— Чтооо?! — вскрикнула моя женушка, и рукой рот закрыла, в глазах ужас. — Ты мне…

— Нет! Нет! Ничего не было! — за руки ее схватил, к себе притянул, шепчу жарко в ушко: — Надо было тебе все раньше рассказать, во всем признаться, еще когда Динка ко мне в первый раз пришла, но я, дурак, побоялся, что ревновать меня будешь и не поверишь! А вот теперь здесь приходится говорить! Дома бы признался, повинился и помирились бы давно… Правда ничего не было! Только я это потом уже узнал… А когда проснулся, увидел ее рядом голую — запаниковал, она на меня полезла… говорит: «Еще хочу, такой классный секс был…», я ее оттолкнул, оделся ушел… сел в машину и не могу к тебе ехать — раз секс был, значит изменил! Как я к тебе с этим… с таким дерьмом поеду… — всхлипнула моя роднулечка, руки мне сжала — поверила и жалеет меня! меня тут совсем прорвало, зашептал, признаваясь: — Ирка, сижу в машине, вискарь глушу прямо из горла, и плачу — вся жизнь наша коту под хвост! Как мне теперь с тобой в обнимочку в постели спать, ведь ты меня любишь и веришь мне, а я… Полбутылки выжрал, и даже не почувствовал, что пью, машину завел… Вдруг дверь открылась, меня за шкирку из машины выволокли — у отца рейс отложили, и он домой вернулся. Орет на меня, по щекам хлещет, чтобы в чувство привести, спрашивает, что случилось, а я слова сказать не могу… В общем, они с телохранителем меня домой притащили, и отец разбираться начал… Мать прикинулась, что ничего не знает, но отец камеры в доме просмотрел, а там такое… После ужина я отключился… от снотворного, и она с Динкой меня в комнату прислуги поволокли, там меня раздели, в кровать уложили, ну и Динка со мной голая улеглась — фоток наделали кучу, в разных позах… тебе хотели послать, но не успели — отец телефоны у них отобрал, Динку тут же из дома выгнал, на мать так орал, что стены тряслись…

— Ты же мог разбиться на машине, пьяный…

— Я хотел к тебе поехать, в ноги упасть и все рассказать… ну, что я тебе изменил, я же тогда не знал, что ничего не было — оказывается, в комнатах прислуги тоже камеры стоят, а мать не знала, да и никто не знал, кроме отца и начальника охраны. Хотел тебе обо всем рассказать, но отец отговорил — сказал, что обидишься на мать и отпускать к ним меня не будешь — ты же у меня ревнивая!

— Если бы такое узнала… сама бы с тобой ездила, а маме твоей точно все бы высказала! — поджала обиженно губки моя женушка. — А зачем она это сделала?

— Ревнует меня к тебе — знает, что я тебя люблю…

— Но ведь тебе будет больно, если мы расстанемся… Ей тебя не жалко?

Пожал плечами — кто вас женщин разберет!

— Она меня сразу невзлюбила… Почему? Я ведь тебя люблю, не за деньги твоего отца… и не за твои деньги.

— Не знаю почему…

— Ладно, не любит и не любит… А почему Дина утверждает, что это твои дети?

— Не знаю! Мне тоже заявила — «дети твои!» Я ей: «Мы не трахались!», она: «Ты не помнишь!», я ей: «У меня запись с камеры есть, что в твоей комнате стоит!», она в слезы и твердит: «Дети твой!», ору: «Откуда мои?», плачет… В общем операцию ребенку оплатил и сказал, что в следующий раз пойдем сдавать анализы на отцовство — она согласилась.

— Согласилась?

— Ну, да! Я тоже удивился.

— Так возможно дети твои?

— Нет! Я с ней не спал! Может, она в ту ночь напилась, и ей приснился секс со мной, а потом она с кем-то переспала и залетела, а подумала, что от меня!

— У тебя есть записи? Можно посмотреть?

— Не веришь?

— Верю, но хочу на маму твою посмотреть и понять, почему она так меня ненавидит, что готова собственного сына сделать несчастным и подвергать опасности.

— В коттедже в сейфе.

— Хорошо, что все рассказал, но, думаю, что с этим придется еще долго разбираться… — замолчала моя женушка, смотрит на меня недовольно. — Глеб, больше меня не обманывай и ничего не скрывай — раз мы семья, то и обмана между нами быть не должно! Мы должны все знать друг о друге! Согласен?

Смотрю на нее, руки ей целую, так не хочется огорчать мою женушку.

— Ты повзрослела… другая стала.

— Я и сама это чувствую. Но ты не ответил.

Напряглась, губки поджала… А что я ей скажу? Что не согласен.

— Давай, об этом потом поговорим… в нашей комнатке, после всего…

— Хорошо, отложим, — нехотя, но согласилась. — Расскажи, как ты?

— Нормально. На фирме, я знаю, вроде первый заказчик наметился.

— Не наметился, а подписали, Глебка! Теперь точно твою фирму спасем!

— Долги придется отдавать… — говорю и радуюсь — и фирма на плаву осталась, и женушка делами занялась и от ревности своей отвлеклась. — Как ты себя чувствуешь? Как ребеночек? Как Снежка?

— Все хорошо! Снежка загорела, как негритёнок… А с долгами рассчитаешься — заработаешь! И еще… Глеб, пообещай мне, что ты не станешь делать меня счастливой, не узнав, что для меня является счастьем!

— Ты о чем?

— Об особняке! Мне нравится наш коттедж, и я хочу жить в нем с тобой и детьми! Мне нравится наша мансарда! Я там счастлива… с тобой! И ничего не хочу менять в своей жизни!

— Обещаю… сделать тебя счастливой!

— Свидание закончено!

Мы вскочили и бросились в объятия друг другу.

— Не положено!

26

Через несколько дней Глеб позвонил, и они с Ириной долго разговаривали (конвойный вновь соблазнился деньгами). Разговаривали обо всем: о фирме, о делах, о здоровье, но главное, о них и о детях:

— Соскучился по вам… Столько времени на работе пропадал, а надо было с вами его проводить!

— Хорошо, что ты это понял! Выходные только наши!

— Согласен! На прогулке все время наш коттедж вспоминаю… Солнышко! Лето…

— Глеб, скоро все закончится — Стаса Липатова и его подельников арестовали.

— Только они всё на меня валят! Около двух месяцев здесь торчу…

— Разберутся! Потерпи еще немножко…

— Ладно, прорвемся! Люблю тебя!

— И я тебя люблю и очень жду!

За первым контрактом подтянулись еще парочка, и Глеб немного успокоился и поверил, что вытянем его фирму. Юристы фирмы подавали иски на возврат украденного оборудования, опротестовывали решения страховщиков, готовили документы для суда…

27. Глеб

На прогулки водили каждый день после обеда или после ужина, смотря какие следственные действия проводили.

Я в одиночке и попадал на прогулку с разными подследственными и обвиняемыми…

Встал к стеночке, на солнышко, глаза закрыл, привычно стал вспоминать наше лето с семьей в нашем коттедже — как же я не любил косить газон, всегда ворчал, а теперь бы…

Не увидел, а запах почувствовал и движение воздуха…

Напрягся и тут же получил удар под дых, но пресс напряг, удар сдержал, открыл глаза, шагнул в сторону и двоечку: прямой в лицо и хук правой — один отлетел, второй ударил, увернулся, саданул его в солнечное сплетение — второй согнулся, налетели еще двое, одного ударил прямо в переносицу — он взвыл, второго ногой… сбитые поднялись, навалились, повисли на руках, попытался освободиться… резкая, разрывающая внутренности боль пронзила тело, словно его проткнули насквозь, руки и ноги тут же онемели, стали ватными… покачнулся… от следующего взрыва боли сознание отключилось, и начал падать в черную, бездонную пустоту…

28. Июль. Четыре месяца беременности

Ворвавшись в кабинет, Илья Семенович застыл на пороге и уставился на сидящую за столом невестку. Позади него застыла секретарша со стаканом воды и горстью таблеток.

— Ириш, поехали… — начал он, не зная, как сообщить беременной невестке о случившемся, — нам с тобой надо… в госпиталь съездить.

— В госпиталь? Что-то случилось с Глебом?

— Драка на прогулке была… ему руку сломали.

— Руку? И все? — Ирина посмотрела на встревоженного, бледного мужчину и не поверила — внутренний барометр настроения мужа показывал «ураган». — У меня сердце с утра не на месте… ноет и ноет, как будто что-то плохое случится…