Литмир - Электронная Библиотека

– Кармен? – спросил Лу Чжишэн. – Похоже на иностранное имя, красиво звучит!

– Есть такая опера «Кармен», но в моем случае это означает «такая толстая, что может свой жир вместо карманов использовать»! – зло объяснил Цзя Ли.

Кто бы мог подумать, что Лу Чжишэн быстро разболтает всем об этих прозвищах. Хун Чан как будто помоями окатили. Она горько заплакала. Жалкий вид вытирающей слезы девочки немного удивил Цзя Ли. Стоит ли так реветь из-за двух прозвищ? Ему самому дали несколько прозвищ: «заграничный мажор», «соевое молоко», «чокнутая жаба», но он никогда не принимал их близко к сердцу.

Девочки очень уважали Хун Чан. Оскорбив ее, Цзя Ли навлек на себя негодование всех, особенно слегка полненьких, как будто эти два прозвища относились и к ним тоже. Из-за этого они затаили на Цзя Ли обиду и, получив от Лу Чжишэна достоверные сведения, решили объединиться и во время следующих выборов в комитет класса отсеять Цзя Ли.

Это было в высшей степени несправедливо, ведь на самом деле это Хун Чан его обидела, а он просто ответил тем же. Они теперь квиты и должны союзничать! Слишком уж эта Хун Чан жестока, и все девчонки не лучше. Ни о какой логике тут и речи не может быть.

Еще больше Цзя Ли выводило из равновесия отношение к случившемуся классного руководителя. Учитель Чжа был с севера Китая, одевался невзрачно и по-стариковски – в наше-то время носил френч, какой надевали еще деды-революционеры. Он любил рассказывать, как поступал на факультет драмы театрального института и даже о том, что чувствовал, когда провалился на экзаменах. По мнению Цзя Ли, учитель Чжа стал уже таким старым, что забыл о самоуважении. Если бы он был на месте учителя, ни за что не говорил бы другим о своих неудачах!

Учитель Чжа был близким другом отца Цзя Ли и по крайней мере раз в неделю приходил к ним в гости. Но стоило ему переступить порог школы, как все личные связи он оставлял позади. Узнав о двух прозвищах Хун Чан, он сделал Цзя Ли строгий выговор.

– Ты и правда ведешь себя как клоун! – заявил он.

Таких издевательств Цзя Ли просто не мог вынести. Не стоило учителю Чжа с таким пристрастием защищать Хун Чан! Говорят, учителя-мужчины выгораживают учениц. Похоже, это чистая правда, вот вам и доказательство!

Через две недели случился еще один конфуз.

В тот день Цзя Ли поехал в школу на старом папином велосипеде. На стоянке он увидел чей-то новенький велосипед, который лежал на земле. Видимо, его опрокинул какой-то негодяй. Цзя Ли привязал к стойке свой и хотел нагнуться, чтобы поднять другой, как вдруг он показался ему знакомым.

Цзя Ли вспомнил, что это новый велосипед Хун Чан. Он застыл над ним в нерешительности, гадая, стоит ли поднять или притвориться, что ничего не заметил.

И в эту минуту появилась Хун Чан. Она тут же увидела свой опрокинутый велосипед и Цзя Ли, державшего его за руль. Мальчик поспешно отпустил его, но подумал, что поступил неправильно, и снова взялся поднимать велосипед.

– Эй, честное слово, это не я его уронил!

– Оставь! – холодно сказала Хун Чан.

Цзя Ли страшно захотелось сжать руку в кулак и хорошенько ей врезать. Какие же девчонки заносчивые! Конечно, случившееся снова дошло до учителя Чжа, и тот впал в ярость, обругав Цзя Ли неисправимым мальчишкой! И еще сказал много такого, что Цзя Ли никак не мог принять, например: «Какой этот мальчишка узколобый, никаких стремлений у него нет!» Да разве можно такими выражениями разбрасываться?

Быть мальчишкой в этом классе просто невыносимо. Цзя Ли потребовал, чтобы его перевели в другой класс, но учитель Чжа ответил ему отказом:

– Когда исправишься, тогда я тебя и отпущу.

Тут-то недовольство Цзя Ли учителем Чжа и раздулось до огромных размеров.

У учителя Чжа и впрямь имелось слабое место. Он был рассеянным. Когда Цзя Ли только поступил в среднюю школу, он слышал рассказы старшеклассников, критиковавших учителя Чжа: мол, однажды вечером он пришел в класс запирать двери, но увидел, что там все еще сидит какой-то школьник. Учитель открыл дверь и попросил его не задерживаться допоздна, потом запер дверь на ключ и ушел, а бедному школьнику пришлось выбираться из класса через окно. Конечно, все это были никем не доказанные слухи, но иногда учитель Чжа и правда творил неподобающие вещи. Например, перед уроком он мог вместо «Здравствуйте, ребята!» сказать «Увидимся!» Все начинали смеяться, а он, нисколько не смущаясь, парировал:

– А разве мы не увиделись с вами снова?

Если не брать этого в расчет, можно сказать, что учитель Чжа был безупречен. Он писал толстые учебные планы, которые носил с собой в кожаных папках и наверняка досконально их знал. На уроке он иногда подглядывал в учебный план, материал преподносил систематизировано и понятно. Почерк у него тоже был красивым, достойным восхищения, а еще он говорил на правильном китайском языке с идеальным северным акцентом3.

На уроках родного языка он любил задавать вопросы. Раньше Цзя Ли был лучшим учеником на уроках китайского и литературы, но ему не нравился этот учитель, и неприязнь перенеслась и на его уроки. Звучит это, конечно, странно, но все обстояло именно так. Поэтому когда в последнее время учитель Чжа спрашивал Цзя Ли, ответы получал всегда не по существу.

– Я предупреждаю тебя: не делай глупостей! – учитель Чжа был человеком эмоциональным.

«Я вас тоже предупреждаю!» – подумал Цзя Ли, но вслух сказать не решился.

В последние дни учитель Чжа почти каждый день в обеденный перерыв прибегал к дому Цзя Ли. Но приходил он вовсе не к своему ученику, а к хозяину дома. Отец Цзя Ли был детским писателем. Писать для него было все равно, что принимать пищу – ни дня без этого не обходилось. Учитель Чжа написал новый сценарий и приходил к отцу спросить совета. Когда встречаются два литератора, болтать они могут часами напролет. Разговаривали они до тех пор, пока учитель Чжа не вскакивал: «У меня же уроки после обеда!» После он с неохотой прощался и отправлялся в класс, неся огромную сумку.

Все могут догадаться, что диалоги двух литераторов Цзя Ли не интересовали. Обычно он забирался в свою комнату и занимался тем, что нравилось: упражнялся в отжиманиях или слушал магнитофон. В тот день он как раз звонил Лу Чжишэну, как вдруг услышал, что в соседней комнате хлопнули ладонью по столу и заговорили на повышенных тонах. Похоже, они о чем-то спорят!

– Э, да они там ругаются! – донес Цзя Ли Лу Чжишэну.

– Иди-ка скорее все разузнай, – воодушевился тот. – Посмотрим, как они подерутся!

Цзя Ли опустил трубку и услышал, как оттуда доносится голос Лу Чжишэна, который уж точно хотел понаблюдать за хаосом:

– Эй, трубку только не вешай, докладывай мне о боевой обстановке в режиме реального времени!

Цзя Ли, конечно, не стал его слушаться и повесил трубку. Он прокрался в комнату отца и увидел, как два литератора неуклюже пытаются пробраться на чердак, весь заваленный книгами. Папа называл эти сокровища заначкой.

Оба книжных червя все еще очень волновались и, согнувшись в три погибели, жестикулировали и излагали каждый свою точку зрения.

– «Венецианский купец» – необыкновенная с точки зрения сюжета пьеса!

– Нет-нет, в пьесах Шекспира особое внимание уделяется изображению персонажей.

В крайнем разочаровании Цзя Ли собрался было улизнуть, но взгляд его упал на раскрытую сумку учителя, откуда наполовину высовывался учебный план. Вдруг все недовольство, которое он испытывал к учителю Чжа, вылилось в одну мысль: можно ведь спрятать его, чтобы он хорошенько опростоволосился при учениках!

Когда Цзя Ли вытащил из сумки учебный план, сумка сморщилась до безобразия. Мальчик второпях стянул с полки папины черновики в большой кожаной папке и сунул их в сумку учителя Чжа. Заняло это всего несколько секунд. Не успел он спрятать учебный план, как раздался телефонный звонок: должно быть, это Лу Чжишэн, от которого пользы мало, зато одна беда!

вернуться

3

Он считается наиболее правильным вариантом китайского произношения. Есть еще «неправильные» южные акценты, где многие звуки северного диалекта произносятся иначе.

7
{"b":"875317","o":1}