Дождь остановился. В Лафайетте постепенно наступал вечер. Золотой полумесяц искал свое место в небе.

Соседские дома пролегали вдоль одной дороги — Тенистого круга — который образовывал продолговатую петлю и разветвлялся по пути на несколько коротких тупиков. Все друг друга знали, все здоровались при встрече, но никто не лез в дела друг друга так, как это делали, например, люди, живущие по соседству с Бруксом в Нью-Иберии. Ее дом находился на западной стороне Тенистого круга, примыкающей к узкой полоске реки. Передний двор напротив другого переднего двора через улицу, и сквозь соседское кухонное окно, у которого Эврика могла видеть Миссис Леблан с помадой на губах и тугим цветочным фартуком, которая помешивала что-то на плите.

Миссис Леблан преподавала катехизацию в школе Святого Эдмонда. У нее была дочь, которая старше близнецов на несколько лет, и которая одевалась в шикарные наряды, такие же, как и у нее. Лебланы совсем не были похожи на Эврику или Диану — за исключением, возможно, с их явного обожания друг друга — но, все же после аварии, Эврика заметила, что отношения между соседями, матерью и дочерью, стали ей интересны. Она наблюдала за ними из своего окна в спальне, смотрела, как они уходят в церковь. Их высокие светлые хвосты всегда блистали одинаково.

— Что-то не так? — Брукс подтолкнул ее коленом.

Эврика повернулась, чтобы взглянуть ему в его глаза.

— Почему ты так враждебно к нему отнесся?

— Я? — Брукс расплющил руку на груди. — Ты серьезно? Он, я —

— Ты стоял надо мной как какой-то ревнивый старший брат. Ты мог бы для начала представиться.

— Мы что находимся в разных измерениях? Этот парень схватил меня так, будто хотел прибить меня к стене. Без всякой причины! — Он помотал головой. — Что с тобой? Ты запала на него или что?

— Нет. — Она знала, что краснеет.

— Хорошо, потому что он мог провести вечер в изоляторе.

— Ладно, согласна. — Эврика слегка толкнула его.

Брукс притворился будто споткнулся назад, словно она ударила его сильнее.

— Кстати, о жестоких преступниках. — Затем он подошел к ней, хватая за талию и поднимая. Он перекинул ее через плечо так, как делал это с пятого класса, с того момента, как произошел скачок в росте, который сделал его выше на полфута всех остальных в классе. Он вращал Эврику на крыльце, пока она не крикнула ему остановился.

— Ну же. — Находясь вверх ногами, она колотила его. — Он не такой плохой.

Брукс поставил ее на землю и отступил назад. Его улыбка исчезла.

— Тебе точно нравится этот чокнутый.

— Мне он не нравится. — Она засунула кошелек в карман кофты. Ей до смерти хотелось взглянуть на номер телефона. — Ты прав. Я не знаю, почему он так поступил.

Брукс прислонился спиной к балюстраде, постукивая пяткой одной ноги по пальцам другой. Он убрал мокрые волосы, которые падали на глаза. Его рана горела оранжевыми, желтыми и красными цветами, будто огонь. Они стояли молча, до того, как Эврика услышала приглушенную музыку. Это что, был хриплый голос Майи Кейси, поющей «Я так одинок, что мог бы заплакать» Хэнка Уильямса?

Брукс достал свой вибрирующий телефон из кармана. Эврика заметила пылкий взгляд на фото на экране. Он отключил звонок и взглянул на Эврику.

— Не смотри так на меня. Мы просто друзья.

— Все твои друзья записывают свои собственные рингтоны? — Ей хотелось убрать сарказм из голоса, но он все равно вылетел.

— Ты думаешь я вру? Что я тайно встречаюсь с ней?

— У меня есть глаза, Брукс. Если бы я была парнем, я бы тоже запала на нее. Ты не должен притворяться, будто она ужасно некрасивая.

— Может быть ты хочешь сказать что-то более конкретное?

Да, но она не знала что.

— Мне нужно делать домашку. — Все, что она сказала, невольно холоднее, чем она хотела.

— Да. Мне тоже. — Он сильно толкнул входную дверь, чтобы открыть ее, схватил дождевик и ботинки. Он остановился на краю крыльца, словно что-то еще хотел сказать, но потом увидел красную машину Роды, которая проезжала по улице.

— Думаю, мне пора, — сказал он.

— Увидимся. — помахала Эврика.

Тогда как Брукс ускакивал с крыльца, он крикнул через плечо:

— Как бы то ни было, мне понравился бы рингтон с твоим голосом.

— Ты ненавидишь мой голос, — выкрикнула она.

Он помотал головой.

— Твой голос — восхитительно фальшив. В тебе нет ничего, что я мог бы когда-либо ненавидеть.

Когда Рода повернула на их подъездную дорогу в больших солнцезащитных очках, хотя луна уже взошла, Брукс театрально ей улыбнулся, помахал на прощанье, и затем побежал к своей машине — изумрудно-золотой, покосившийся назад Кадиллак его бабушки из ранних девяностых, которого все называли Герцогиня.

Эврика поднималась по лестнице, надеясь подняться наверх за закрытую дверь своей комнаты до того, как Рода выйдет из машины. Однако жена отца была слишком расторопной. Эврика почти закрыла входную дверь, когда голос Роды прорвался сквозь ночь.

— Эврика? Мне нужна помощь.

Эврика медленно повернулась, перескакивая вдоль полукруглых кирпичей в саду, и остановилась в нескольким сантиметрах от машины Роды. Она снова услышала рингтон Майи Кейси. Кого-то точно не волновало, что он казался чрезмерно нетерпеливым.

Эврика наблюдала, как Брукс закрывал дверь Герцогини. Она больше не слышала эту песню и не могла увидеть, ответил ли он на звонок.

Ее глаза все еще следовали за задними фарами, когда в руках оказалась стопка вещей из химчистки в пластмассовой оболочке. Они пахли химикатами и теми мятными конфетами, которые они пробовали у стойки в китайском ресторане. Рода взяла ручки продуктовых пакетов в руки и повесила свою тяжелую сумку для ноутбука Эврике на плечо.

— Ты пытаешься спрятаться от меня? — Рода подняла бровь.

— Если ты хочешь, то я забью на домашку, смогу веселиться всю ночь.

— Мм-хмм. — На Роде сегодня был костюм с юбкой цвета атлантического лосося и черные туфли, которые одновременно казались некомфортными и немодными. Ее темные волосы, закрученные в твист, всегда напоминали Эврике о крапивке. Она была действительно привлекательной, и иногда Эврика могла это видеть — когда Рода спала, или в трансовом состоянии, когда она наблюдала за детьми, редкие моменты, когда ее лицо расслаблялось. Но большую часть времени она просто выглядела уставшей из-за чего-то. На ее губах была оранжевая помада, которая стерлась пока она сегодня обучала бизнес-класс в университете. Маленькие ветви выцветшей помады спускались по складке ее губ.

— Я пять раз тебе звонила, — проговорила Рода, закрывая дверь машины бедром.

— У меня было соревнование.

Рода щелкнула кнопку блокировки на дистанционном управлении.

— А такое ощущение, что ты бездельничаешь с Бруксом. Ты ведь знаешь, что сегодня учебный день. Что насчет психолога? Я надеюсь, ты не сделала ничего такового, за что мне должно быть стыдно.

Эврика взглянула на губы Роды, представляя их крошечными ядовитыми ручейками, спускающимися с земли, которая загрязнена чем-то злым.

Она все могла объяснить Роде, напомнить ей о погоде эти вечером, рассказать про Брукса, что они только несколько минут качались на качелях, восхвалять клише доктора Лэндри — но она знала, что они очень скоро также будут обсуждать аварию, и Эврике нужно было сохранить энергию для этого.

Тогда как каблуки Роды стучали по кирпичной тропе, ведущей к крыльцу, Эврика следовала за ней, бормоча:

— Хорошо, спасибо, и как прошел твой день?

Поднявшись по лестнице на крыльцо, Рода остановилась. Эврика наблюдала, как ее затылок повернулся вправо, чтобы рассмотреть подъездную дорогу, к которой она недавно подъехала. Затем она повернулась и уставилась на Эврику.

— Эврика, а где мой джип?

Эврика указала на больное ухо, чтобы выиграть время.

— Извини, что ты сказала? — Она не могла вновь рассказывать эту историю, не сейчас, не Роде, и не после такого дня. Она была настолько истощенной и измученной, как будто ей снова промывали желудок. Она сдалась.