Камень пронесся через дыру в ветках, которую она создала. Он три раза подпрыгнул на воде, словно ветер, колеблющий шелк; затем отскочил вверх, в воздух. Он поднимался все выше и выше… и врезался в окно планетария, где он оставил за собой неровную дыру. Эврика представила, как все искусственные звезды внутри упали с настоящего серого неба.

В тишине, которая последовала за этим, Эндер проговорил:

— Если я оставлю тебя в покое — ты умрешь.

Глава 18

Светлая темнота

— Я чувствую себя наркоманом, — сказала Эврика Кэт, когда они находились этим вечером в комнате ожидания полицейского участка Лафайетта.

— Это в целях предосторожности. — Кэт протянула короткую трубочку чипсов «Принглс» из торгового автомата. Но Эврика была не голодна. — Мы дадим им описание Эндера и посмотрим вдруг что-нибудь всплывет. Разве ты не хочешь узнать, может у них уже заведено дело на него? — Она постучала по крышке, чтобы вытащить больше чипсов, и задумчиво прожевала их. — Он угрожал тебе смертью.

— Он не угрожал мне смертью.

— «Если я оставлю тебя в покое, ты умрешь»? Его нет рядом, но ты жива, так?

Обе девочки взглянули на противоположное окно, будто у них одновременно возникла мысль, что Эндер может наблюдать за ними. Это был четверг, время ужина. Ей понадобилось меньше пяти минут, после того как она оставила Эндера под дубовым деревом, чтобы запыхавшись рассказать Кэт по телефону детали ее встречи с ним. Теперь она сожалела, что вообще открыла рот.

В участке было прохладно, пахло несвежим кофе и пенопластом «Сторифоам». Не считая крупной, темнокожей женщины, категорически оценивающей их с другого конца стола, усыпанного журналами «Entertainment weekly» с Бредом Питтом трехлетней давности, Эврика и Кэт были здесь единственными гражданами. За маленьким квадратным вестибюлем, в кабинках было слышно щелкание клавиатур. На прямоугольном подвесном потолке виднелись пятна воды; Эврика разглядела динозавров и звезд олимпийской трассы в их облакоподобных фигурах.

За окном небо было темно-синим с пятнистыми серыми облаками. Если Эврика придет домой намного позже обычного, Рода зажарит ее вместе со стейками, которые она готовила один раз в неделю, когда у отца была вечерняя смена в «Прежане». Эврика ненавидела такие вечера, когда Рода вмешивалась во все, о чем Эврика не хотела говорить — а именно обо всем.

Кэт облизнула пальцы и бросила коробку чипсов в мусорное ведро.

— Короче говоря, ты влюбилась в психопата.

— Поэтому ты привела меня в полицию?

Кэт подняла палец вверх, как юрист.

— Позвольте отразить в протоке, что подсудимая не оспаривает заявление психопата.

— Если странность считалась бы преступлением, мы тоже должны явиться с повинной, пока мы здесь.

Она не понимала, почему защищала Эндера. Он соврал насчет Брукса, признался, что шпионит за ней, посылал в ее сторону неясные угрозы, будто она в опасности. Этого хватило бы для возбуждения дела, но все выглядело неправильно. В том, что говорил Эндер не было ничего опасного. Опасность заключалась в том, как он заставлял ее чувствовать… эмоционально неконтролируемой.

— Прошу только не трусь сейчас, — проговорила Кэт. — Я сказала моему новому другу Биллу, что мы напишем заявление. Мы встретились прошлой ночью на моем семинаре по керамике. Он уже считает меня слишком вычурной — я не хочу опуститься в его глазах и показать, что он прав. Тогда он никогда не позовет меня на свидание.

— Я должна была догадаться, что эта очередная уловка для секса. Что случилось с Родни?

Кэт пожала плечами.

— А,

— Кэт…

— Слушай, ты только дашь ему его описание, они проведут его через базу. Если ничего нет, мы уйдем.

— Я не уверена, что базе данных полиции Лафайетта можно доверять.

— Только не говори это при Билле. — Взгляд Кэт стал серьезным. — Он недавно работает в органах и очень идеалистичен. Он хочет сделать мир лучше.

— Флиртуя с 17-летней девочкой?

— Мы друзья. — Кэт широко улыбнулась. — И, кроме того, ты знаешь, что у меня День Рождение в следующем месяце. — О, смотри — вот и он. — Она вскочила на ноги и начала махать и заигрывать, как майонез на бутерброде.

Билл был высоким, худощавым, бритоголовым, чернокожим мужчиной с худой бородкой и лицом младенца. Он был симпатичным, за исключением пистолета, привязанного к поясу. Он подмигнул Кэт и подвел девочек к своему рабочему столу в переднем углу комнаты. У него еще не было собственного кабинета. Эврика вздохнула и последовала за Кэт.

— Итак, что за история, дамы? — Он сел на темно-зеленое вращающееся кресло. На его столе находился контейнер с лапшой быстрого приготовления; еще три упаковки валялись позади него в мусорном ведре. — Кто-то обижает вас?

— Не совсем. — Эврика перенесла вес на другую ногу, избегая нужды сидеть на одном из этих вращающихся кресел. Ей не нравилось здесь. Ее тошнило от запаха несвежего кофе. Полицейские, которые расследовали смерть Дианы, носили форму с таким же запахом. Она хотела уйти.

На жетоне Билла красовалась надпись «Монтроз». Эврика знала «Монтрозов» из Нью-Иберии, но акцент Билла был похож на акцент более центральной части Луизианы, чем прибрежной. Эврика также на 100 % знала, что Кэт в мыслях уже примеряла на себя подпись «Катрина Л. Монтроз», как она поступала со всеми парнями. Эврика даже не знала фамилию Эндера.

Кэт отодвинула стул рядом со столом Билла, села, облокотившись неподалёку от его электрической точилки для карандашей, и соблазнительно задвигала карандашом туда и сюда. Билл откашлялся.

— Она стесняется, — сказала Кэт над работающим аппаратом. — Ее преследуют.

Билл выстрелил своими полицейскими глазами в Эврику.

— Кэт сказала, что твой друг следит за тобой.

Эврика посмотрела на Кэт. Она не хотела этого делать. Кэт кивала в знак поддержки. Что если она права? Что если Эврика опишет его и на экране появиться что-то ужасное? А что, если ничего не появиться, станет ли ей легче?

— Его зовут Эндер.

Билл достал спиральный блокнот из ящика. Она смотрела, как он тонкой синей пастой нацарапал имя.

— Фамилия?

— Не знаю.

— Он из школы?

Эврика покраснела вопреки себе.

Прикрепленный на двери колокольчик зазвенел, и в вестибюль вошла пожилая пара. Они сели на те же места, на которых до этого сидели девушки. Мужчина был одет в серые брюки и серый свитер; а женщина в серое платье-комбинацию с тяжелой серебряной цепочкой. Они были похожи друг на друга, оба худые и бледные; они могли быть братом и сестрой, возможно близнецами. Они дружно скрестили свои руки на коленях и смотрели прямо вперед. Эврике показалось, они могут слышать ее, что заставило ее быть еще более застенчивой.

— Мы не знаем его фамилию. — Кэт устроилась ближе к Биллу, ее голые руки раскинулись на столе. — Но у него светлые, слегка кудрявые волосы. — Она изобразила руками копну волос, как у Эндера. — Ведь так, Эврика?

Билл повторил «слегка кудрявые» и затем записал это, что смутило Эврику. Она как никогда раньше задумалась о трате времени.

— Он водит старый белый пикап, — добавила Кэт.

У половины прихода были старые белые пикапы.

— Форд или Шевроле? — спросил Билл.

Эврика вспомнила единственную вещь, которую ей сказал Эндер, и передела Кэт.

— Шевроле, — сказала Кэт. — И в ней, на зеркале заднего вида висит один из этих освежителей воздуха. Серебряный. Так, Рика?

Эврика взглянула на людей, ожидающих в вестибюле. Чернокожая женщина закрыла свои глаза, опухшие ноги в сандалиях находились на журнальном столике, в руке она держала бутылку Фанты. Женщина в сером смотрела в сторону Эврики. Ее глаза были бледно-голубыми, но крайне редкий цвет глаз можно заметить издалека. Они напомнили ей о глазах Эндера.

— Белый Шевроле — это начало. — Билл нежно улыбнулся Кэт. — Может еще что-нибудь помнишь?

— Он гениально пускает «блинчики», — проговорила Кэт. — Может быть он живет около реки, где практикуется целый день?