Пока Эврика обходила мебель, она услышала щелчок открывающейся двери. В свете серого света лампы в дверном проеме своей спальни появился отец. Его волосы были влажными, а рубашка помятой и незаправленной. Эврика могла почувствовать запах его мыла «Ирландская весна». Он заметил в тени две темные фигуры.

— Кто здесь? — Он быстро потянулся к выключателю. — Эврика?

— Пап…

Он уставился на Эндера.

— Кто это? Что он делает в нашем доме?

Щеки Эндера настолько сильно покраснели, что Эврика никогда раньше не видела его таким. Он выпрямил плечи и провел руками по волосам, дважды.

— Мистер Будро, меня зовут Эндер. Я —… друг Эврики. — Он слегка ей улыбнулся, как будто, несмотря на все происходящее, ему нравилось все, что он говорит.

Она хотела броситься к нему в объятия.

— Не в шесть часов утра, нет, ты — посторонний, — сказал отец, — Уходи или я вызову полицию.

— Пап, подожди. — Эврика схватила его за руку, как делала, когда была маленькой. — Не звони в полицию. Прошу подойти и сядь. Я должна кое-что тебе сказать.

Он посмотрел на руку Эврики на своей руке, затем на Эндера, и потом снова на Эврику.

— Пожалуйста, — прошептала она.

— Хорошо, но сначала я сделаю себе кофе.

Они направились на кухню, где отец включил газ и поставил чайник с водой. Он добавил несколько ложек черного кофе в старый френч-пресс. Эврика и Эндер сели за стол, обсуждая глазами, кто должен говорить первым. Отец продолжал смотреть на Эндера. Его лицо охватила тревога.

— Твое лицо кажется мне знакомым, дитя?

Эндер изменился в лице.

— Мы никогда не встречались.

Пока вода согревалась, отец подошел ближе к столу. Он наклонил голову, прищурился на Эндера. Его голос казался отдаленным, когда он сказал:

— Откуда ты знаешь этого парня, Рика?

— Он — мой друг.

— Вы вместе ходите в школу?

— Мы только что… встретились. — Она нервно пожала плечами.

— Твоя мама говорила. — Руки отца начали трястись. Он крепко схватил стол, чтобы успокоиться. — Она говорила, что однажды —

— Что?

— Ничего.

Чайник засвистел, и Эврика встала, чтобы выключить огонь. Она налила воду во френч-пресс и достала из шкафа три кружки.

— Мне кажется, тебе лучше сесть, пап. То, что мы собираемся сказать, может прозвучать странно.

Слабый звук в парадную дверь заставил их подпрыгнуть. Эврика и Эндер посмотрели друг на друга, затем она отодвинула стул и направилась к двери. Эндер оказался прямо за ней.

— Не открывай дверь, — предупредил он.

— Я знаю, кто это. — Сквозь матовое стекло Эврика узнала силуэт человека. Она дернула за застрявшую дверную ручку, и затем открыла входную дверь.

Брови Кэт выгнулись при виде стоящего за плечом Эврики Эндера.

— Я пришла бы пораньше, если знала, что намечается пижамная вечеринка.

Позади Кэт дикий ветер сотряс огромную, поросшую мхом ветку дуба, как будто она была прутиком. Сильный порыв забрызгал крыльцо водой.

Эврика жестом пригласила Кэт внутрь и предложила ей помощь с дождевиком.

— Мы варим кофе.

— Я не могу остаться. — Кэт вытерла ноги об коврик. — Мы эвакуируемся. Папа сейчас загружает машину. Мы поедем к двоюродным маминым родственникам в Хот-Спрингс. Вы тоже эвакуируетесь?

Эврика посмотрела на Эндера.

— Мы не… Мы не будем… Может быть.

— Это пока не обязательно, — пояснила Кэт, — но по телевизору предупреждают, если дождь продолжиться, эвакуация впоследствии возможно потребуется, и ты знаешь моих родителей — они всегда должны успеть до пробок. Долбаный шторм появился из ниоткуда.

Эврика проглотила ком, застрявший в горле.

— Я знаю.

— В общем, — продолжила Кэт, — Я увидела, как у тебя горит свет и захотела занести тебе вот это перед отъездом. — Она протянула что-то похожее на плетенную корзину, в которую ее мама все время укладывала вещи на различные мероприятия по сбору средств и в благотворительные организации. Сейчас она была наполнена разноцветными конфетти, чьи цвета потекли из-за дождя. — Вот мой набор для восстановления души: журналы, мамино безе и — она понизила голос и достала со дна корзины тонкую, темную бутылку — «Maker’s Mark» (американский виски-бурбон).

Эврика взяла корзину, но на самом деле она хотела обнять Кэт. Она поставила набор для восстановления души на пол и крепко обхватила подругу руками.

— Спасибо.

Было невыносимо думать, сколько еще времени она не увидит Кэт. Эндер ведь не сказал, когда они вернутся.

— Выпьешь чашку кофе?

***

Эврика сделала кофе Кэт именно так, как она любит, используя большинство баночек Роды из-под «Irish Cream Coffee-mate» (сливки для кофе). Она налила кружку для себя и одну для отца с посыпанной корицей на поверхности обеих кружек. И затем она осознала, что не знает, какой кофе пьет Эндер, что заставило ее почувствовать себя безрассудной, как будто они сбегали и ввязались в одно дело, не зная даже фамилии друг друга. Она до сих пор не знала его фамилию.

— Черный, — сказал он, прежде чем она успела спросить.

Минуту они просто пили в тишине, и Эврика знала, что скоро ей придется это сделать: разрушить мир. Попрощаться со своей лучшей подругой. Убедить отца в нелепых, выдуманных истинах. Эвакуироваться. Она сделала маленький глоток этой ложной стабильности, прежде чем все развалится еще больше.

Отец не произнес и слова, даже не взглянул на Кэт, чтобы поздороваться с ней. Его лицо было пепельным. Он отодвинул стул и встал.

— Могу я поговорить с тобой, Эврика.

Она последовала за ним в заднюю часть кухни. Они встали в дверном приеме, который открывался в столовую, за пределами слышимости Эндера и Кэт. На стороне плиты висели пейзажи заднего двора, нарисованные акварелью в детском саду. Картина Уильяма выглядела реалистичной: четыре зеленых дуба, ветер раскачивал качели, на заднем фоне перекручивалась река. У Клэр она была абстрактной: полностью лиловое полотно, восхитительное отображение того, что происходит с их двором во время шторма. Эврика едва могла смотреть на них, зная, что даже в самом лучшем случае, ей придется оторвать близнецов и родителей от их привычной жизни, потому что она подвергает всех угрозе.

Она не хотела ничего говорить отцу. Она правда ничего не хотела говорить ему. Но если она не скажет ему, может случиться нечто худшее.

— Проблема, пап, заключается — начала она говорить.

— Твоя мама говорила, что однажды это произойдет, — перебил отец.

Эврика моргнула. «Она предупреждала тебя». Она взяла его за руку, которая казалась холодной и влажной, не сильной и обнадеживающей, как она и привыкла ощущать. Она пыталась оставаться спокойной насколько это возможно. Может быть, это будет легче, чем она думала. Может отец уже догадывался, чего ожидать.

— Скажи мне, что именно она сказала.

Он закрыл глаза. На его веках появились складки и выступил пот, он выглядел настолько слабым, что напугал ее.

— Твоя мама любила рассказывать небылицы. Однажды она гуляла с тобой в парке или в каком-то магазине одежды. Тогда ты была маленькой, и вы вдвоем любили оставаться наедине. Казалось, они никогда не происходили тогда, когда я был рядом. Она пришла домой и начала настаивать на несуществующих вещах.

Эврика наклонилась ближе к нему, пытаясь поближе подойти к Диане.

— Например?

— Казалось, у нее была лихорадка. Она повторяла одни эти же слова, снова и снова. Я думал, она болеет, возможно, шизофренией. Я никогда не забуду, что она сказала мне. — Он посмотрел на Эврику и покачал головой. Она знала, что он не захочет говорить ей.

— Что она сказала?

Она пришла из длинной родословной жителей Атлантиды? Она владеет книгой, которая пророчила возвращение потерянного острова? Секта фанатиков может однажды попытаться убить ее из-за слезы?

Отец вытер глаза ладонью.

— Она сказала: «Сегодня я встретила мальчика, который разобьет Эврике сердце».