала от всего этого.
– Хорошо. Я буду рад, если ты сможешь принять меня настоящего. И, Лив, – Том выждал небольшую паузу. – Я люблю тебя и я буду рядом, даже если тебе это не требуется.
Том встал со своего места и вышел из комнаты. Я ещё какое-то время сидела на своём прежнем месте, но затем заставила себя выйти из комнаты. Я медленными шагами спускалась по ступеням огромной лестницы, смотря куда-то сквозь окружающее меня пространство. Когда я оказалась в холле первого этажа, то заметила собравшихся там людей. Том стоял в строгом чёрном костюме, зачесав свои длинные волосы назад. Около него стояла фигура матери, чёрное платье которой идеально сидело на ее миниатюрной фигуре. Ее глаза были сильно красными и заметно опухшими, а губы дрожали. В таком состоянии я видела мать впервые. Но моя обида на нее не позволяла почувствовать хоть тень жалости к ней. Больше, чем себя, я винила мать во всем случившемся. Она отговорила меня от перемещения к отцу в ту роковую ночь и она не позволила мне спасти его.
– Лив, ты…
Я услышала тихий голос матери. Демонстративно фыркнув и обойдя ее и Тома стороной, я прошла к выходу из дома. Выйдя на улицу, я первым делом увидела в саду Хель и Локи. Локи стоял в непроницаемом чёрном одеянии. Его чёрный костюм и такая же чёрная рубашка слишком сильно контрастировали с его ярким цветом волос. Хель была не менее заметной, чем ее биологический отец. Ее чёрное платье хоть и было довольно откровенным, но оно красиво подчеркивало все ее природные достоинства. Девушка обернулась и ее темные глаза впились в меня острыми клинками.
– Ты все же смогла найти силы и пришла. И даже смогла принять мой подарок.
– Смогла. Как ты сказал я не могла не проводить отца в последний путь, – я отвернулась в сторону, пряча выступившие из глаз слёзы.
– Воительница, я не могу понять твоей боли, как и то, что ты сейчас испытываешь. Но я чувствую твою невообразимую скорбь. Лив, я знаю, что смерть – это не конец пути. Его душа жива и она теперь в лучшем мире.
– Спасибо, Хель. Надеюсь, что так оно и есть и отец сейчас в более достойном месте, чем этот жестокий и несправедливый мир, – я громко всхлипнула носом. – Почему ты все ещё на Земле и не вернулась в свое царство?
– Я не могла бросить тебя в этот тяжёлый для всех нас момент. Да и отцу требовалась небольшая поддержка. В последний раз он был таким, когда мы хоронили нашу семью, – голос Хель хоть и был холоден, но я уловила в нем легкие ноты сожаления и заботы.
– Я решила не брать пример со своего непутевого родителя и быть с ним рядом, даже если он не признаёт своей нужды в этом.
– Хель, я тебе уже много раз говорил, что я в порядке и не нуждаюсь в опеке. Я пять тысяч лет справлялся с разнообразными ситуациями и этот случай не исключение.
– Для Бога обмана ты слишком неубедителен в своих словах, – Хель демонстративно фыркнула. – Оливия, я бы хотела в этот час скорби быть рядом с тобой, как часть этой семьи. Твой мидгарский отец нарек меня своей внучкой и принял меня в свою семью. Я хочу проводить его вместе с тобой, если ты позволишь мне и будешь не против моего присутствия рядом.
– Хель, я буду рада, если ты разделишь это горе вместе со мной, – я обречённо вздохнула, пытаясь взять эмоции под контроль. – Но разве твой мир не нуждается в защите?
– Нуждается. И я ее обеспечу сразу после сегодняшней церемонии. Сразу после ритуала отец обещал отправить меня домой.
– Так ты покинешь нас сегодня?
– Да. Я итак довольно долго нахожусь в Мидгарде. Пора возвращаться домой и строить план защиты от вторжения Всеотца.
– Хель, ты же помнишь, что ты теперь можешь в любой момент обратиться ко мне, – Локи повернулся к Хель, смотря на девушку внимательным взглядом. – Отныне, я не брошу тебя и буду всегда на твоей стороне. Ты моя плоть и кровь и моя прямая наследница. Я горд назвать тебя дочерью и знать, что ты подчинила себе целый мир. Ты переплюнула меня в величии и ты величайшая из всех потомков суровых королей Ётунхейма.
– Отец, я… – Хель замолчала, так и не окончив свою фразу. Она посмотрела на Локи растерянным взглядом, но затем ее взгляд переместился ко мне. – Не стоит устраивать подобных разговоров при твоей возлюбленной. Она прощается с отцом, а мы сейчас делаем ей неимоверно больно своими разговорами.
– Все в порядке. Хель, я буду рада знать, что хоть кто-то из моей семьи смог обрести семейное счастье.
– Воительница, верь моим словам, – глаза Хель зажглись ярким огнём. – Ты ещё найдёшь своё счастье и обретёшь покой. Ты достигнешь истинного величия и все твои страхи и тревоги останутся позади. Твоя судьба сложна, но она таит в себе огромное значение для всей Вселенной.
– Хель, не стоит пугать Лив своими речами, – Локи недовольно покосился на девушку, но затем, подойдя ближе ко мне, взял меня под руку. – Лив, позволь сопроводить тебя в этот нелегкий для нас обоих день и быть твоей опорой.
Мы прошли к автомобилю отца, который я брала в прошлый раз. Я устроилась на пассажирском месте, когда Локи вновь занял место за рулём. Хель сидела на заднем сидении, внимательно смотря на виды за окном. Том и мать выехали раньше нас, чему я была безмерно рада. Когда мы приехали на кладбище, небо было слишком тёмным, а сверху срывалась мелкая морось дождя. Локи материализовал большой зонт и раскрыл его над нашими головами.
– Тебе не стоит лишний раз мокнуть под дождём. В таком состоянии тебе не избежать простудного заболевания.
Я никак не отреагировала на слова Локи. В один момент меня накрыла новая волна боли и отчаянья. Мне хотелось сбежать куда подальше от всей этой процессии. Я демонстративно оттолкнула Локи в сторону и в одиночестве последовала к месту захоронения отца. На мое удивление здесь собралось слишком большое количество людей. Половину из них я знала и относительно хорошо, но вот вторая половина присутствовавших людей была мне незнакома. Я встала в стороне от всех своих родных, но так, чтоб слышать священника и его речь. Я вновь не замечала ничего и никого вокруг себя. Когда священник перешёл к части своей речи о душе и ее жизненном пути, я почему-то вспомнила наш с отцом разговор. Я вспомнила о том, как отец признался мне в своём самом большом сожалении по поводу брошенной девушки и их общего ребёнка. Когда священник стал говорить о том, что душа отца была чистой и бескорыстной, что он вёл праведный образ жизни и тем самым вознёс себя в Рай к Господу, меня накрыл новый приступ истерики. Я резко закричала, перебив речь священника.
– Откуда вам знать, каким он был и где оказалась его душа? Вы ничего не знаете о нем и не понимаете всего устройства этого мира. Ни Дьявол или Бог решают, где душа окажется после смерти. Сама душа выбирает свою участь. Поэтому все ваши пафосные речи – ложь!
Я с истерикой побежала прочь от процессии, не слушая громких возгласов присутствовавших там людей. Мне было плевать на мнение окружающих и на их слова. Это был мой отец и его никто так хорошо не знал, как я. Я добежала до какой-то поляны и, облокотившись на ствол дерева, медленно сползла вниз. Потоки слез снова прорвались сквозь мои слёзные каналы. Я и не знала, что в человеке может содержаться настолько большое количество слез. Не знаю, как долго я просидела в таком положении, но вскоре я сидела насквозь промокшая от капель дождя. Новый поток боли и отчаянья стал одолевать мой разум. Я стала дрожащими пальцами доставать наушники из футляра, желая как можно быстрее заглушить накрывшую меня боль звуками музыки. Мокрые от дождя пальцы никак не попадали по сенсорному экрану телефона. Когда мне удалось включить свой плей-лист, то в ушах заиграли слишком болезненные слова, которые в последние дни стали для меня своеобразным жизненным гимном, который я слушала по сто раз на день.
