Саддам говорил мне, что гордится Удеем и Кусаем, но реалистично оценивает их недостатки. Иногда он считал необходимым наказать их. Особую проблему для него представлял Удей. По его словам, он пришел в ярость, когда узнал, что Удэй держит целый парк "бентли", "ягуаров" и "мерседесов" в гараже в Багдаде, который охраняют солдаты Республиканской гвардии. "Что за сигнал мы посылаем иракскому народу, который вынужден страдать от санкций и обходиться без них?" Поэтому Саддам приказал сжечь машины. Поджог машин произошел вскоре после того, как Удей спровоцировал в 1995 году дезертирство Хусайна Камеля, зятя и троюродного брата Саддама, занимавшего пост министра промышленности и военной индустриализации. Удей, будучи пьяным и неуправляемым, отправился в резиденцию Камеля, где проходила вечеринка, и вступил в драку с Саддамом Камелем, братом Хусайна. Саддам Камель победил Удая в потасовке, после чего Удай схватил пистолет и, будучи в состоянии сильного опьянения, открыл стрельбу в доме Камеля. Удэй ранил сводного брата своего отца Ватбана, который случайно оказался на пути. Именно после этой перепалки Хусайн и Саддам Камель взяли своих жен - дочерей Саддама - и дезертировали в Иорданию. Дезертирство братьев Камель с дочерьми и внуками Саддама потрясло режим и раскололо единство ближнего круга Саддама на глазах у всего мира.

Единственный раз за все время моего общения с ним Саддам проявил хоть какие-то эмоции, когда мы обсуждали его дочерей, Рану и Рагиду. Его глаза стали водянистыми, а голос на мгновение дрогнул. Он сказал только: "Я ужасно скучаю по ним. У меня были прекрасные отношения с ними. Они очень любили меня, а я очень любил их". Что касается их мужей, то Саддам мрачно относился к людям, которых подозревал в нелояльности или краже денег, и, по его мнению, братья Камель были виновны по обоим пунктам. **************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************После их дезертирства Саддам сказал, что хотел вернуть только своих дочерей и внуков. Он боялся, что с ними может случиться в чужой стране, где он не сможет их защитить. Саддам заявил, что не давал разрешения на убийство Камелов, когда они вернулись в Ирак в 1996 году, и узнал об этом только после. По его словам, он только подписал документ, разрешающий их возвращение, когда узнал о перестрелке, в результате которой они погибли. В типичной манере Саддама, по его словам, он взял ручку и написал на указе: "Меч правосудия покарал нечестивцев".

Я спросил Саддама, как он узнал о том, что Удей и Кусай были убиты. Он сказал, что услышал об их гибели п орадио BBC. Что он почувствовал, узнав о смерти своих сыновей? Саддам сказал, что если они должны были умереть, то именно так, как он хотел. "Они погибли, сражаясь за освобождение своей страны. Это самый благородный конец, о котором можно просить". Саддам сказал, что их убили не потому, что они были его сыновьями, а потому, что они были иракцами. Он сказал, что лидер, который больше заботится о своих детях, чем о своем народе, не может пользоваться уважением. Саддам знал, что в момент гибели они путешествовали вместе, но отрицал, что велел им это сделать. Он сказал, что их предали, как и его, и представил их как мучеников. Я спросил, вместе ли он и его сыновья начали свой полет из Багдада. Саддам ответил: "Возможно".

Uday and Qusay had holed up in Mosul in the palace of a sheik, a distant relative who was honor-bound to give them refuge. Через несколько недель шейх занервничал, потому что рядом с его домом патрулировала 101-я воздушно-десантная дивизия. Он спросил сыновей Саддама, когда они могут уехать. Кусай, по-видимому, сказал ему, что они сами будут решать этот вопрос и что шейху следует держать язык за зубами, поскольку они хорошо заплатили ему за убежище. В этот момен тшейх оставил Удая и Кусая дома, где они неделями играли в видеоигры,********************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************. Американские войска окружили дом, и завязалась перестрелка. Были убиты Удей и Кусай, **************************************и телохранитель. *******

Отношения Саддама с его родными сводными братьями Ватбаном, Сабави и Барзаном порой были комичными. Это было похоже на иракскую версию братьев Маркс, в которой Саддам был Зеппо, человеком прямолинейным, а Ватбан, Сабави и Барзан - Чико, Харпо и Гручо. *******

Саддам рассказал нам, как однажды до него дошли слухи, что кортеж Ватбана ехал по Багдаду, и сводный брат президента не выдержал светофора. Ватбан вышел из правительственной машины, достал револьвер, выстрелил в светофор и поехал дальше. Саддам вызвал Ватбана во дворец на совещание. Саддам сказал Ватбану, что слышал о несчастном случае, и спросил, правда ли это. Саддаму, похоже, понравилось рассказывать о том, как Ватбану было крайне неприятно пересказывать подробности. Ватбан также признался, что его машина сбила пешехода. Саддам сказал, что не может допустить подобного в своей стране.Это была республика, где правили люди . Поэтому он приговорил Ватбана к тому, чтобы тот в течение двух месяцев руководил дорожным движением на багдадском круге, где произошел инцидент. Саддам посмеялся над недовольством своего сводного брата, но на протяжении всего рассказа анекдота сохранял позу "я показал ему, кто в доме хозяин". Для Саддама его родственники были немного неприятными людьми, которых нужно было терпеть, но постоянно напоминать им об их подчиненном положении.

Его шурин Аднан Хайралла, бывший министр обороны, погиб в загадочной катастрофе вертолета в 1989 году. Многие эксперты по Ираку предполагали, что Саддам убил его, потому что он стал слишком популярен среди военных и мог бросить Саддаму вызов в борьбе за лидерство после окончания ирано-иракской войны. Саддам настаивал на том, что любил Аднана Хайраллу, и его привязанность казалась искренней, когда он говорил о нем. Саддам отправился на фронт вместе с Аднаном Хайраллой во время ирано-иракской войны и, похоже, очень доверял его советам. Он так описывал потерю своего шурина: "Это было как удар в сердце. Тогда-то и начались все беды", - скорбно сказал Саддам. Я спросил его, что он имеет в виду, но он не стал уточнять. Я истолковал слова Саддама о бедах как переломный момент в его собственном сознании, когда его влияние в региональной политике стало превышать его понимание, когда людей, которым он доверял помочь ему сориентироваться в опасном регионе, становилось все меньше и меньше. Я мог сказать, что Аднан Хайралла был одним из немногих людей, которым Саддам доверял. Аднан Хайралла, очевидно, умел чувствовать настроение президента и вносить предложения, не обижая его. Саддам говорил, что в мире так мало людей, которым лидер мог бы доверять, что одно из самых тяжелых бремени руководства - принимать решения в одиночку и быть уверенным, что у тебя есть люди, которые могут верно исполнить эти решения. Таким человеком для Саддама был Аднан Хайралла.

Саддам рассказал нам, что поворотный момент в его жизни произошел, когда он был совсем маленьким: "Я был вторым из моих братьев и сестер. Старшего, Анвара-Аллаха, забрали через четыре или шесть месяцев. Потом родился я. Мой отец скончался, когда мне было шесть месяцев в животе у матери. Когда отец умер, моя мать переехала в дом своего отца [Тильфаха Муслита]. Моего дядю звали Хайраллах Тилфах. Он был фермером и владел землей на другом берегу Тигра. Он жил в Тикрите, и у него было два или три фермера, которые работали на него. По обычаю, когда умирает мужчина, дяди берут на себя ответственность за семью. У меня было три дяди со стороны отца. Они были очень дороги и не отнимали меня у деда. Потом дед скончался. Мой дядя решил перевезти семью в Багдад. Мне было два года. Через некоторое время после этого один человек, дядя, пришел просить мою мать в жены. Это был Ибрагим Хасан. Мы переехали в Тикрит, а затем в Авджу. И я поступил в школу по своему решению, а не по решению дяди!"