Эти юноши, достигнув полового созревания, продолжают рождать ослабевшее поколение, которое бродит по закоулкам жизни от незнания, что к чему, пребывая в постоянных сомнениях, не зная, что должно быть наверху, что внизу, и постоянно растворяет, словно золото в царской водке, свое «Я» с самозабвенной приговоркой: «Я люблю жизнь».

Комфортное время воспитывает общество гедонистов. Гедонизм, неправильно понятый обществом, превратился в квазиметод поиска смысла существования, где основной ресурс тратится на поиски наслаждения, на игру с нейромедиаторами головного мозга, из которых самые популярные – дофамин и серотонин, отвечающие за хорошее настроение, (что наводит на идею, что люди боятся страданий и все делают чтобы избежать подкрадывающегося «несчастья»). Если понять, что слезы и страдания – часть жизни, то становится проще жить, ведь терзания являются универсальными человеческими переживаниями. В печали человек достигает более тонкой фильтрации чувственных данных, а восприятие самого себя, восприятие мира становится очевиднее, ибо через гнев, любовь, мысли, эмоции и глаз индивид укрепляет свое Эго.

К тем людям, которые не разгадали жизненный сканворд, на помощь спешит сфера развлечений, которая прокладывает мост над экзистенциальной пропастью человеческой жизни и окутывает мозг пеленой праздности. Возникновение ночных заведений для разношерстной публики – это результат человеческой искаженной потребности, которую не отыскать в пирамиде Маслоу[9], она – результат страха одиночества и боязни страданий. Там все перемешались: и интеллигенция, и рабочий класс, и все имеют только одну установку – гнаться за чем-то неуловимым. Но подлинная жизнь в нас самих, и потому мы не должны гнаться за отношениями, за друзьями, «они, он, она» придут к вам, если у себя будете вы сами.

Но только вы начинаете разбираться, и тут же гедонизм в бытовом смысле берет пятую поправку и, подняв правую руку, заявляет, что «жизнь одна – танцуй пока молодой». И ведь неправильно понятое учение о гедонизме (как о сиюминутном наслаждении), равно как и большинство психологических травм, берут свое начало в раннем возрасте. У меня сразу произошел флешбэк о том, как в школе меня учили курить, а ведь табачные компании отлично сыграли на безудержном стремлении к наслаждению человеком.

Но нельзя винить только того смутьяна, который предложил мне выйти покурить на перемене. Сама культура благоволит нам обращаться к ложным удовольствиям. И вот я уже стою в подъезде, пью пиво, курю сигареты со своими одноклассниками, и отчасти только потому, что половина населения транслирует такое поведение. А в последующем, в университете происходит «восполнение пробелов» школьного материала и добавляются уже другие «предметы» с чем-то запрещенным.

Страх жизни и оптимизм являются благодатной почвой для процветания зависимостей, ибо понятие удовольствия извращено. Для успешной организации жизни необходимо понимать природу удовольствий, они могут быть дурными и ложными, временными и постоянными, а могут вообще выливаться в форму каприза.

Удовольствия вступили в борьбу между искусственной выжимкой дофамина и истинными наслаждениями, которые всегда сопряжены с преодолением себя, потому что, чтобы получить здоровую порцию радости, поначалу необходимо прилагать усилия, чтобы побороть страх и лень. К слову, на Востоке поняли, что истинное благо ждет человека, который поначалу испытывает долю сопротивления. К примеру, нет сопротивления, когда человек идет за спиртным, а для того, чтобы заняться спортом, почитать, особенно если не сформирована привычка, требуется договориться с собой.

Получается сама культура со странными ритуалами, где всегда кто-то на разливе, выпивает яд и говорит тосты про здоровье, задает вопрос: «А что ты не пьешь? Болеешь?».

Мне как-то задали такой вопрос, я, конечно же, растерялась, ведь если сказать правду, то обидятся, а с другой стороны боязно, ведь чтобы не оказаться за бортом социальной жизни, мы все заискиваем друг перед другом и поэтому совершенно побочно являемся искусными демагогами.

Я подумала, что отделалась от ответа на вопрос, но у человека было весьма высокое чувство «такта» и она мне говорит: «Ты что, Влада, не уважаешь меня?».

И в такие моменты приходится говорить всякую ерунду, типа я взяла аскезу или пью таблетки из-за проблем с желудком, лишь бы не обидеть. Но ни в коем случае не сбиваясь с пути нашего рассуждения, у меня самой возникает вопрос: а что я в таких компаниях делала, и на ум приходят две причины: неуверенность в себе и страх одиночества. И тогда я не понимала, что, чем больше человек себя находит, тем больше людей он теряет.

Я люблю дорогие машины, и если мне дадут прокатиться на нормальной тачке, то я не откажусь.

Вот так вечером я со своим знакомым поехала кататься по городу. Он взял бутылку виски и яблочный сок, я же взяла бутылку минералки. Мы здорово провели время, послушали музыку, немного полихачили на дороге, но не теряя голову – я умею обращаться с машинами. После мы заехали поужинать и во время еды увлеченно разговорились.

Никогда раньше я не слышала откровений от Коли. Он мне сказал: «Вот я тебе завидую, Влада, что ты не пьешь». Я ему ответила: «Прежде всего, спасибо тебе за откровение, ведь признавать что-то нелегко, во-вторых, Коля, я не боюсь реальности, мне не нужно от нее скрываться». Накручивая на вилку спагетти, я проговорила: «Коля, просто если понять, что жизнь – это суровое, опасное место, и принять этот факт, то тогда начинаешь воспринимать ее, ориентироваться в ней и даже, казалось бы, страшные вещи для тебя уже не будут казаться такими опасными. Я научилась по-философски относится к жизни, и вообще у меня есть долг».

Тут меня затрясло, как будто следующая назревавшая мысль приставила мне нож к горлу. В долге содержится вся исторически порожденная проблематика феминизма, поскольку в нем лежит все спокойствие женского существования. Вожделенная путеводная звезда под названием эмансипация, тихо, не издавая звука, затаилась в глубинах женского сердца и ждет воскрешения категорического императива, и название ему целомудрие, но не как чистоты тела, а соблюдение чистоты помышлений и желаний, как способ оценки своих действий и жизни в целом. Тут у Николая отвисла челюсть.

Важно дополнить, что мне просто в тот вечер нечем было заняться, и Коля нарисовался со своим предложением очень кстати. Его тачка – всего лишь дополнение, так как авто для меня как красивая шляпа. Выглядит эстетично, создает образ и является важным элементом имиджа, но важнее, какая натура под этой шляпой скрывается! Ведь у этого совершенно другая цена. И, если бы он был недостойным человеком, я бы никогда не повелась просто на машину.

Слышали про третий закон Ньютона? Он гласит, что на любое действие существует противодействие, и, таким образом, гедонизму противопоставлен аскетизм. Аскетизм – это образ жизни, связанный с отказом от каких-либо удовольствий, развлечений и излишеств. Но, аскезу не надо путать с отказом от внешней стимуляции на определенный срок или, по-другому, дофаминовым детоксом. Быть аскетичным нельзя время от времени, так же, как и заниматься спортом, нельзя просто выдрессировать себя или слепо следовать за сереблити, которые с удовольствием заявляют о взятой аскезе в интервью. Сразу напрашивается фраза: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.

Если так можно выразиться, подлинные аскеты умертвили ценность всех земных благ, поняв, что счастье – это химера. Они нашли свое конечное благо в смирении и намеренно делают свою жизнь скудной и строгой. И именно во всем этом безрадостном существовании они испытывают «опьянение» от освобождения от мук несбыточных желаний, а не временные «муки» от двухнедельного марафона отказа от кофе.