Стас, облегчённо вздохнув, поднялся. Взял её руки в свои. Сперва поцеловал их, потом её лоб. Последний поцелуй разозлил её. Целует как покойницу.
–Я буду помогать вам деньгами,– сказал муж.
Она, резко вскочив, бросилась на него с кулаками.
–Ненавижу тебя! Убирайся вон! И подавись своими чёртовыми деньгами!
Он отклонился назад, защищая от ударов лицо. Потом поймал её руки, больно сжал запястья и силой усадил её в кресло. Ушёл, хлопнув дверью.
Она потёрла запястья, словно снимала с них невидимые наручники. Поднялась, сделала несколько шагов и рухнула на опостылевший диван.
Вот и всё. Надежды больше нет. Боже, где ты?!
* * *
На следующее утро выбраться из постели она не смогла. Дрожащие ноги подкашивались, в глазах мелькали чёрные мушки.
Сына нужно разбудить-думала она-Если он не пойдёт на работу с деньгами будет туго. Ведь от мужниной помощи я отказалась. Как бы дойти до его комнаты?…
Но сын вошёл в комнату сам.
–Ты чего сидишь?-спросил он.
–Плохо мне,-сказала она.
–Нужно вызвать врача.Что у тебя болит?
–Голова раскалывается.
Сын потрогал её лоб:
–Температуры нет. Тебе нужно отлежаться. А я на работу.
Он задержал на матери свой взгляд и проронил:
–Не волнуйся…проживём и без него.
После ухода сына стало совсем плохо: давящая боль с затылка переместилась к глазам. Казалось: ещё чуть-чуть и они выскочат из орбит.
Алина позвонила в поликлинику. Врач пришла, но не скоро. На часах уже было начало четвёртого. Всё это время Алина лежала почти не двигаясь и замирая от страха: вдруг доктор задержится и она умрёт до его прихода.
Врач оказалась знакомой. Это с ней Алина работала на полставки прежде чем насовсем уйти из поликлиники. Три часа они вели приём кардиологических больных, а потом Алина пулей летела на рынок, где её ждал товар, за которым она раз в месяц, под выходной ездила в Одессу или в Краснодар. Ждали и не очень довольные её отсутствием тётки.
Пока Машенька-так за глаза называли её тогда сотрудники-надевала на руку Алины манжетку тонометра. Пока та тискала грушу вспоминалось: с Машей когда-то случилась большая любовь, от которой на свет появилась девочка.
"Любимый ребёнок от любимого мужчины"-сияла Маша, выйдя из декретного отпуска. Девочку Маша родила в сорок лет не испугавшись ни поздних родов, ни людской молвы. А через пару-тройку лет мужчина исчез.
–У тебя высокое давление,-сказала Маша.-Волновалась?
Неожиданно для себя Алина рассказала об уходе мужа. Маша глубоко вздохнула, произнесла:
–Как мне это знакомо…Жуткое чувство…Будто рушится мир и жить незачем.
Она сложила в сумку фонендоскоп, тонометр, что-то торопливо писала на листочке.
Почти не изменилась за эти годы-думала Алина о Маше. И сейчас красива. Детские ямочки на щеках, пухлые губы. И как мягко, нежно произносит она буквы "ж", "ш". Шепелявит, но так мило. Талантливый врач. К ней за советом бегали молоденькие интерны. "Добрая, внимательная"-так отзывались о ней "сердечники". На кого поменял её муж? На какую-нибуть молоденькую, стервозную "финтифлюшку"? Доброта нынче не в цене.
–В аптеку есть кому сходить?-спросила Маша.
–Сын скоро с работы придёт.
–Тебе нужен покой и постельный режим. Два-три дня обязательно лежать и резко не вскакивать. О мужчинах не вспоминай. Не стоят они ни одной нашей слезинки. Все они…
Она не договорила, махнула рукой, поднялась.
Хлопнула входная дверь, процокали в подъезде каблучки.
Похоже я сегодня не умру-вздохнула Алина.
От этой мысли даже голова стала меньше болеть. Но как только исчезла физическая боль – вспомнилось недавнее: "…жить я с вами не хочу." И то как старательно муж прятал взгляд, говоря эти слова. Наверное давно готовил эту фразу, но сказать не мог. Жалел меня или боялся? Конечно трусил. Ведь в тот злополучный вечер он объясняться не приехал. Выжидал пока всё успокоится. Он домашних "головомоек" и раньше не выносил. Как только назревал серьёзный скандал- уходил из дома. Идти ему было куда. Судно-его второй дом, в котором есть его койка и камбуз с едой. А может он уходил к ней? А что если он с ней уже давно?
Она мысленно представила: какая-то женщина-молодая и симпатичная-встречает Стаса в коридоре, обнимает, целует. Потом они ужинают. Он рассказывает ей о своих рыбацких делах, как когда-то рассказывал ей, Алине, и та другая с умилением слушает, подперев щёку кулачком.
Тоскливо защемило сердце. Постельный режим? Вот он! Валяйся на диване сколько хочешь. Где взять покой?! Душа ноет как больной зуб. Боль то затихнет ненадолго, то становится острой, почти невыносимой. Попытаться думать о чём-нибуть другом? О чём? О будущем? Например о том как она скоро встанет, сходит в парикмахерскую, сделает модную стрижку, наденет новую кофточку. Хватит ли сил душевных и физических начать новую жизнь… уже без мужа? Мысли, сделав круг, снова вернулись к случившемуся. Кому нужна её кофточка и стрижка?! Ведь ей уже за сорок. Она не совсем здорова. Она упустила своё время…А что если не поздно?…Доктор Маша в таком возрасте родила свою дочь…
Заснуть всё таки удалось. Во сне виделось: маленькая дочка тянет к ней свои руки и зовёт: "мама, мама"…Но почему у неё такой грубый голос? Алина открыла глаза. Над ней склонился сын.
–Как ты себя чувствуешь?
–Терпимо. Врач приходила.
–Что сказала?
–Давление высокое. Возьми деньги и рецепт, сходи в аптеку.
–Давай я включу телевизор. Будешь отвлекаться от мыслей.
Он так похож со спины на отца-думала Алина.Та же спортивная фигура, те же широкие плечи, тот же упрямый затылок.
Из телевизора рванулась громкая музыка. Саша убавил звук. На экране полуголые красотки извиваясь телами, призывно раздвигали ноги, подёргивали поочерёдно то шарами грудей, то неестественно выпуклыми ягодицами.
Как змеи-нажала кнопку пульта Алина. Экран телевизора потемнел.
Вспомнилось: такие худосочные девицы нравились мужу. Она не раз ловила жадный блеск в его глазах, когда он смотрел подобные передачи. И на пляже с приоткрытым ртом любовался юными девушками в бикини. Не раз грозился начинающей полнеть Алине:" растолстеешь-разлюблю". И выполнил своё обещание. А та, другая, наверняка, худышка.
Алине вдруг захотелось оттрепать за волосы женщину, укравшую у неё мужа. Желание было настолько сильным, что она села. Мгновенно закружилась голова, снова наполнилась тупой болью. Алина рухнула на подушку.
Сил не хватит даже для того чтобы дойти до остановки, а не то чтобы трепать кого-то за волосы. И куда идти?! Она не знает кто эта женщина и где живёт. От бессилия что-либо предпринять, изменить Алина принялась колотить спинку дивана. Теперь болела не только голова, но и руки. Зато на душе полегчало.
Вернулся сын, положил на тумбочку таблетки.
–Ты поешь что найдёшь,-сказала Алина. -Кажется из варёного только суп в холодильнике… и воды мне принеси -таблетку запить.
Сын принёс стакан с водой, спросил:
–Может и ты поешь?
–Потом, после. Пусть лекарство подействует.
Алина лежала, чувствовала как от действия таблетки проясняется в голове, слушала как сын грохочет посудой на кухне.
–Я на улицу!-крикнул он, невнятно. Наверное, дожёвывал что-то.
В квартире стало тихо. Но тишина была относительной. У соседей за стеной работал телевизор, с улицы доносились мужские голоса. Грохнул смех и громче всех Сашин.
Мать больна, а он смеётся-обиженно вздохнула Алина.
Пусть смеётся-возразила она себе. Когда-нибуть придёт и его время брюзжать и жаловаться на болезни.
К чему это я?!-удивилась она. Это только старики грозятся молодым "вот доживёте до моих лет…" Я старею?! Я старая?!
Алина рывком откинула одеяло. Сквозь тонкую ночную сорочку просвечивало её тело. Бёдра широковаты, но талия по контрасту с ними узкая. И живота почти нет. И грудь, хоть и небольшая, но на своём месте.
