— Но развод — это же просто: подал заявление и разведут без согласия второй стороны…

Откровений Илья Семенович не люби, а тут…

— Твоей матери было шестнадцать, мне восемнадцать, когда она забеременела… от другого. Я был влюблен в нее и предложил пожениться и признать ее ребенка, как своего, она согласилась, но взяла с меня клятву, что я никогда с ней не разведусь, и что мы вместе тебя вырастим…

— И ты поклялся.

— Ну, да.

— Меня растил, а дочку свою бросил… — с сожалением сделал вывод Глеб.

— Да.

— И фотки ты делал только ее…

— Ну, да… а ты случайно увидел и влюбился в нее.

— В нее нельзя было не влюбиться…

— Это точно! Она особенная…

— Так Тамара Леонидовна… та секретарша, — догадался Глеб и пожалел их всех. — Вот это поворот.

— Да… — кивнул Илья Семенович и продолжил: — Я в нее сразу влюбился, как мальчишка, а она от меня целый год бегала — пока я к ней не пришел с чемоданом. Приняла, вместе зажили, потом Иришка родилась… Мать твоя тут взбеленилась, о клятве напомнила… Я в семью вернулся, но к ним почти каждый день приезжал… на нервах пить начал, не помню как вышло, но Инесса забеременела, пошла к Тамаре скандалить, ребенка потеряла, потом опять забеременела… таблеток наглоталась, ребенка опять потеряла… Тамара сказала «уходи», и я ушел… бросил пить, занялся бизнесом, деньги есть, а счастья нет… но за Иришкой следил, деньгами понемногу помогал — Тамара брала только алименты с зарплаты, учебу Иришке оплатил, поездки всякие… мог бы миллионами их завалить — Томка не взяла, сказала «я любовь и дочь за деньги не продаю»…

— И Иришка такая же… — от вспоминания о жене на душе Глеба потеплело, — гордая и светлая. Как я мог о ней такое подумать: она мне изменяет!

— Но ты то ей изменяешь!

— Нет! — Глеб упрямо мотнул головой. — Теперь знаю… как это… больно и обидно, когда тебя предают… и меняют на другого.

— А прощать измены какого?! Прощать и любить…

— Тяжело… почти невозможно. Я бы, наверно, не простил.

— Вот сначала и подумай, как твои блядки и терки со шлюхами на твоей семье отразятся, а потом уж изменяй!

— Я жене не изменяю!

— Тогда откуда эта девчонка взялась?

— Не знаю, но мать тут явно замешана — уж очень радуется, что изменил Иришке и ребенка на стороне «прижил». А мать так и не отпускает тебя?

— Нет. Мстит, что другую тогда полюбил… И что ты в мою дочку влюбился.

— Поэтому и ненавидит мою жену и семью мою рушит…

— Это она тебе наговорила про нас с Иришкой?

— В общем, да… Про сына от тебя намекнула.

— Вот стерва! Всю жизнь на моей шее сидит и кровь пьет! Теперь за тебя взялась… Чего ты к ней поперся?

— Узнать хотел, как так получилось, что дети у Дины мои?

— Надо Динку искать… и через суд устанавливать отцовство, — посоветовал отец Глеба, но совет тому не понравился.

Тренькнул телефон, Глеб прочитал сообщение и замер.

— Ничего я не хочу устанавливать! — произнес он четко и холодно — вопрос решен и обсуждению не подлежит. — Не нужен мне этот ребенок!

— В смысле «не нужен»? — «учитель» удивленно вскинул бровь. — Не будешь его забирать из больницы?

— Не буду! — закрыв вопрос с ребенком, Глеб зашагал по кабинету. — У меня проблема посерьезнее… Иришка от меня уехала…

— Как это уехала?

— Сказала, что любит, но хочет пожить отдельно. А сейчас сообщение прислала… чтобы не приезжал и не звонил.

— И ты отпустил? Она же без тебя и дня прожить не может — жила с тобой в больнице беременной! — Илья Семенович замолчал, осуждающе качнул головой. — Поняла, что трахнулся с Динкой, ребенок твой и опять ревнует… Теперь узнал, как это ревновать любимого?!

— Да не изменял я жене! — Глеб остановился, посмотрел на отца, ожидая совета. — Просила узнать правду, а сама влезать во все это дерьмо не хочет… чтобы я сам разгребал. А это — дерьмо! Подстава чистой воды! И чего делать?

— Идти у нее на поводу и одну оставлять нельзя — опасно для ребенка! Но похоже, она на тебя здорово обиделась… ребенок то твой — значит, изменил! или докажи, что не изменял!

— Да я уже сам начал сомневаться… может, во сне трахнулись…

— Про камеры не забыл? Не шевелясь и беззвучно… Нет, в ту ночь секса не было! Может, вечером, где ее зажал…

— Нет!

— Нет, так нет… А может после моего… — нервно передернув плечами, Илья Семенович сменил тему разговора. — Что с женой будешь делать? Она очень изменилась после твоего ареста… Ты еще этого не почувствовал, а я столкнулся — стала упрямая, самостоятельная, решительная, своевольная…

— Вся в папашу! Неудивительно…

— В меня? Ну да, наверно. Похоже, тебе придется завоевывать ее по новой и немедля, а то почувствует свободу, ударится в феминизм и самостоятельность, не загонишь в домашние рамки — придется фирму дарить или салоны какие-нибудь — будет бизнес-леди! — как…

— Неее, насмотрелся я на этих «леди», — презрительно скривился Глеб, — в голове калькулятор, в глазах цифры. Я такую жену не хочу!

— Но у тебя все к этому и идет… Езжай к жене, уговаривай, умасливай, но, чтобы спали вместе — пусть в разных комнатах, пусть на разных этажах, хоть в машине ночуй, но, чтобы ночью была под твоим присмотром! Около семи месяцев — родить может в любую минуту с такой нервотрепкой — доехать из Москвы не успеешь, и «Скорая» будет пилить туда-сюда больше трех часов — вторые роды — родит в машине! Кому это надо!

— Понимаю, но настаивать не буду! — холодно уточнил Глеб.

— Вот только обиды с твоей стороны не хватает! Ты, Глеб, норов свой укороти и спрячь! Всю ее беременность ты пропустил: то работа, то тюрьма, то больница, то реабилитация твоя — она о себе со всеми твоими стрессами забыла! Не капризничала, ничего не просила, только о тебе и думала, а в эти последние месяцы ты должен о ней заботиться: цветы, конфеты, подарочки! — все ее желания исполнять: соленые огурцы с вареньем — пожалуйста, селедка с медом — извольте, мел школьный на завтрак — милости прошу! И все с радостью, чтобы настроение ей не портить! И капризы ее терпи, как она твои терпела! И с работой решай — целый день там не торчи, из дома работай.

— Может, помощницу ей нанять или Тамару Леонидовну вызвать? — предложил Глеб.

— Тамара через неделю вернется… — слегка смутился Илья Семенович — про их давние любовные отношения, вновь расцветшие под жарким испанским солнышком, никому говорить не хотелось. — Я их со Снежкой привезу, а ты эту неделю от жены не отходи! Гнать будет — не слушай! Здоровье сына и ее дороже всего! И с ребенком разберись… Не дело от своего ребенка отказываться! Я бы никогда от своего не отказался…

— Но я ее не хотел!

— Дети не всегда появляются по нашему желанию, скорее даже наоборот! Ты же любишь детей! Откуда такое неприятие?

— Не знаю… Может, уже не люблю! Смотрю на нее и ничего кроме досады и злости на ее мать не испытываю.

— С Иришкой честно поговори — такие вопросы вдвоем надо обсуждать.

— Ты прав, отец — лишний повод для встречи. Через неделю тест будет готов — мне бы за это время Динку найти и все выяснить про ее беременность.

— Даром времени не теряй — сам ищи, сыщиков найми. Если ты утверждаешь, что не спал с горничной, то как вышло, что они твои? А что врачи говорят? Как прошла операция? Какие прогнозы?

Глеб пожал плечами — слушал в пол уха, его больше волновал тест и отъезд жены.

— Операцию сделали, недели две наблюдать будут…

— А дальше?

— Дальше… Найду мать девочки — ее ребенок, вот пусть и забирает! выясню ее условия… А как ты себе представляешь это «дальше»? Забрать ребенка к себе в семью и растить вместе с Сашкой и Снежкой? Иришке на шею посадить непонятно откуда взявшегося ребенка? Или снять квартиру, нанять няню… или двух и бросить их там? Приезжать на пять минут… Ну, не испытываю я к этому ребенку ничего! Пустота! Да и не похожа она на Снежку. Может, я после тюрьмы тоже изменился, как Иришка — столько мы с ней пережили…

— Все пережили, но особенно тебе досталось… В следующий раз думай с кем связываешься! А начальником службы безопасности Сашка поставь — попробуй — парень он надежный, институт окончил… сосед Иришки по лестничной площадке — знал, что я ее отец (мать ему сразу рассказала, как на работу ко мне устроился), но ни мне, ни Иришке, ни тебе ничего не сказал.