Литмир - Электронная Библиотека

– И ты представляешь, внук Маргариты Семеновны, ну той, что раньше была соседкой Варвары Павловны из второго подъезда, ее муж еще вечно ставил машину у клумбы Натальи Вениаминовны, а та ругалась и несколько раз писала жалобу в управляющую компанию.

Женщина замолчала, повернулась к старинному серванту, поправила аккуратно уложенные светлые волосы без единого намека на седину – и за это надо сказать «спасибо» ее мастеру, – посмотрела на сына.

– О чем это я?

– О клумбе и жалобе в управляющую компанию.

– Гена, не нервируй мать.

Гена в два глотка допил зеленый чай, который он терпеть не мог, но мать постоянно поила его именно им, уверяя, что зеленый самый полезный. А где еще сын поест полезные продукты, как не у мамы дома?

– Я еще в здравом уме, я рассказывала о внуке Маргариты Семеновны, а ты ешь пирог, он с семгой, стоит бешеных денег, специально на рынок ездила, чтобы порадовать сыночку.

Гена кашлянул, взял пирог, вспомнил, что собирается худеть, а еще использовать купленные презервативы. Поэтому есть пироги и молча слушать маму было единственно правильным решением на данную минуту.

– Так что с внуком? Двойку получил? Окно в учительской разбил?

– Он поступил в университет. Вдумайся, Геннадий, в университет, а сын Маргариты твой ровесник. Если бы ты не показывал свой гонор, то сейчас мой внук или внучка пошли бы поступать в университет, да, может, я бы через год гуляла на свадьбе своих внуков.

Алевтина Сергеевна завела пластинку, которую она любит включать последние пять лет. Ей отчего-то срочно захотелось внуков, и именно взрослых, которых не надо нянчить, менять памперсы и вытирать сопли, они как минимум должны ходить уже в школу и желательно в старшие классы.

Геннадий налил себе воды из графина, залпом выпил из чайной кружки, посмотрел на подоконник, где красиво лежала дыня, кашлянул.

– Я очень рад за внука твоей Маргариты, но, мам, мне пора, дела, работа, ресторан.

– Нет, сядь, я еще не договорила, – Алевтина Сергеевна поджала губы, метнула взгляд на часы, как-то хитро прищурилась.

– Ты чего задумала? – Гена нахмурился, но сел.

– Ничего.

– Что там наговорила тебе маразматичка Клара? Что ты задумала? Мать, тебе опасно нервировать меня больше, чем нервничать самой, ты же знаешь?

– А что такого я сделала? Что сказала? Лишь тонко намекнула о внуках, которых мне не видать никогда. А Клара не маразматичка, и карты с гущей не врут, они сказали, что твое сердце в опасности, – Алевтина Сергеевна подалась вперед, зловеще понизила голос, вцепилась пальчиками с безупречным маникюром темно-бордового цвета в руку сына. – А еще прилетит птица и станет тебе его клевать, но сначала вскружит голову.

– Мать, вы точно с Кларой пили только кофе? В нем коньяка не было? Или, может, что курили? – Гена так же близко склонился к матери, передразнивая ее, понизил голос. – Мне не пора заказывать для вас палату в психушке, где ты постоянно ищешь меня?

– И как тебе не стыдно!

– Хорошо, пусть будет стыдно, мне пора. Спасибо за чай и пироги, у меня личные дела, но внуков сейчас не обещаю.

– Как это «личные»? У тебя появилась женщина?

– Ма, мне сорок, у меня женщины есть всегда.

Гена уже обулся, но Алевтина Сергеевна топталась рядом, все посматривая на часы и не отпуская великовозрастного отпрыска. А когда в дверь позвонили, встрепенулась, принялась открывать.

– Ой, какая неожиданность, Леночка, как я рада тебя видеть. Проходи, ах, какая ты хорошенькая, подстриглась?

Актрисой госпожа Орехова была плохой, переигрывала она страшно, Гена понял сразу, что эта встреча с Леночкой неспроста и не случайна.

– Здравствуй, Гена.

– Здравствуй, Лена.

– А я вот принесла, мама моя передала, от давления, это народное средство, Алевтина Сергеевна как-то жаловалась.

Леночка кокетливо поправила стриженые до плеч легкие светлые кудри, три раза моргнула длинными ресницами, смотря на Гену голубыми глазами.

Что там должно было в этот момент ёкнуть или щелкнуть в голове мужчины при таком взгляде, Геннадий не знал. У него не ёкало и не щелкало. Леночка Ворошилова была первой красавицей класса, где учился Орехов, до определенной поры – пока в их город не приехала, а в их школу и класс не пришла Аделина Канарейкина.

А вот при воспоминании уничтожающего взгляда и едких слов уже не Канарейкиной, а Галич, у Геннадия начал повышаться пульс. Надо было срочно наказать эту своенравную сучку и вернуть ей память.

– Ну, до чего вы красивая пара,– маменька всплеснула руками, прижала их к груди, Гена закатил глаза, Леночка неловко опустила свои.

– Все, девочки, мне пора. Ма, целую, я убежал.

– Гена, а как же чай? А пироги? Так невежливо бросать гостью. Леночка, ты извини, но он совершенно неуправляем.

– Ничего, Алевтина Сергеевна, Гена всегда был таким и делал что хотел.

Елене было обидно, прошло столько лет, ведь у них все могло быть хорошо, могло что-то получиться, но не получилось. Но, как ни странно, винила в этом она не себя и не мужчину, которому мила она так и не стала, а совсем другого человека.

Радовало лишь то, что у того человека, тоже так и ничего не сложилось в личном плане.

Глава

11

– Mon Dieu, c'est bien!

– Что, простите? – девушка спросила робко.

– Хорошо, говорю, очень, не обращайте внимания, – Ада махнула рукой.– Сыпьте больше лепестков, не жалейте, я за все это плачу.

Расслабляющая ванна после обертывания была идеальна, Аделина сделала глоток шампанского, откинулась на бортик, прикрыла глаза. Не стоило, конечно, злоупотреблять алкоголем, но сотрудники словно решили ее напоить и постоянно предлагали вино.

Ада не стала отказываться, два-три бокала хорошего шампанского еще никому не повредили, ей детей не крестить, к тому же день выдался изматывающим на эмоции. Игристое так приятно ударило в голову, отгоняя мысли, а с ними и самоанализ бичевания за импульсивные поступки.

После ванны был турецкий хамам, а когда Галич устроилась на массажном столе, было выпито уже не два и не три бокала. В теле приятная легкость, в голове стали собираться пошлые мысли, она даже на время забыла, что находится в другой стране, что завтра нужно в аэропорт и срочно улетать из города, который Ада старалась не вспоминать больше двадцати лет.

Было только очень интересно: массажист будет мужчина или женщина?

Геннадий посмотрел на вывеску отеля, решительно зашел внутрь, огляделся, никого не было. Подошел к стойке ресепшена, ударил по звонку, тут же откуда-то вынырнула девушка.

– Чем могу… Геннадий?

Орехов не ответил, лишь вопросительно вскинул бровь. Блондинка продолжала улыбаться, но уже кокетливо, строя глазки.

– Не узнал? Я Саша… не помнишь?

Гена вздохнул, начал внимательно сканировать блондинку Сашу, остановился на груди, которую облегала светлая блузка и на которой топорщился бейджик с именем «Александра».

– Узнал, да?

– Да твою же мать!

– Да, да, все так говорят, но у меня все натуральное.

Это была та самая одноклассница рыжей Карины – Саша, с которой Орехов познакомился, видимо, вчера в клубе, и которая решила прислать ему с утра фото своих прелестей.

– А как ты меня нашел? – Александра оживилась, уже практически легла на стойку.

– Так, девушка, давай все разъясним сразу. У нас ничего не было и не могло быть, и если ты светишь титьками в клубе, это твой личный выбор, и присылать мне их не надо было.

Орехов был предельно серьезен, говорил, а сам удивлялся тем словам, что вылетали из его рта. Нет, Гена не трахал всех подряд и все что движется, он мог заполучить любую женщину, но вот такие доступные и предлагающие себя открыто его не возбуждали. Возникли мысли прочитать ей лекцию о том, что она женщина, чья-то будущая жена и мать, и что не надо вот так кому попало высылать пикантные фото.

Все, капец, это точно была старость и маячащая на горизонте пенсия.

– Но…

10
{"b":"875154","o":1}