Бодро и стойко исполняли они свой долг, облегчая участь не только мужей, но и остальных узников. К концу 1827 года декабристов перевели в Читу, где вместо работы в рудниках их заставляли чистить конюшни, молоть зерно. В 1830 году их перевели на Петровский завод, где специально для них был выстроен большой острог, там разрешили поселить и жен. Камеры были тесные и темные, без окон, их прорубили после долгих хлопот, по особому Высочайшему разрешению. Но Волконская была рада, что может жить вместе с супругом — в их комнату по вечерам собирались, читали, спорили, слушали музыку.

В 1830 году Мария родила дочь, однако девочка умерла в тот же день. Княжна перетерпела и это, она понимала, что рождение детей дает новую надежду ее мужу. В 1832 году в семье родился сын Михаил, а в 1834 году — дочь Елена.

В августе 1836 года Волконским разрешили переехать на жительство в село Урик, Иркутской губернии. В 1844 году Мария Николаевна заболела и уехала лечиться в Иркутск. Там она подружилась с декабристом Александром Поджио, о котором написала сестре: «Это превосходный и достойнейший человек, он молод духом и меня боготворит».

И все же, вторая половина ссылки была бы гораздо легче первой, если бы не постоянная тревога за детей. В 1847 году, с назначением генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, их положение улучшилось. По восшествии на престол Александра II последовала амнистия — Волконский с семьей вернулся на родину.

В 1855 году, спустя 30 лет после восстания декабристов, скончался Николай I. В честь воцарения нового государя Александра II «преступникам» были сделаны высочайшие послабления. Сергею разрешили вернуться в свое имение Воронки, а Марии Николаевне и детям — жить в Москве. Княгиню Волконскую снова приняли в дружеских кругах, она даже написала мемуары.

В 1863 году княгиня Мария Волконская умерла в возрасте пятидесяти восьми лет. После нее остались записки, который сын Волконского читал Некрасову, а тот написал свои знаменитые, посвященные княгине Трубецкой и Волконской поэмы, на которых воспиталось несколько поколений русских женщин - Благодаря Некрасову, пафос долга и самоотвержения, которым была полна жизнь Волконской, навсегда запечатлелся в сознании русского общества. Картины, полные трагизма, разговоре губернатором, прощание с отцом, прощальный прием у Зинаиды Волконской в Москве, дорожные встречи, наконец, сцена в Благодатском руднике, где Волконская целует оковы на ногах мужа или просто падает в обморок — сейчас это уже не важно — все это Некрасов взял прямо из жизни. И те слова, которые Некрасов вложил в уста княгине Трубецкой, «но сталью я одела грудь», применимы и к Марии Волконской, чья жизнь стала легендой.

Дом князей Волконских в Иркутске сегодня центр притяжения туристов и ценителей прекрасного со всего мира. Регулярно особняк с экспозицией, посвященной легендарным князьям-декабристам и их женам, посещает множество людей. А еще приезжают сюда и любители пощекотать себе нервишки — говорят, в усадьбе завелись привидения.

История дома Волконских заслуживает отдельного рассказа. В 1838 году по приезду в село Урик Иркутской губернии Сергей Григорьевич взялся за строительство дома для семьи. Дом в стиле русского классицизма сильно выделялся среди других сельских построек. Просторный, двухэтажный особняк возводили с поистине княжеским размахом — в нем имелись эркеры, зимний сад, каминный зал, музыкальный салон, бильярдная, кабинет. Такое жилище было совершенно не типично для Сибири того времени. Но оно получилось вместительным, удобным и изящным. Неслучайно навещать семью Волконских в самой глуши не ленились именитые гости. Молодая жена Волконского любила общество и развлечения. Покинув блестящий свет, она и в Сибири стремилась создать видимость прежней жизни.

В 1844 году Мария Николаевна добилась разрешения поселиться в 15-тысячном Иркутске, чтобы ее дети могли ходить в гимназию.

Тогда Сергей Григорьевич принял беспрецедентное решение — перевозить дом из Урика в город. Супруги приобрели участок за Спасо-Преображенской церковью, на котором планировали возвести заново деревянную громадину в 616 квадратных метров. Переезд растянулся на два года, зато дом поставили почти без изменений. За исключением того, что для улучшения акустики в музыкальном салоне был увеличен объем междуэтажных перекрытий. К 1847 году сборка особняка завершилась, и семья перебралась в расширенный и обновленный дом. Здесь Волконские прожили до амнистии 1856 года. Усадьба была открыта для гостей круглый год.

«Зимой в доме Волконских жилось шумно и открыто, и всякий, принадлежавший к иркутскому обществу, почитал за честь бывать в нем, и только генерал-губернатор Руперт и его семья и иркутский гражданский губернатор Пятницкий избегали, вероятно, из страха, чтобы не получить выговор из Петербурга, появляться на многолюдных праздниках в доме политического ссыльного», — писали современники.

Обед начинался в пять вечера. На стол подавались фрукты и овощи. Хозяин мог порадовать гостей даже свежей дыней и апельсинами из собственной теплицы. После обеда дамы шли в гостиную или залу — музицировать и вести беседы, а мужчины — в бильярдную или кабинет, чтобы заняться азартными играми.

После отъезда Волконских из Иркутска дом сдавался внаем частями. В 1864 году иркутский купец И. С. Хаминов приобрел дом и усадьбу и пожертвовал городу под ремесленную школу для мальчиков. В 1914–1917 годах в усадьбе располагались казармы казачьей части Забайкалького войска. С 1920-х годов здесь находились жилые квартиры.

Восстанавливать дом Волконских начали только в 1974 году. Реставрация была сложной, привлекались лучшие архитекторы и дизайнеры, способные «сделать все, как было». По крупицам собирали вещи, реально принадлежавшие славному аристократическому роду, и просто являющиеся достоянием XIX века, придающие эпохальный колорит. Под слоем старых газет обнаружили обои того времени и решили полностью воссоздать их, заказав точно такие же на тульской обойной фабрике. Кабинеты вновь оклеили обоями, в усадьбу вернули каретник, конюшню, амбар, веранду зимнего сада, коллекции Рылеева, Фонвизина, Пущина. О некоторых вещах ходят легенды. Особенно интересны: историческое пирамидальное фортепиано, отреставрированное, зеркало, которое, согласно поверью, омолаживает того, кто в него глядится, на целых 10 лет и книга ужасов, популярная в XIX веке. С помощью этой книги девушки признавались юношам в любви: они дочитывали до самого страшного места и падали в обморок прямо мужчине на руки. Экспозиция дома и сейчас продолжает пополняться. Хотя, экскурсоводам приходится рассказывать не только о жизни прежних хозяев усадьбы, но и о ее теперешних «жильцах».

Музейные работники в один голос твердят: в доме Волконских неспокойно. Почти все служащие сталкивались с необъяснимыми явлениями, проще говоря, с полтергейстом. Все началось с того, что в доме иногда стали слышаться шаги. Было ощущение, будто кто-то ходит по лестницам. Поначалу люди не признавались, что слышат нечто странное, дабы не прослыть в глазах сослуживцев чудаками. Многие думали — показалось, дом-то старый, как ни крути, может, где на чердаке или в подвале ветер свищет. Но шила, как говорится, в мешке не утаишь. По музею поползли слухи, что в доме кто-то поселился. Этот «кто-то» предпочитал появляться ближе к вечеру, когда дом покидали экскурсанты и рабочие. Потом невидимки, видно, осмелели и стали позволять себе разные вольности. Иногда они свистят, стонут, вздыхают, скрипят половицами, а иногда похлопывают гостей по плечу. От такого «общения» у многих из работников музея начинают волосы на голове шевелиться.

Больше всего новые квартиранты полюбили две вещи в доме — старое пианино и бюст Александра Сергеевича Пушкина. То самое пирамидальное пианино было доставлено в Иркутск старшим братом Марии Николаевны — Александром Раевским. Возвращаясь из кругосветного путешествия, он заказал для сестры музыкальный инструмент, зная о ее огромной любви к музицированию. По словам сотрудников музея, время от времени крышку этого экспоната кто-то поднимает и извлекает из старого фортепиано чудесные звуки. Кто это может быть — загадка.